Ивлев доложил:

- Сбили одного ФВ-190, иду к вам.

Шевцов, разделавшись с четверкой "мессеров", одного из которых сбили, тоже шел в район прикрытия. И вот мы все в сборе, заняли боевой порядок на высоте 2500 метров. Офицер наведения похвалил нас за хорошую работу и предупредил, чтобы мы были внимательны: не исключено, что группа истребителей противника снова придет, чтобы сковать нас боем и обеспечить свободу действий очередной группе бомбардировщиков.

Так оно и случилось. Противник перехитрил нас - подошел к нашему району со стороны солнца на высоте более 4000 метров. Сверху свалились около двадцати Ме-109 и ФВ-190. Бой принял ожесточенный характер. Отбиваясь и защищая друг друга, мы вышли из-под удара и навязали фашистам бой на вертикалях. Временами ведомый и ведущий вынуждены были меняться ролями. Так, в один из моментов Саша Самков стал моим ведущим. Он взял в прицел Ме-109 и дал по нему длинную очередь. Тот вспыхнул и с отвалившейся плоскостью заштопорил к земле.

В это время нас внезапно атаковал противник. Я, что называется, отделался удачно: очередь, выпущенная гитлеровцем, прошла мимо. Машина Самкова получила повреждение.

- Трясет мотор, приборная доска разбита, - доложил Александр.

Пилотировать он не мог, его следовало выключить из боя, но делать этого было нельзя. Тогда я приказал по радио паре Григорьева оказать мне помощь в прикрытии Самкова. Схватка закончилась. Противник потерял еще четыре истребителя и ушел на запад.

Орляхин подал команду следовать звеньями на свою точку, так как у нас боеприпасы и топливо были на исходе. Самков шел впереди, мы за ним. По радио я передал всем: обеспечить посадку в первую очередь Самкову. Вот и аэродром. Саша выпустил шасси. Вместо покрышек висели клочья резины. К счастью, радиоприемник у него работал. Я посоветовал ему привязаться получше ремнями и сажать машину левее посадочных знаков, чтобы в случае чего не мешать посадке других летчиков. Самков блестяще приземлил свой самолет, за что командир полка объявил ему благодарность.

В этом бою Орляхин, Шевцов, Григорьев и я сбили по одному Ю-88, а Ивлев, Гончаров, Иванов, Голяев, Нестеренко и Самков - по одному истребителю противника.

На разборе командир полка похвалил летчиков за отвагу и взаимную выручку. Старший начальник прислал нам благодарственную телеграмму. Затем Орляхин приказал первой эскадрилье и звену второй быстро заправить самолеты и быть готовыми к повторному вылету. Тут же был определен боевой порядок. В мое звено, которое составляло ударную группу, вошли: Самков, Григорьев и Иванов, во второе - Гончаров, Яценко, Нестеренко и Голяев. Сковывающую группу образовали: Соболев, Голик, Ишанов и Фомин.

Обедали прямо у самолетов. Самков загрустил: ему не на чем было лететь. Тогда я приказал инженеру эскадрильи выделить ему другую машину.

- Спасибо, товарищ капитан! - поблагодарил мой ведомый. - Постараюсь оправдать ваше доверие.

К тому времени летчики соседних эскадрилий совершили уже по два боевых вылета. Возвратившись с задания, они рассказывали, что в воздухе тесно от самолетов: на всех высотах до 4000 метров идут ожесточенные бои с противником.

Техник моего самолета Павел Фомич Бородюк собрал своих товарищей и попросил меня хотя бы вкратце воспроизвести картину схватки с врагом. Пока я беседовал с техниками и механиками, мой заместитель Алексей Александрович Гончаров сходил на КП полка и узнал, что скоро поступит сигнал на вылет.

- По самолетам! - подал я команду летчикам.

Вскоре тишину нарушил выстрел из ракетницы. Техники быстро размаскировали самолеты, и красноносые "ястребки", срываясь со своих мест, устремились на взлет.

Чувствовалось, что наземное сражение в этот час достигло своей кульминационной точки. Из информации радиостанции наведения нам стало ясно, что это было именно так. Бурые облака дыма от пожаров, разрывы бомб и орудийных снарядов, которые сверкали красными и малиновыми искрами, виднелись на большом расстоянии. Дым, пыль и гарь поднялись на высоту более 2000 метров. Эта мутная пелена как бы обозначала верхнюю кромку облаков.

