Одним из таких добровольцев был 17-летний Тимофей Литвинов. К выполнению обязанностей красногвардейца он относился с каким-то восторженным благоговением и в короткий срок зарекомендовал себя дисциплинированным, храбрым бойцом. Недаром его вскоре назначили помощником начальника чрезвычайного штаба формирования отрядов Красной гвардии в Каменской.
Молодые красногвардейские отряды ощущали острый недостаток обмундирования, питания, а особенно оружия. И все же они жили, росли, крепли, боролись в побеждали. На какие только ухищрения не приходилось идти командирам, чтобы добыть винтовку, пулемет или десяток патронов! Помнится такой интересный случай.
Проживал в станице Каменской старый полковник Смирнов, чудаковатый, со странностями человек, самолюбивый до крайности. В его распоряжении находились склады оружия и оружейные мастерские при арсеналах. Щаденко имел с ним хорошие отношения. Пользуясь тем, что Смирнов поссорился с атаманом округа Богаевским и перестал выполнять его распоряжения, Ефим Афанасьевич упросил старика дать для отряда три — четыре пулемета «максим». Тот упорствовал долго, наконец согласился и написал записку: «Начальнику склада. Отпустить для тов. Щаденко 3 пулемета «максим» с запасными частями».
Получать оружие на складе поручили мне, как начальнику пулеметной команды гарнизона. Пошли на склад вместе с командиром пульвзвода Даниилом Михайловским в сопровождении троих красногвардейцев.
— Когда будете получать пулеметы, — напутствовал начальник штаба, — не зевайте. Любыми средствами надо добыть еще один пулеметик.
Но напоминать нам об этом не стоило, ибо мы тоже мечтали о том, как бы и где добыть лишний пулеметик.
Придя в мастерские, мы уже через полминуты знали, какое здесь оружие. Михайловский среди отбросов заметил три забракованных «максима».
Получив положенное по записке, заикнулись и насчет негодных.
— Зачем они вам? — убеждали мы начальника склада. — Все равно ржавеют, а потом выбросите.
Тот долго отрицательно мотал головой, наконец махнул рукой: «Берите! Все равно им валяться».
Миг — и еще три пулемета бойцы погрузили на подводы. Вся их неисправность заключалась в изношенности стволов. Поставить новые и — работай себе на здоровье!
Пройдя на склад запасных частей, опять начали клянчить лишний стволик, замочек, ленту. И начальник давал. Мы же, пользуясь тем, что в полутемном помещении он почти ничего не видел, не терялись: к нашим рукам «прилипали» десятки запасных частей.
Возвращались в штаб радостные, довольные. Шутка ли сказать — везем с собой столько оружия!
Одновременно продолжала расти и наша пулеметная команда. В нее отбирали самых проверенных, стойких бойцов, имеющих меткий глаз и бесстрашное сердце. Столь высокую требовательность к пулеметчикам легко понять, если вспомнить, что пулемет в то время справедливо считался грозной силой.
Используя свободное время, мы выезжали на учебные стрельбы, и нас часто провожали сотни станичников. Лихие тачанки, ощетинившиеся хоботами пулеметов, производили грозное впечатление на укрывшихся в подполье врагов.
Создание красноармейских отрядов способствовало быстрому укреплению Советской власти в Донецком округе. В станицы, хутора, волости шли агитаторы, специальные уполномоченные окружного комитета партии. Опираясь на рабочих, ремесленников, казачью и крестьянскую бедноту, они проводили выборы местных Советов.
Дел у них оказалось непочатый край: борьба с затаившейся контрреволюцией, организация Красной гвардии, восстановление разрушенного хозяйства. Наступала первая послереволюционная весна, и требовалось безотлагательно готовиться к севу, к переделу помещичьих земель. Начало величайших социальных преобразований, крах старого, веками сложившегося уклада жизни, ломка привычных порядков и традиций, обострение классовой борьбы — все это требовало от сельских коммунистов и местных организаций кропотливой воспитательной и организаторской работы с людьми.
После образования хуторских, станичных, волостных органов власти состоялся Донецкий окружной съезд Советов, который сформировал исполнительный комитет под председательством старого большевика Виктора Семеновича Ковалева.
