На мгновение я замерла. Мое оружие погрузилось в живот Мэллиса, и я надеялась, что оно как-нибудь сработает. Если оно и произвело на вампира какое-то действие, то я этого не заметила. Я просто глупо смотрела в злобные желтые глаза, сияющие на мертвенно бледном лице. А потом ко мне вернулся разум, и я попыталась вырвать копье, чтобы еще раз ударить вампира, на этот раз в сердце, – может, Бэрронс ошибался, мне же нужно делать хоть что-то, – но острое, как бритва, лезвие застряло в хряще, кости или чем-то там еще и не поддавалось.

Мэллис положил ладонь на мою руку, обхватившую копье. Прикосновение было холодным, мертвым.

– Маленькая сучка! Где мой камень? – прошипел вампир.

И тут до меня дошло, почему он не спросил об этом раньше, в тот момент, когда увидел меня. Он обманывал Гроссмейстера и не мог рисковать, боясь выдать себя перед Носорогами.

– О Боже, а ведь он даже не знает, что камень у тебя был! – воскликнула я. И в тот же момент поняла, какую глупость совершила. Мэллису есть что терять, и за обман Гроссмейстера он получит куда душевнее, чем за случайно убитую в пылу схватки ши-видящую. Умная я только что подписала себе смертный приговор.

Я изо всех сил вцепилась в копье. Мэллис оскалился, оружие поддалось, и я качнулась назад. Потеряв равновесие, я ударила снова – но на миллисекунду опоздала. Вампир тыльной стороной ладони хлестнул меня по лицу, и я спиной вперед полетела по воздуху, ноги и руки болтались, как у сломанной куклы – именно так, как у виденного мной охранника в ту ночь, в Доме готов.

Я врезалась в сложенные стопкой плиты, которые сработали ничуть не хуже кирпичной стены. Голова откинулась назад, и боль рикошетом заметалась по черепу. Я слышала, как что-то во мне сломалось.

– Мак! – донесся до меня вскрик Бэрронса.

Я сползала по пластиковой обертке плит и размышляла о том, как странно слышать, что он называет меня «Мак». Он всегда говорил только «мисс Лейн». Я не могла дышать. Грудную клетку словно заклинило, и я подумала о том, что сломанные ребра могли проткнуть легкие. Копье выскользнуло из моих пальцев. Леденящий ветер вернулся, замораживая душу и тело, и я вяло подумала о том, что врата снова открыты.

Веки казались тяжелыми, как пресс-папье, и я моргала очень медленно. Лицо было мокрым. Я не уверена, но, кажется, я плакала. Я не могла умереть. Я только что узнала, кто убил мою сестру. Я взглянула ему в лицо. Я еще не отомстила за нее.

Перед моими глазами возник Бэрронс.

– Я вытащу тебя отсюда. Держись, – сказал он мне голосом, который напоминал замедленное кино, и исчез.

Я снова с трудом моргнула. Я не могла дышать, и зрение буквально плавало, особенно в одном глазу. В какой-то миг все потемнело, а потом снова появился Бэрронс. Они с Мэллисом кружили друг возле друга, постепенно сближаясь. Вампир сверкал глазами, полностью обнажив клыки.

Когда очередная попытка вздохнуть не удалась, я подумала о том, что такого мог сотворить Бэрронс, от чего невероятно сильный вампир перелетел стопку ящиков и врезался в вилочный погрузчик. И как я оказалась у Бэрронса на руках, и куда он собирался отнести меня с такой головокружительной скоростью.

Я очень надеялась, что в больницу.

Во время нашего бегства я трижды приходила в себя.

В первый раз на время, достаточное, чтобы понять – я не умерла, что было просто поразительно. В прошлый раз я видела, как Мэллис отбрасывает кого-то к стене, этим кем-то был мужчина вдвое больший, чем я, и он умер мгновенно, истекая кровью из разнообразных отверстий.

Должно быть, я пробормотала что-то об этом, поскольку грудь Бэрронса зашевелилась у моего уха.

– Копье что-то сделало с ним, мисс Лейн. Я не уверен, как и почему, но оно замедлило его реакцию.

В следующий раз, когда я пришла в себя, он спросил:

– Вы можете перебросить руку мне за голову и придерживаться за шею?

Ответ был положительным. Одну – могу. Вторую – не могу, она болтается как тряпичная, от плеча до кончиков пальцев.

