Если бы KAL 007 рисковал только административными санкциями и идентифицировал себя, было бы немедленно установлено, что самолет находится над Японским морем. Конечно, могли бы возникнуть проблемы после его приземления в Сеуле, но по крайней мере самолет вернулся бы к реальному бытию после своего полета в мире теней. Если бы KAL 007 воспользовался бы защитой, которую ему предлагала официальная система контроля воздушным движением, он мог бы избежать гибели.
Неопределенность относительно точного времени гибели KAL 007 вела к неуверенности относительно точного места катастрофы. Зная, что я обнаружил обломки самолета на берегах Сай и Окушири шесть лет после катастрофы, Джон Кеппел предложил, чтобы я вернулся на побережье, чтобы отыскать любые следы, которые могли бы помочь нам лучше определить место гибели лайнера. Правление Фонда за конституционное правление выделило средства для этой экспедиции. На этот раз моими целями было, во-первых, осмотреть западное побережье Хонсю к югу от пролива Цугару, в поисках самой южной точки, где плывущие обломки Боинга 747 были выброшены волнами на берег. Это позволило бы нам определить место падения самолета с большей точностью. Во-вторых, нужно было найти обломок, который мог быть ясно идентифицирован как принадлежащий KAL 007.
Некоторые авиационные эксперты считали, что любые найденные обломки, пусть даже и принадлежащие Боингу 747 должны были быть специально идентифицированы, как имеющие отношение к самолету, выполнявшему рейс 007. Увязывание обломков с конкретным корпусом (HL-7442) дало бы драматическое доказательство истинной судьбы лайнера. Тем не менее, в установлении такой связи не было бы необходимости, потому что в последние годы ни другой Боинг и ни другой крупный транспортный самолет не разбивались где-либо в таком месте, откуда плавающие обломки могли бы достигнуть тех мест побережья, в которых я должен был вести поиск.
Мой план должен был начаться в точке, находящейся немного к югу от того места где, как мы полагали, должна находится вероятная точка падения самолета, далее следовало двигаться на север до тех пор, пока я не увижу первые следы обломков. Мои более ранние поиски на Окушири показали, что обломки могли оставаться на побережье в неприкосновенности в течение ряда лет. Они также показали вероятность нахождения новых обломков на некотором расстоянии от воды, куда они могли быть выброшены во время высоких приливов и сильных штормов. Я планировал начать с полуострова Ога. Положение полуострова к югу от предполагаемой точки падения самолета и его форма, прямой угол, выступающий в течение Цусима Шио, сделал его идеальной точкой для того, чтобы задержать любые обломки, которые могли бы проплывать мимо.
В качестве стартовой точки я выбрал город Акита, который находится рядом с морем и на юге полуострова Ога. Акита - самый большой город в этом районе и единственный, в котором я мог бы просмотреть архивные номера местной газеты. Я планировал провести все утро в редакции газеты и затем отправиться на местном поезде в Ога, куда я должен был прибыть после обеда. Я вычислил, что смогу обойти берега полуострова примерно за пять дней и затем проследовать далее на север. Но все повернулось совсем иначе.
5 августа 1990 года я сел в Токио на ночной поезд и прибыл в Акита в шесть часов утра. Редакция местной газеты открывалась только в десять и у меня было четыре часа лишних. Я заметил по карте, что береговая линия к югу от Акита состояла из длинного прямого пляжа почти двадцать пять миль длиной, который я уже пристально рассмотрел с поезда. Глядя на эти широкие и песчаные пляжи я сказал себе, что мало шансов найти что-нибудь так далеко к югу, но у меня было в запасе четыре часа и я мог бы воспользоваться этим временем. Ну, а если я найду что-то? Находка любых фрагментов так далеко к югу, даже одного-единственного фрагмента означало бы полное изменение маршрута, поскольку не было бы смысла искать еще дальше на севере. Мои тщательно приготовленные планы могли бы стать бесполезными. Мне пришлось бы начать все заново.