При подходе к заданному району мы слышали по радио команды управления воздушным боем какого-то полка. За всю войну мне еще не приходилось видеть такого количества самолетов, действовавших с обеих сторон. Их было не менее двухсот в районе города Новосиль, деревень Покровское и Нижняя Скворчь. Видя такой муравейник и учитывая плохое обозрение с высоты ниже 2500 метров, я предупредил ведущих звеньев Гончарова и Соболева, что сначала атаковать будем одновременно всей группой. В последующем не исключена возможность, что бой придется вести звеньями, являющимися наиболее маневренными и управляемыми единицами в создавшихся условиях.

Радиостанция наведения предупреждала нас, что в этот район воздушный противник идет волнами. Наша задача - не допустить прицельного бомбометания своих наземных войск.

Впереди, слева и справа - факелы падающих самолетов. Слышу в наушниках шлемофона голос Гончарова:

- С запада подходят три шестерки пикирующих бомбардировщиков Ю-87, а позади них восемь ФВ-190.

Отвечаю Гончарову:

- Понял, группу вижу.

Оценивая обстановку, я подумал, что звено Соболева справится с восьмеркой "фокке-вульфов". "Лавочкин" гораздо маневреннее. На боевом развороте он набирает несколько большую высоту, а радиус его виража значительно меньше.

Отдаю соответствующее приказание Соболеву. Идем навстречу вражеской группе со стороны солнца, имея превышение в высоте тысячу метров. Подаю команду:

- В атаку!

Звено Соболева проскочило мимо нас и набросилось на "фоккеров". Последние, уходя из-под удара, отвернули влево, освобождая путь моему звену и летчикам Гончарова. Мы немедленно устремились в атаку на Ю-87. На пикировании уточняю по радио задачу: мое звено атакует первую шестерку, звено Гончарова - вторую.

Видно было, как длинные трассирующие нити двадцатитрехмиллиметровых снарядов Самкова, Григорьева прошили двух Ю-87, которые загорелись и, переваливаясь с крыла на крыло, пошли к земле. Яценко из звена Гончарова сбил третьего пикировщика. Сам командир и Ишанов завалили по одному ФВ-190.

Первая атака ошеломила противника, и при нашем повторном заходе гитлеровцы предпочли кое-как освободиться от бомб и покинуть поле боя. Можно было бы преследовать врага, но обстановка подсказывала, что надо ожидать следующую волну самолетов, которые могут принести большой урон нашим наступающим войскам. По активности воздушного противника нетрудно было догадаться, что он решил остановить продвижение наших танков и пехоты через брешь, образовавшуюся в его обороне.

Я подал команду выйти всем в заданный район прикрытия. Только мы заняли свои места в боевом порядке, как на горизонте появились две шестерки Ю-87, шедшие под прикрытием шестнадцати ФВ-190 и Ме-109. Восемь ФВ-190 следовали впереди, чтобы связать нас боем и дать возможность своей группе прицельно отбомбиться. Разгадав замысел противника, даю команду звену Соболева выйти вперед и навязать бой восьмерке ФВ-190. Мое звено и звено Гончарова чуть отвернули вправо, затем доворотом влево сократили интервалы между самолетами и прямо пошли в лобовую атаку на две шестерки немецких бомбардировщиков. Мы знали, что гитлеровцы боятся таких атак, так как двигатели воздушного охлаждения на наших самолетах не только предохраняли летчиков, но и были надежнее, чем моторы на немецких машинах.

С дистанции 800-1000 метров дружно открыли огонь из всех шестнадцати пушек. Один Ю-87 взорвался, развалившись на сотни обломков. Это отлично сработал один из летчиков звена Гончарова. После лобовой атаки "юнкерсы" на полном газу повернули вспять.

А Соболев в это время по радио попросил помощи. Вчетвером они вели воздушный бой с восьмеркой ФВ-190. Пришлось опять отказаться от преследования удирающего врага.

Когда мы выходили из атаки, за нами увязались шесть Ме-109. Я приказал Гончарову и его летчикам сковать их боем, а сам со своим звеном поспешил на помощь Соболеву. Заметив под собой четверку фашистских истребителей, выжидавших удобный момент для нападения на Константина и его друзей, я мгновенно перешел в пикирование и с ходу длинной очередью сбил одного "фоккера".