Тем не менее депрессия усиливалась — каждый проведенный здесь день означал, что у ее отца остается все меньше времени. Может быть, он уже не в состоянии входить в виртуальность, и если так, то она не сможет повидать его даже в мерси.

Наконец наступил день — какой, Ли не знала, потому что конвертер уже давно перестал информировать ее об этом, а со счету она сбилась, — когда дверь камеры открылась, и вместо облаченного в невзрачную серую форму «опекуна» с неизменным подносом порог переступил…

…Тексток.

— Можно? — сказал он и, не дожидаясь ответа, прошел в комнату. Для визита Тексток выбрал свой «командировочный» аспект — тридцатилетний мужчина, — в котором появлялся на разного рода конференциях и симпозиумах. Светлые волосы, разделенные косым пробором, костюм из кремового материала с отливом. Неужели Департамент Науки потребовал от своих сотрудников перейти на такую форму? — Боже, Ли, о чем ты только думала? Ты хоть представляешь, какие неприятности тебя ожидают?

— Нет, — обреченно ответила она. — Что, все плохо, да?

— Плохо. И дело не только в том, что ты уехала без разрешения, хотя, поверь мне, одного этого уже достаточно для серьезного наказания. Еще хуже то, что ты никому не рассказала, над чем работаешь. Даже мне.

Впервые за много дней Ли подумала о своей работе со спин-0-гравитонами. Теперь это казалось чем-то далеким, какой-то детской проблемой, которую она давным-давно переросла.

— Извини. Не думала, что это так важно.

— Не думала? Ли! Ты наткнулась на фундаментальное открытие. На нечто такое, что могло помочь нам решить все военные проблемы. Директорат Науки мог выйти на первое место. Доказать свою значимость в глазах Директора.

— Как я уже сказала, я не понимала всей важности того, чем занималась. Не уверена, что и сейчас понимаю, о чем ты говоришь.

Он шагнул к ней и оказался рядом, слишком близко, чтобы это могло ей понравиться. Впрочем, что ей нравилось, а что нет, здесь никакого значения не имело.

— Я говорю об использовании времени в качестве оружия. Не может быть, чтобы ты не понимала, какие перспективы это открывает.

— В качестве оружия? Ты, наверно, имеешь в виду, что мы могли бы узнавать о планах противника заранее, шпионя за ними в прошлом?

— Да, но не только. Мы получили бы возможность уничтожать противника еще до того, как он начнет реализовывать свои планы.

— Насколько я могу судить, ничто не указывает на то, что мы смогли бы отправить в прошлое что-то физическое. Уравнения не допускают такого варианта. — Ли не стала упоминать о том, что уравнения указывали на возможность мгновенного перемещения физического объекта в пространстве. Например, корабля. Или бомбы.

— Знаю, область применения ограничена, — кивнул Тексток. — Но пересылка информации это уже почти то же самое, что и переправка чего-то физического. Информация может влиять на окружающую среду. При соответствующем планировании можно организовать практически любое событие, изменить ход вещей, повлиять на нужных людей или на компьютерные системы.

— О таком применении я, кажется, не подумала. Кроме того, это все только теоретические выкладки. К практическим экспериментам я еще не приступала. Не говоря уж об этих… военных фантазиях.

Тексток положил руки ей на плечи и посмотрел в глаза.

— Ты не должна так говорить. — Зрачки у него сузились до размеров булавочной головки, что было неестественно при данном освещении. Не в первый уже раз Ли задумалась: кем же — или чем — стал ее бывший любовник?

Неким придатком Директора Амеса.

— Наверно, ты прав. Не должна. — Она поднялась и пересела на кровать. Он остался стоять, нависая над ней зловеще. — Я всего лишь хотела повидать отца. Он очень болен. Ты ведь знаешь, да?

Тексток раздраженно фыркнул.

— Ты хотя бы отдаешь себе отчет в том, что делается вокруг, что происходит в мире? Как ты можешь ставить свои личные проблемы выше блага всего человечества?

— Я и не думала, что это так серьезно, — ответила она негромко. Впрочем, Тексток все равно ее не слушал.

