Гроссарт почувствовал, что больше уже не выдержит. Ему срочно нужно было в туалет.

— Что еще за проблема? — просипел он.

— Плановые анализы крови, взятые у людей, работающих в проекте «Снежный ком»…

— Что с ними?

— Джерри перепроверил их, как только узнал о нашей проблемке. Они оказались положительными.

— Вы хотите сказать, что двое моих людей могли заразиться?

— Не исключено, — кивнул Клейн.

— И что нам теперь делать, черт побери?

— Мы не можем рисковать и позволить им заболеть здесь — люди быстро смекнут, что к чему, — сказал Вэйнс. — С вашей помощью мы немедленно переведем их — простая предосторожность, надеюсь, вы понимаете. Если потребуется, они получат самое лучшее лечение, обещаю.

— А как они объяснят это своим семьям? — спросил Гроссарт.

— Пусть скажут, что возникла необходимость поработать на полевой станции, например в Северном Уэльсе. Мы придумаем какое-нибудь задание, чтобы задержать их там до тех пор, пока не будем уверены, что опасность миновала. Если хотите, подсластим сделку — удвоим зарплату на то время, пока они находятся на станции. Это самое малое, что мы можем.

— Само малое… — эхом повторил Гроссарт. — Кто эти люди?

Клейн посмотрел в свой блокнот.

— Эмми Паттерсон и Питер Дойг.

— Вы их знаете? — поинтересовался Вэйнс.

— Разумеется, знаю, — фыркнул Гроссарт, нервозность одержала верх над врожденной вежливостью. — Паттерсон работает у нас по временной ставке научным сотрудником добрых три года. Дойг — медицинский лаборант, пришел к нам из лаборатории районной больницы месяцев девять назад. Оба — хорошие люди. — Он встал. — Простите, но мне нужно идти…

Глава 1

Самолет «Британских Авиалиний», рейс Нданга — аэропорт Хитроу, Лондон.

Последние несколько дней Хэмфри Джеймс Барклай чувствовал недомогание, и это вызывало у него глухое раздражение. Его даже не радовал тот факт, что он летел домой после казавшегося бесконечным рабочего визита в Центральную Африку.

— О Господи! — пробормотал он едва слышно, когда стюардесса сообщила, что у нее кончился тоник и, выразительно шевеля губами, обратилась за помощью к своей напарнице, стоявшей дальше в проходе.

— Одну минутку, сэр, — на ее лице появилась стандартная улыбка сотрудника «Британских Авиалиний». — Лед, лимон?

Барклай кивнул, усилием воли подавив бурлившую внутри ярость от того, что у стюардессы закончился тоник, хотя она обслужила всего три ряда.

Получив от коллеги полдюжины маленьких жестянок с тоником, стюардесса вручила Барклаю его порцию. Он принял ее, даже не кивнув в знак благодарности, торопливо открыл банку и плеснул немного в бокал с джином. Проглотив напиток двумя большими глотками, он откинул голову на спинку кресла и прикрыл глаза. Жгучее ощущение от прокатившегося по горлу и пищеводу алкоголя слегка отвлекло, но он по-прежнему ощущал неприятный жар и ломоту во всем теле. Потянувшись к вентилятору над головой, чтобы прибавить мощность, он поморщился от боли в мышцах рук. По лбу побежали ручейки пота. Барклай со злостью дернул воротник рубашки, но пуговица отказывалась повиноваться. Это вызвало очередной приступ раздражения, и он с такой силой рванул ткань, что пуговица отлетела, ударилась о спинку стоявшего впереди кресла и исчезла из виду. Однако Барклай достиг цели и, не озаботившись поисками пуговицы, в изнеможении откинул голову на спинку кресла. Девушка в соседнем кресле невидящим взглядом уставилась в свой журнал, старательно притворяясь, что ничего не заметила.

— Только бы не грипп, — мысленно взмолился Барклай, снова закрывая глаза. — Пожалуйста, пусть это будет не грипп! Если я не положу отчет на стол чертову сэру Брюсу Коллинзу к завтрашнему вечернему чаю, моя карьера пойдет коту под хвост. Я в мгновение ока вылечу из Министерства и окажусь на бирже труда в качестве безработного — сейчас ты есть, а в следующую секунду тебя уже нет. Господи Иисусе, Марион будет просто «в восторге» вместе со своим паршивым чванливым семейством.

