— Я подумаю, спасибо за консультацию, Саша. Да, и еще, размышлял на досуге о нашем небольшом приключении, хотелось бы как-то отблагодарить за помощь, тем более у вас день рождения в пятницу был…

— Да ну, какие мелочи, Петр Васильевич, — протянул я, — не стоит себя утруждать.

— Моя жизнь — не мелочи, — отчеканил он и протянул мне небольшую коробку, — еще раз благодарю за помощь.

Вот блин, неужто обиделся? А я тоже хорош — ляпнул, понимаешь, не подумав. Когда он, сухо простившись, ушел, мои душевные терзания прервал телефонный звонок, и я уселся за стол, отложив подарок в сторону. Работа превыше всего…

Про полученный презент вспомнил уже к вечеру, когда весь коллектив разошелся, а я, по извечной привычке, засиделся на работе. Внутри коробки лежал перстень. Везет мне сегодня на серебро! По виду перстень дорогой, массивный, причем не современного стиля. Нет, сам перстень не старый, на серебре патины нет, но узоры уж слишком тонкой работы; сейчас таких вещей не делают, мастеров этого уровня почти не осталось. Если покопаться в памяти, знаю только одного, да и тот в Америке на заводе Рюгера, художником-гравером работает.

Интересная вещица — растительный орнамент сделан так тщательно, что, кажется, кольцо свернуто из нескольких, тонких веточек неизвестного мне растения. Всю эту красоту венчает овальный камень сочного медового цвета с белыми прожилками, слегка похожий на янтарь. Похожий, не более того, я все-таки вырос в Прибалтике и солнечный камень распознать сумею. Этот минерал поинтереснее, чем банальная смола доисторических елок. Немного покопавшись в интернете, нашел — сердолик, причем не простой, а крымский. Интересно получается, особенно если учесть, что серебряная часть европейского стиля. Надо будет эту вещь Роберту Бергу показать, когда за патронами приедет. Он у нас дизайнер, должен точнее определить, ему по роду занятий знать такие вещи положено.

По размеру пришелся впору, аккурат на безымянный палец. Вообще я не любитель таких мужских украшений, все эти печатки дутого золота с крошками брюликов на черных камнях отдают пошлятиной и безвкусицей. Ладно, придется поносить месяц, если Петр Васильевич вдруг зайдет. Вспомнил, как расстались, и опять неудобно стало за мою нечаянную оговорку. Надо будет завтра позвонить, извиниться и поблагодарить за подарок. И еще — черт побери, откуда он узнал, что у меня в пятницу был день рождения? Точно помню, что я не говорил, с чего бы начал рассказывать такие вещи случайному знакомому? Странный он все-таки мужик, этот бывший полковник. Если подумать, и на военного не похож. Я сам из семьи потомственных военных, так что военную косточку сразу распознаю. Ладно, пора завязывать с делами, дома живая душа ожидает. Придется привыкать, что теперь не один живу, а с котом, это накладывает определенную ответственность на человека, как там у Экзюпери сказано? «Мы в ответе за тех, кого приручили» Вот именно, посему дела побоку, бумаги в сторону, пистолет в кобуру и домой, смотреть, что там серый на день натворил…

Петру Васильевичу на следующее утро, я так и не дозвонился — абонент был недоступен. Ну, раз так, то не очень и хотелось; звонком себя обозначил — и ладно, захочет — перезвонит. Тем более что я только к вечеру из Вильнюса вернулся — застряли в оружейном фонде, где переписывали на меня пистолет. Шарунас после возвращения ускакал на какую-то встречу (сомневаюсь, что деловую), а я, посмотрев на часы, решил поужинать. Вот там Петра Васильевича и заприметил — сидящим за уличным столиком в ресторане «Городской Сад». Место там красивое, сквер Музыкального театра, напротив — памятник тому самому князю Витаутасу, который вплавь от татар спасался. Полковник был не один, в компании молодой, светловолосой женщины лет тридцати, обалденной наружности. Длинные волосы цвета спелой пшеницы, фигурка, ножки — в общем, я чуть слюни не распустил, забыв, зачем сюда пришел. Эх, жаль, из-за темных солнечных очков глаз не видно, может, там «увидел, заглянул и утонул». Как любит говорить Шарунас про такой тип девушек — сладость греховности, граничит с непорочностью. Мелькнула дикая мысль подойти поздороваться, но, посмотрев еще раз, от идеи отказался — носик у женщины покрасневший, неужели плакала? Или плачет, судя по тому, что платочек в руках нервно комкает. Разговор, надо полагать, не из приятных. Хм, а ведь у него два сына, дочек нет, неужели любовница? Вот козел старый, поматросил, значит, и бросил? А заливал-то — мол, и женат счастливо, и вообще вся жизнь в шоколаде. Старый пень, песок сыпется, а все туда же. Чтобы никого не смущать, решил сделать вид, что ничего не вижу и не слышу. К счастью, принесли мой заказ, и пока я утолял голод, они ушли. Ну и прекрасно, а то подумает грешным делом, что за ним слежу. Только этого мне не хватало для полного счастья. А девушка хороша, чертовски хороша, таким не просто вслед оборачиваются — за ними еще и вереница поклонников строем топает.