— Ты должна была оказывать на меня стабилизирующее влияние. Вот в чем заключалась твоя работа. Но ты даже на это оказалась неспособна. Мало того, ты не сказала мне над чем работаешь! Не позволила мне помочь развить твои идеи. Так вот, теперь между нами все кончено. Все. Твое присутствие негативно отражается на моей работе.

— Я не хотела навредить тебе, Хамар. У меня и в мыслях этого не было.

— Надо было раньше думать. — Ей показалось, или он действительно застонал? — Думать до того, как ты меня бросила.

— Но я только хотела навестить отца.

Ее реплика вернула Текстока в настоящее. Он пристально посмотрел на нее, как будто собирался просверлить своими зрачками-бусинками.

— Боюсь, ты сама все испортила. Теперь это абсолютно невозможно. Ты даже ухитрилась скомпрометировать себя этой дурацкой инъекцией. Ты связалась с террористами.

— А как я могла им помешать? Мне что, надо было убить себя, чтобы не позволить им дотронуться до меня?

— Могла бы по крайней мере оказать сопротивление.

— Да. — Ли кивнула. — Ты прав. Наверно, могла бы. — Она вздохнула и потерла пальцами виски. — Что они намерены со мной сделать, Хамар?

— Меня послали сюда, чтобы оценить твое состояние и дать заключение. Убедиться, что ты не представляешь непосредственной угрозы для государства. Как-никак террористы что-то с тобой сделали. Ввели в тебя что-то.

— Я больше не чувствую «Глори», если ты это имеешь в виду. — Ли снова вздохнула, лишь теперь, с опозданием, поняв, что влечет за собой это ее признание. — Другими словами, меня уже невозможно контролировать внешними средствами. Он поэтому тебя послал?

— Он? Амес? Не обольщайся. Департамент Иммунитета связался со мной только потому, что я единственный, кто тебя знает. И только у меня есть допуск, позволяющий вести с тобой разговоры на определенные темы. Надеюсь, ты понимаешь, что твоя самоволка поставила меня в весьма неудобное положение.

— Понимаю. Так каким будет твое заключение?

Прежде чем ответить, Тексток долго смотрел на нее изучающим взглядом.

— Ты слабая женщина, Ли. Ты не способна адекватно воспринимать действительность. Но ты не являешься сознательным врагом государства.

— Спасибо.

— Директорат Науки учредил институт… специальное исследовательское заведение. Режимное. Мы уже отправили туда нескольких наших проблемных сотрудников. Людей вроде тебя. Тех, кто по той или иной причине, не подвержен воздействию «Глори». — Тексток сухо рассмеялся, и от этого звука у нее возникло то же неприятное ощущение, что и при пелликулярном сканировании. Ее словно протащили через стекло. Раньше он никогда так не смеялся.

— Первый Круг, — заметила Ли.

— А? Да. Дантов Ад. Не совсем подходящее сравнение. И не очень популярное среди интеллектуалов. Людям вроде тебя недостает психологической ригидности, чтобы довести работу до завершения. Собственно, поэтому мы и организовали тот институт. Чтобы вас ничто не отвлекало от работы.

Терять ей было в любом случае нечего, и Ли попыталась в последний раз попросить Текстока разрешить ей связаться с отцом.

— Могу я хотя бы повидаться с ним в мерси?

— Есть вероятность, что террористы инфицировали тебя каким-то не поддающимся идентификации вирусом, — ответил Тексток. Ответ явно был подготовлен заранее. — Твой доступ к мерси жестко ограничен. Все контакты с гражданскими лицами запрещены.

— Но я же и сама гражданское лицо.

— Ты — заключенная, моя дорогая. И, следовательно, уже не гражданин, — мягко объяснил Тексток. — В настоящее время у тебя нет никаких прав, кроме тех, которыми наделило тебя государство — по его усмотрению и ради его же выгоды.

— Значит, мне надлежит вернуться на Меркурий и работать в этом институте? — Надежда увидеть отца окончательно растаяла.

— На Меркурий? — удивился Тексток. И рассмеялся — как будто камни раскатились. — С чего это ты взяла? — Он повернулся к ней спиной — лицом к ее угрюмому туалету.