Я знаю это прекрасно. Так что же? Пусть! Пусть прольется кровь. Пусть издохнет Авель. Так и надо! Что их жалеть. Уйдет один, сделаем другого, еще лучшего. Я совсем не собираюсь превращать этот мир в богадельню. По боку все старое, испытанное, в сплав, на матерьял! Работы много, матерьял пригодится. По боку сотворенное, на очереди несотворенное. Всё новое, новое — лучшее, лучшее! Я сделаю из мира наковальню:

Так тяжкий млат.

Дробя стекло, кует булат![153]

Что копить всякую дребедень! По боку, по боку!

А Каин? Каину тоже полезно. Пусть побегает, хватаясь за голову, ища покоя. Не надо покоя! Побегает, побегает — смотришь, и набегает себе ума-разума.

Страдания возвышают душу — ха-ха!

***

Сегодня я видел: полудикий пес поднял морду и выл на луну. Выл о чем-то, чего сам не знает, но чего хочется. Я понимаю его. Чего-то хочется. Неизвестного, несуществующего, еще даже не придуманного, может быть, невозможного. Это глупо — хотеть невозможного! Бессмыслица после стольких лет непогрешимой осмысленности, вой после бесконечного гимна, порыв к неизвестному после вечной самоудовлетворенной полноты. Но странно: эта полнота именно из-за осмысленности деталей была бессмысленна в целом. Вечная праздничная карусель с вечной шарманкой посередине. Теперь же бессмысленность воя провозглашает новый неслыханный смысл мироздания. Мечта о небывшем. Тоска по жизни не кружащейся, а нарастающей. Желание жизни не игрушечной, а настоящей.

Мир начинает меня понимать. Вой на луну, дикий пес, — но это уже не аппетит, это — настоящее. Мой пожар разгорается. Я выйду победителем. Я переделаю мир.

Что были люди без меня? Растительность, елочное украшение. Я сделал из них людей. Только теперь начинается жизнь. Только теперь начинается время. Разве было время у этих детей в раю? Счастливые часов не наблюдают. Для волчка нет времени. Только теперь время стало реальностью, абсолютной реальностью. Я придал времени смысл. Я сотворил время. И пространство тоже. Был Ты и Твои отражения, всюду Ты и только Ты. Был центр — Ты, была точка. Но не было пространства. Ты дал всем Твой образ. Я дал большее: каждому — его собственный образ. Я создал разнообразие — создал пространство. Я сотворил новый мир. Говори еще после этого, что я только тень Твоя. Я создал движение. Теперь каждый миг несет что-то новое, небывалое, никем не предвиденное. Того, что наступает никогда не было, никогда больше не будет. Кончилось катание по рельсам, каждый сам пролагает свой путь. Была вечность, я сделал из нее время. Была точка, я раздул ее во вселенную. На Твоем фундаменте я строю мой дом — поднимаюсь над фундаментом. Я оттолкнулся от Тебя и взлетел над Тобой. Я соблазнил Адама, чтобы создать Адама нового.

Мой мир — новый мир. Мои люди — новые люди. Не творения, а творцы. У твоих было только настоящее — моим явилось будущее. Люди затоскуют о будущем. Заголосят поэты, мореплаватели покинут берега в погоне за неоткрытыми странами. Поплывут неизвестно куда, неизвестно зачем.

Знай — не Тебя они будут искать. Не назад смотреть. Не Тебя, уже бывшего, захотят — кого-то другого, кого еще нет, кого надо создать еще. Не Тебя — высшего, чем Ты.

Я буду с ними. Мы найдем. И когда придет Он — будущий, новый, Тобою непредусмотренный, завершение и увенчание мною поднятой бури, — знай: Он будет не твое порождение, а мое. Не Твой Сын, а мой!

***

Я устал. Еще так далеко. Не лучше ли, как прежде? Положить голову Ему на колени, рука Его гладит, гладит. Кто-то бережет, смотрит, улыбается, любуется, следит за каждым движением… Сладко быть маленьким.

Он видит, что со мной происходит. Почему не подойдет и не скажет: глупый, зачем ты так делаешь? Почему не подойдет?

Кажется, сам Он уже не хочет прежнего. Не хочет брать на колени, не хочет ребенка, хочет мужчины. Может быть, Он сам выпустил меня в эту дорогу? И я не враг Ему, а Его гонец? Что если это Он сам разочаровался в себе, сам возмечтал о чем-то небывалом? Знает ли Он сам себя? Ведь, в конце-то концов, и яблоко создал Он, а не я. Параллельное ли я дерево, возросшее рядом с ним из свободы, — или я только дальнейшее стремление Его ветви? Не Его ли я рука, уставшая лежать неподвижно, поднявшаяся в новом творческом жесте?