Этот человек умел бегать. Мы были в канализации, это я определила по всплескам под его ногами и по запаху. Я лишь надеялась, что не тешу себя глупым оптимизмом, но мне действительно казалось, что я не слышу погони. Мы оторвались от них? Ото всех?

– Они не знают подземелий настолько хорошо, насколько знаю их я, – сказал Иерихон. – Никто не знает.

Как странно. Я была болтушкой, но даже не подозревала об этом. Я умудрялась задавать вопрос за вопросом, даже несмотря на боль? Или он просто читает мои мысли?

– Я не телепат, мисс Лейн, – сказал Бэрронс. – Просто ваши мысли сразу же отображаются на лице. Вам следует поработать над этим.

– Разве мне не нужно в больницу? – путано спросила я, очнувшись в третий раз. Я лежала на спине, в кровати моей временной спальни в «Книгах и сувенирах Бэрронса». Должно быть, я отключилась надолго. – Думаю, у меня сломаны кости.

– Левая рука, два ребра, несколько пальцев. И все тело в синяках. Вам повезло. – Бэрронс прижал холодный компресс к моей щеке, и я резко передернулась от последовавшей боли. – По крайней мере, скуловая кость не расщепилась, когда он вас ударил. Я боялся этого. Но все выглядело страшнее, чем оказалось, мисс Лейн.

– Больница? – снова попыталась я.

– Они не смогут сделать для вас больше, чем уже сделал я, и лишь будут засыпать вас вопросами, на которые вы не сможете ответить. Если я привезу вас в таком состоянии, а вы не скажете им, что случилось, они обвинят во всем меня. Я уже вправил вам руку и пальцы, – сказал Иерихон. – Ребра заживут. Лицо будет выглядеть... кхм... да. Со временем все будет хорошо, мисс Лейн.

Это прозвучало зловеще.

– Зеркальце, – слабо выдавила я.

– Простите, но у меня нет ни одного под рукой.

Я попыталась пошевелить левой кистью, размышляя о том, где и как Бэрронс добавил к своему бесконечному резюме умение накладывать гипс. Но он его не добавлял. Моя рука оказалась в лубках, точно так же, как и несколько пальцев.

– Разве не нужно загипсовать?

– Пальцам достаточно и лубков. А перелом вашей руки не настолько серьезный, чтобы требовался гипс. Если я загипсую вам руку, это приведет лишь к атрофии мускулов. Вы должны поправиться как можно быстрее. Если вы не заметили, мисс Лейн, у нас прибавилось проблем.

Я уставилась на него мутным левым глазом. Правый глаз полностью заплыл и не открывался, снизу его подпирала невероятно распухшая щека. В той оптовой базе, после того как Мэллис меня ударил, Бэрронс назвал меня «Мак». Несмотря на все мои сомнения по поводу Бэрронса, на все мои страхи из-за его возможной договоренности с Тенями, он пришел туда за мной, когда все это случилось. Он пришел ради меня. Он спас мне жизнь. Он нес меня на руках, и теперь я в безопасности, я лежу на кровати в его доме и знаю, что он будет охранять меня, пока я не встану на ноги. При таких обстоятельствах глупо продолжать называть меня «мисс Лейн», я так ему и заявила. Возможно, кстати, я отвыкну называть его «Бэрронс».

– Ты можешь называть меня Мак, э-э... Иерихон. И спасибо, что спас меня.

Одна темная бровь удивленно изогнулась.

– Ограничьтесь «Бэрронсом», мисс Лейн, – сухо ответил он. – Вам нужно отдохнуть. Спите.

Мой здоровый глаз тут же закрылся, словно Иерихон произнес какое-то заклинание, и я перенеслась в счастливое место, в коридор, заклеенный фотографиями моей улыбающейся сестры. Теперь я знала, кто убил ее, и собиралась отомстить. Я была на полпути к дому. Я не буду называть его «Иерихон», если он против. Но я хочу, чтобы он называл меня «Мак», сонно бормотала я. Я устала находиться в тысячах миль от дома и чувствовать себя одинокой. Было бы приятно слышать, как кто-то называет меня сокращенным домашним именем. Кто угодно, пусть даже и Бэрронс.

– Мак, – произнес он мое имя и рассмеялся. – Ну что за имя для такой, как ты? Мак.

Он снова засмеялся.

Я хотела знать, что он имеет в виду, но у меня не осталось сил на вопросы.