– Судя по твоему рассказу, я вижу, что все наши меры направлены к тому, чтобы парировать работу этих контрреволюционных групп. А почему бы нам не попытаться самим ударить по ним и развалить их центры в Париже?- спросил я.
– Вот то же самое я твержу уже целый год, но наше начальство никак не раскачаешь,- ответил Кеворкян.- Там в Париже до 1927 года вел работу сотрудник Тифлисского ГПУ Лордкипанидзе, которому мы поручили эти задания, но он скоро расшифровался и вынужден был вернуться. С тех пор мы никого не можем послать в Париж. Правда, недавно мы завербовали одного грузина в Праге и перебросили его в Париж поближе к грузинскому центру, но это не то. По-моему, туда нужно послать своего человека из центра на правах резидента ГПУ.
– А что если отправить туда Сурена?- сказал я.- согласен ли ты поехать в Париж, Сурен?- предложил я Макарьяну.
– Вот я бы поехал в Париж. Эх, и пожил бы я там,- мечтательно сказал Кеворкян,- а меня отправляют в такую глушь, как Персия.
– Что же, я не откажусь,- ответил задумчиво Макарьян.
– Ладно, я доложу об этом Трилиссеру,- сказал я, делая заметку в блокноте.
В 12 часов дня пришел Аксельрод, ведавший работой в арабских странах. Маленького роста, тщательно выбритый и прилизанный, он резко отличался своей внешностью от остальных чекистов, в большинстве неважно одетых. Аксельрод был молодой, случайный чекист. Он работал по линии Наркоминдела секретарем консульства в Геджасе112 и Иомене113. Хорошо образованный, прекрасно владевший большинством европейских языков, в совершенстве арабским, он привлек внимание ГПУ и был завербован, еще будучи в Геджасе. По секрету от консула и Наркоминдела, он присылал нам обстоятельные доклады о положении арабских стран. По его возвращении в Москву мы переманили его на службу в ГПУ, дав ему некоторые льготы. В том числе ему разрешалось приходить на службу к 12 часам, ибо по утрам он работал в Ассоциации востоковедения, где он состоял председателем.
– Здравствуйте, друзья,- поздоровался он, войдя в комнату.- Ты что, Коля, еще не уехал?- обратился он к Кеворкяну с улыбкой, зная, что последний ждет не дождется скорее выехать за границу.
– Я-то поеду, не испугаюсь, а вот посмотрим, как ты рискнешь поехать нелегально. Это тебе не наркоминдельская командировка с диппаспортом,- ядовито ответил Кеворкян.
Аксельрод в ответ только улыбнулся и подсел ко мне.
– Ну, что сегодня нового?- спросил он у меня.
– Ничего особенного, Моисей Маркович, вот я хотел попросить тебя рассказать о положении нашей работы в странах, которыми ты руководишь,- сказал я.
– О, стран у меня уйма, а толку никакого. Я тебе сейчас с удовольствием расскажу. Кстати, я даже приготовил доклад об Аравии. Хочешь прочитать черновик?- ответил он, раскрыв одну из папок с бумагами.
– Это потом, сейчас давай лучше расскажи,- предложил я.
– Так вот, в моем ведении находятся Египет, Сирия, Палестина, Ирак, Индия и все остальные страны Востока, где мы вообще работаем,- смеясь начал он,- ибо, как ты видишь, мне поручили те страны, где мы, к сожалению, ни черта не делаем. Начну с Индии. Об этой стране мы имеем сведения из Афганистана, откуда кабульский резидент пытается освещать северную Индию. Кое-что мы знаем из перехватываемых документов индийского генерального штаба и, наконец, по агентурным донесениям источника No А/18 в Берлине. А/18, будучи индусом, по национальности, имеет связи среди индийской колонии в Берлине, где и черпает свои сведения. Так что ты сам можешь судить, какую ценность они могут представлять. В последнее время доктор Гольдштейн завербовал в Берлине через того же А/18 двух индусов и послал их в Лагор, но от них пока мы не имеем сведений. Вот все, что мы имеем в Индии, то есть почти ничего. Я полагаю, что и в дальнейшем мы не будем знать хорошо эту страну, пока наш резидент не будет находиться в самой Индии. В Египте работа также ведется из Берлина. Доктор связан с несколькими осведомителями, посылающими ему информацию из Египта. Но беда в том, что берлинская резидентура, не будучи знакома с египетскими вопросами, не может производительно руководить своей агентурой. И, наконец, эта агентура состоит сплошь из членов местной коммунистической партии и в один прекрасный день может провалиться вместе с их организацией. Во всяком случае в Египте у нас дела лучше, чем в Индии, ибо мы, получая копии докладов английского верховного комиссара в Каире, всегда находимся в курсе тамошних событий. В Сирии и Палестине только недавно взялись за организацию нашей агентуры. "Живой" (Яков Блюмкин) вот уже шесть месяцев как объезжает эти страны. Он уже кое-кого завербовал, но сведений от них пока не поступало. Тут мы тоже можем ждать, так как о Палестине мы имеем сведения из тех же английских материалов, а о Сирии мы черпаем данные из докладов французского военного атташе в Константинополе.