Если так, то седьмой день окончился. Началась новая неделя. Вся эта суматоха — только новый понедельник. Мировая история — только Его руки, протянутые вперед, в неизвестное.

Кто же я — Он или не Он? Все равно — кто бы я ни был, я знаю мою задачу. Его ли воля во мне, моя ли, воля — это самое ценное, что я имею. Это я сам. Ее провести — моя задача. Голову на колени — это слабость, усталость. Я есмь — значит, Он не все. Я хочу — значит, Он не совершенен. Я должен восполнить Его. А восполнить могу, только дав неожиданное для Него самого, только уйдя от Него только позабыв Его.

Книга хорошего тона[154]

Прежде чем позвонить в двери к некоторым вашим светским знакомым, вы должны хорошо осмотреть себя: нет ли где у вас на одежде какого-нибудь сора или не расстегнута ли где у вас пуговица. Потом вы хорошенько высмаркиваетесь, откашливаете из горла всю мокроту и, уже приведя себя в привлекательный вид, осторожно звоните в звонок. Не следует звонить, дергая сильно проволоку, чтоб не встревожить напрасно хозяев, которые могут подумать, что это полицейский. Звонить надо нежно и легко и дергать звонок только один раз подряд. Потом надо обождать и, если сразу не открывают, то следует так же нежно позвонить в другой раз. Когда отворится дверь и статный лакей, либо горничная, либо кто из детишек спросит: «Вам кого?» — тогда надо любезно приподнять свою шляпу и сказать: «А что, могу я застать дома мадам?» Ежели хозяйка дома и вас впустят, то надо войти осторожно, не зацепляя двери, и прежде всего снять с обуви галоши. Если на дворе был дождь или какая-нибудь другая непогода, то следует, сняв галоши, прежде их встряхнуть, сказав, например, так: «Стряхну-ка я водичку, а то на улице дождь накрапывает», — и потом уже поставить галоши в недалекий уголок. Если пальто тоже мокрое, то лучше снять и пальто.

Когда выйдет хозяйка светского дома, то она скажет радостно: «А, вот и вы, господин… как я очень рада!» На что вы, любезно поклонившись, скажете: «Я также очень обрадован вашим, мадам, присутствием!»

Вы войдете в салон, всегда пропуская хозяйку впереди себя, и сядете на ту мебель, какую хозяйка вам укажет приветливым жестом. Ежели хозяйка подаст вам при встрече руку, то надо ее слегка пожать, не слишком прижимая ее, и шаркнуть одною ногой. Делать это надо так: став на одну, скажем, правую ножку, левую грациозно и плавно придвинуть, слегка теря подошвой об пол, чтобы получить элегантный звук. Не следует стараться двигать сразу обе ноги, соединяя их к середине, — так делают только очень неопытные молодые люди, отчего часто и падают.

Когда вы будете сидеть с хозяйкой в салоне, то следует развлечь ее непринужденной болтовней. Лучше всего начинать всегда с разговора о погоде, чтобы не сбиться. Можно сказать, например, так: «А на улице, мадам, накрапывает дождик». Хозяйка же возразит например: «Да, погоды стоят очень неблагоприятные». Тогда вы скажите, ежели хозяйка не вдова: «А как поживает ваш незабвенный супруг Иван Иванович?» Она же ответит: «Ах, мой супруг так ужасно занят!»

Если же хозяйка вдова, то можно сказать: «А где покоится ваш незабвенный супруг Иван Иванович?» И продолжая в таком же легком и непринужденном духе заниматься светской болтовней, вы проводите время в салоне, наблюдая, чтобы ваше присутствие было очень приятно.

После этого в дверях покажется статный лакей или кто другой из услужающих и скажет: «Мадам, кушать подано!» Тогда вы должны начать суетиться и делать вид, как будто вам непременно нужно выйти, Хозяйка же скажет: «Неужели вы, любезный господин, не скушаете нами тарелочку французского супа?» Но вы ответите: «Ах, мадам, я и так очень сыт». Но она станет приставать и скажет: «Ну, скушайте же хоть одну только ложечку». Тогда вы перестанете сопротивляться и скажете просто: «Благодарю вас, мадам!»