Немедленно по прибытии в Акита я сел на местный поезд и прибыл в 06:44 утра в Мичикава, маленькую станцию в небольшой деревушке, в которой всего лишь несколько домов было раскидано там и здесь вдоль дороги. Идя от станции, маленькой и симпатичной, как будто игрушечной, я быстро обнаружил проход к морю через сосновый лес на холме, который мягко спускался к берегу. В тихом утреннем воздухе я наполнил легкие холодным воздухом, чувствуя волнение разведчика на войне. Я вскоре прибыл на пляж - очень длинный пляж, который тянулся передо мной до бесконечности на мили и мили к северу и югу. Перед отъездом из Токио, я боялся не только того, что все отели будут полны в это время года, но того что на пляжах будет полно туристов и берега будут чистить каждое утро, не оставляя мне буквально никакой надежды что-либо найти. По этой причине я принес собой небольшой металлоискатель.
Не успели мои ноги коснуться песка, как я увидел кучи мусора и обломков, принесенных сюда ветром и волнами. Никто не касался их, никого это не заботило. Этот берег был точно таким же, как в Саи и на Окушира. Любой обычный турист мог бы застонать от ужаса. Но я возликовал, и пляж показался мне местом еще более прекрасным, чем раньше. Я пошел по направлению к Шимогама, следующей деревне и следующей железнодорожной станции, крыши которой я видел на расстоянии примерно восемь миль к северу. Я посмотрел на часы. Было 6:55. Я укладывался в расписание.
Прогулка по холодку была приятной. Пляж был очень широким, почти 300 метров в некоторых местах. Он был покрыт мусором с уреза воды до сосновых посадок, которые окаймляли его границу. Только что принесенные водой обломки находились ближе всего к краю воды. Чем дальше от воды, тем более старыми они были. Выше всех, у самого края пляжа лежали груды мусора, которые были принесены сюда приливами во время особенно сильных штормов. Походя немного вокруг, я обнаружил целую полосу таких обломков примерно 15 метров шириной, находившуюся на некотором расстоянии от края воды. Я подумал, что это был мусор, намытый во время падения самолета и решил следовать интуиции.
Через час я начал обдумывать свою экспедицию на берег Окушири, предпринятую девять месяцев назад. Была зима, холодно и ветрено, шел дождь. Я сказал себе, что если бы я сейчас был на Окушири, то уже нашел бы какой-нибудь обломок. Конечно, это был не Окушири и я почувствовал себя глупо оттого, что мне это пришло в голову. Через пятнадцать минут я увидел первый обломок: кусок ячеистой обшивки того же самого типа, который я нашел на Сай. Он был полузасыпан песком и почти незаметен. Но форма этой панели так ярко отпечаталась в моем подсознании, что я не мог ее пропустить. Размеры этого куска были восемь на четыре дюйма. Я не стал прыгать в воздух и кричать от радости. Просто это означало, что KAL 007 должен быть разбился южнее, чем мы предполагали. Мне следовало изменить свои планы. Не было необходимости идти далее к северу. Теперь я должен был идти на юг, до бесконечности обходя пляжи в поисках последнего обломка, который я мог найти. Найдя последний обломок, я знал бы, что южнее ничего нет. Это было бы гораздо труднее. Гораздо проще найти что-то, чем доказать что здесь ничего нет.
Поскольку я оставил фотокамеру на станции, у меня не было другого выбора, кроме как взять кусок с собой и вернуться позднее, чтобы сделать фотографии того места, где я его нашел. Теперь, когда мои планы изменились, местная газета в Акита могла и подождать. Не стоило начинать поиски в их архивах, чтобы выяснить, были ли обнаружены в этой зоне какие-то обломки, поскольку я сам только что нашел один из них. Я тщательно отметил место находки бамбуковым шестом и уже приготовился покинуть этот пляж, когда увидел еще один обломок на песке, похожий на первый, но гораздо меньше по размерам. Через десять минут я нашел третий обломок, застрявший между двух огромных цементных блоков, которые лежали вдоль края пляжа, чтобы предотвратить береговую эрозию. На моих часах было 7:55. Через час я нашел четвертый кусок, полузасыпанный песком под следом от автомобильного колеса. Та поверхность, на которую падало солнце, носила на себе признаки взрыва и содержала большое количество маленьких отверстий, оставленные как будто шрапнелью. Нижняя сторона была выкрашена красной краской, что, вероятно, указывало на то, что этот кусок был частью грузового авиационного контейнера. Я оставил его на том месте, где она находился, и пошел дальше.