– Ну, относительно Ирака, посмотрим, что сумеет сделать из Персии Триандофилов. Пока что мы имеем в Багдаде недавно назначенного армянского епископа, которого завербовало перед его выездом туда ГПУ Армении.
– Теперь я хочу остановиться на Геджасе и Йемене. Там у нас в данное время, благодаря благосклонному отношению Ибн-Сауда и имама Яхьи116, очень благоприятная позиция. Кроме того, у нас имеется ряд ценных агентов, завербованных еще в мою там бытность. Но вот Белкин, которому я, уезжая, передал дела, недостаточно опытен и не может, как следует, использовать положение. Я написал "Живому", чтобы он, если найдет возможность, вызвал к себе Белкина и проинструктировал его. Если бы мы имели там, в особенности в Йемене, опытного резидента, то можно было бы развить большую работу. Оттуда мы могли бы проникнуть и в Египет,Аиссинию и даже в итальянскую Эретрию ,- докладывал Аксельрод.
– Я думаю, нам нужно детально разработать все интересующие нас вопросы в этих странах и послать их в виде инструкции "Живому" для руководства при организации им работы,- предложил я.
– Я вполне с тобой согласен. Вот прочтешь мою докладную записку и увидишь там все, что нужно,- ответил Аксельрод, передавая мне доклад.
Уже половина четвертого. Каждый сотрудник торопливо собирал бумаги со стола и набивал ими свой мешок, через пять минут мешки были сданы в канцелярию, и мы спускались вниз по лестницам, направляясь в столовую для сотрудников ГПУ. Времени было очень мало, ибо в 5 часов каждый чекист имел какую-нибудь "партнагрузку". Каждый из нас должен был или где-нибудь делать доклад, или руководить кружком, или присутствовать на заседании.
Каждый чекист должен быть активным коммунистом.
Глава XXI. Продолжение
Однажды утром Вера Бортновская, радостно запыхавшись, вбежала в комнату с криком: "Товарищи, жалованье выдают, идите получать", и сейчас же исчезла, чтобы скорее занять место в очереди. Она у нас всегда
каким-то образом узнавала о всех выдачах. То ли сукно выдают в кооперативе по талонам, то ли разыгрываются контрабандные шелковые чулки или парфюмерия, а то раздают бесплатные билеты в театр, Верочка (как ее все называли) узнавала первой и спешила нас предупредить. Один за другим сотрудники уходили за жалованьем и, вернувшись через короткое время, бросали несколько полученных червонцев на стол. Затем каждый брал клочок бумаги и погружался в сложные математические вычисления. Каждый решал, какие из бесчисленных дыр в его бюджете нужно заткнуть в первую очередь полученными деньгами.
– Да, хороши дела, нечего сказать! Если расплатишься со всеми долгами, то на жизнь до следующей получки останется десять рублей,- задумчиво сказал Макарьян.
– Тебе что, ты по крайней мере был за границей, оделся и, наверное, у тебя есть, что загнать, а я вот шестой месяц собираюсь купить ботинки и не могу. Не остается ни гроша,- сказал Кеворкян.- Вот читай,- продолжал он, хлопая ладонью по "Правде",- Куйбышев119 на собрании кричит, что заработная плата сейчас повысилась в два раза против довоенного, а Микоян120 поет о снижении себестоимости товаров. Легко им трепаться, а вот пусть придут посмотрят на мое жалованье, удвоилось оно или нет?