Барклай покрутил головой из стороны в сторону, борясь с нарастающей тошнотой и головокружением.

— Господи, дай мне передышку, — пробормотал он, ерзая в кресле в попытках устроиться поудобнее. — Всего пару дней, черт возьми, а потом я могу хоть неделю валяться в постели — да хоть месяц, если понадобится.

Он попытался сосредоточиться на своем завтрашнем отчете. Не надо было туда ехать, подумал он с горечью. Ни один человек в здравом уме не отправился бы в эту проклятую дыру под названием Нданга. Всей странной управляет шайка ничтожных жуликов, которым гораздо важнее открыть счет в швейцарском банке, чем хоть как-то помочь людям, чьи интересы они якобы представляют. Поступающая из-за границы помощь превращается в «мерседесы» и костюмы от Армани прежде, чем успеешь сказать «абракадабра».

Вот что Барклай хотел сказать начальству, но, разумеется, этого он не скажет. Формирование политического курса не входит в обязанности рядового чиновника Министерства внутренних дел. За Ндангу уже все решено. Его Величество Правительство протянуло ей руку дружбы и делового партнерства. Оно предложило помощь, и вовсе не потому, что в Нданге есть нефть и полезные ископаемые, которые нужны Великобритании, а потому что в ней есть аэродром и смежные объекты на стратегически важной территории. Министерство обороны решило, что это очень пригодится правительственным войскам, если южные страны выйдут из-под контроля, а именно это они собирались сделать в не таком уж далеком будущем. Было достигнуто соглашение о щедром финансировании, и в Ндангу собирается приехать сам министр иностранных дел, чтобы выразить новому режиму одобрение со стороны Великобритании. Барклая отправили в Ндангу, чтобы «расчистить путь» и убедиться, что приготовления к визиту идут должным ходом. Не дай бог в этой невежественной грязной Африке у министра иностранных дел закончится туалетная бумага!

Почувствовав, как по щеке пробежал ручеек пота, Барклай расстегнул вторую пуговицу на рубашке.

— Вы хорошо себя чувствуете? — послышался тихий голос его соседки, в котором звучала забота.

Барклай повернул к ней голову, но не смог сфокусировать взгляд. Вокруг головы девушки словно плясали яркие цветные вспышки.

— Пустяки, наверное, грипп начинается, — мужественно ответил он.

— Сочувствую, — сказала девушка, отодвигаясь подальше и непроизвольно прикрывая рукой рот. — Может быть, вам стоит попросить у стюардессы аспирин?

Барклай кивнул.

— Наверное, так и сделаю. — Он чисто символически бросил взгляд через плечо и добавил: — Когда она подойдет.

Превозмогая тошноту, он открыл портфель, что потребовало невероятных усилий, и достал пачку бумаг. Он решил бегло набросать пункты, на которых собирался сделать акцент в своем отчете. «Безопасность в аэропорту Нданга скверная, — написал Барклай. — Рекомендуется…» Он остановился — большая капля крови упала с кончика носа и растеклась по бумаге. На секунду он застыл, словно зачарованный зрелищем алого пятна на белом фоне, затем пробормотал едва слышно:

— Черт, и что дальше?

Достав из кармана носовой платок, он прижал его к носу, чтобы остановить кровь, и снова откинулся на спинку кресла. Господи, как же ему плохо… В голове нарастало давление, глаза болели, и еще одно новое ощущение… влажности? Он почувствовал, что брюки промокли. Барклай осторожно пощупал рукой между ног и убедился в своей правоте. О господи, как унизительно! Боже, только не это — все что угодно, но не это! Щеки вспыхнули от стыда, но он не обратил на это внимания на фоне повышающейся температуры. Но как он мог обмочиться, даже не заметив этого? Он размышлял об этом, словно в тумане. Сжав мышцы сфинктера, Барклай убедился, что может их контролировать, — как же тогда все могло случиться? Боже! Он этого не переживет. Он начал строить планы, как избежать позора. Когда самолет приземлится, надо будет оставаться в кресле, пока все не выйдут… Да, именно так он и сделает. Если повезет, экипаж даже не вспомнит, кто сидел на этом месте.