С благостным настроением вернулся в контору, где сидел вернувшийся шеф и какой-то хмырь в темных очках. Нет, ну что за пижонство — вроде вечер и солнце в лицо не светит, чтобы вот так от мира отгораживаться. Посетитель меня увидел и дернулся — то ли нервно, то ли чтобы поздороваться, но одумался и через некоторое время ушел.

— Слушай, а это кто такой? — спросил я у шефа, когда мы остались одни.

— Вот, — он протянул мне визитку, — представитель этой фирмы. Неприятный тип.

— Он что, так и сидел в черных очках?

— Да, представь себе. Говорю тебе, хамло.

— Что ни день, то праздник, — я почесал подбородок, — и чего этот перец от нас хотел?

— Какую-то ерунду продавал, но покупать вряд ли будем. Вообще оборзел, наш магазин Айдаровским назвал и поначалу с тобой пытался связаться, пришлось объяснить, что Александр хоть и совладелец, но отнюдь не единственный хозяин, — шеф надул губы и обиженно замолчал.

В общем, ничего удивительного, что меня искали. Вся розничная торговля на мне, шеф только оптом занимается. Но понимаю, ему конечно обидно (хотя смех разбирает).

— Будет вам, шеф! Ну ошибся человек, с кем не бывает.

— Неприятный тип, — подвел итог Шарунас, — ну его к черту, вместе с его фирмой.

— Кстати, у нас в продаже патронов сорок пятого калибра нет, а я Глок дома оставил.

— Нет, — согласился шеф, — и что? Ах, да, ты сегодня с подарочным набором. Ну Виктор сделал же тебе патроны, заряди серебряными.

— Что за пижонские замашки, шеф? Вы вроде приличный человек и образцовый семьянин, хм… изредка.

— Не борзейте, Александр, что за пошлые намеки? Патроны… На один вечер, чтобы пистолет до дома донести, сгодятся и серебряные. Или подожди немного, подвезу, чтобы хулиганы пистолет не отобрали, — ухмыльнулся он.

— Премного благодарен за доброту вашу, но лучше прогуляюсь — для моего здоровья, подорванного ночными переговорами с клиентами, это полезнее, — ехидно заметил я и, зарядив восемь патронов в магазин нового Кимбера, отправился домой.

Ажуолинас, а в переводе Дубовая роща — это огромный лесопарк почти в центре города. Начинается от Зеленой горы и тянется до зоопарка. Вот по его главной аллее я и шел, решив прогуляться после работы. От офиса до моего дома — часа полтора; хорошая прогулка перед сном. Днем здесь многолюдно: чинно прогуливаются пенсионеры в белых панамках, молодые мамы покачивают коляски с толстощекими карапузами, а студиозы на лавочках осоловело разглядывают в книгах загадочную фигуру из трех пальцев — скоро сессия. По вечерам аллеи пустеют, разве что пробежит припозднившийся сторонник здорового образа жизни, под лозунгом «бегом к инфаркту». Шел и вспоминал сегодняшнюю заплаканную девушку. Интересно, что их может связывать, неужели банальные деньги? Нашел себе старичок на старости лет молодую содержанку? Черт знает, не похожа она на такую, но с другой стороны, что значит «похожа -не похожа», можно подумать, у тех, которые похожи, на лбу большими буквами написано. Последнее время эта «профессия» становится популярной, интернет полон предложениями, значит, спрос есть. В эдаких раздумьях о судьбах мира прошел ровно половину дороги, аккурат до скульптуры, изображающую символ города — Зубра. Вдруг, словно порыв ветра по парку прошел, потемнело, стало холодно и промозгло, даже шум деревьев утих, словно замерз. И эдак зябко стало, словно могильным холодом пахнуло.