Но труден, тернист был путь Советской власти по нашей донской земле. Используя сословные распри между казаками и иногородним крестьянством, недовольство некоторой части казачьего населения крутыми мерами местных органов по отношению к тем, кто мешал укреплению нового строя, богатеи развернули антисоветскую агитацию. Изгнанные из Новочеркасска члены Войскового правительства — Богаевский, Марков, Секретев и другие, — осев в станицах, собирали силы для борьбы за восстановление старых порядков. Со всех краев России спешили на Дон бывшие офицеры и генералы. Переодевшись, напялив поверх мундиров потертые солдатские шинели, замасленные рабочие ватники, ехали они по железным дорогам с подложными документами, безлюдными степями, бирючьими балками пробирались в казачий край.
Из Новочеркасска успел улизнуть в бескрайние Сальские степи крупный конный отряд походного атамана Попова. На юг ушли, оставив Ростов, волчьи стаи корниловской «добрармии».
По всему чувствовалось, что там, вдали от рабочих центров, тайно, исподволь, предательской искрой тлело широко задуманное врагами черное дело — контрреволюционный мятеж. Тлело, накапливая силы, и вдруг в самую трудную минуту для Советов пламя пыхнуло разом и пошло колесить по городам и станицам области.
Первыми подняли восстание 4 марта 1918 года казаки станицы Суворовской. Полковник Растегаев наскоро сколотил небольшую банду, и она с налету заняла станицу Нижне-Чирскую. Небольшой красногвардейский отряд, присланный сюда накануне, белогвардейцы захватили врасплох и вырубили: 70 бойцов пали под шашками врага.
Восставшие послали именитых представителей в Сальские степи, где у одного из крупных коннозаводчиков скрывался полковник Мамонтов. Его приглашали встать во главе мятежа. И он не заставил себя долго упрашивать. Вскоре во все концы помчались от Мамонтова вестовые с сигналом всеобщего сполоха.
«Казаки, верные сыны Тихого Дона! — гласил призыв главаря мятежников. — На коня! Настала пора встать нам за Дон наш любимый!»
А в конце воззвания хитрый белогвардеец не без умысла указывал: «За Советскую власть, но без коммунии!» Даже такой махровый контрреволюционер, как Мамонтов, понимал, что нелегко будет поднять казаков против власти народа, так как она уже пустила глубокие корни на политой кровью донской земле.
Обманутые, оболваненные богатеями, офицерами многие казаки доставали припрятанное в укромных уголках оружие, садились на коней и, вырезав членов ревкомов, пустив «красного петуха» под стрехи советских учреждений, уносились темными ночами в глухие степи. Там гуртовались в волчьи стаи, вооружались и мчались дальше.
Окружной Совет принял решение: сформировать усиленный отряд и отправить его в станицу Морозовскую, откуда красногвардейцы начали наступление на Нижне-Чирскую. Отряду придали артиллерию, нашу пулеметную команду, кавалерийскую группу.
Кроме каменцев, на усмирение мятежа направили своих бойцов металлисты Сулина, шахтеры Александровск-Грушевского. Набралось до 700 штыков. Из Царицына прибыл отряд под командованием Сергеева. Общее руководство этими силами возлагалось на Щаденко.
В начале марта, разметая мелкие группки белоказаков, наши отряды двинулись по железной дороге на Морозовскую — Нижне-Чирскую.
В пути к нам присоединился еще один эшелон красногвардейцев. Теперь у нас имелись значительные силы: Каменский батальон, Сулвнский, Шахтинский, Чернышевско-Обливский, Второй Морозовский и Царицынский отряды, имевшие 1850 штыков, 80 всадников, 11 орудий и 6 пулеметов.
До станции Чир оставалось всего восемь километров, но взорванный мост представлял серьезную преграду на пути к цели. Договорились оставить эшелоны и дальше двигаться походным порядком.
А в то время, когда мы с боем преодолевали последние километры до станции Чир, в штабе Мамонтова, в станице Нижне-Чирской, шло расширенное совещание — мятежники разрабатывали план разгрома красногвардейских отрядов. Сюда слетелись белогвардейцы, ставшие впоследствии заправилами контрреволюционного восстания: Мамонтов, атаман станицы Морозовской полковник Иванов, известный каратель-палач полковник Лазарев, атаман станицы Суворовской полковник Марков, сотник Поляков и многие другие. Хмурый, сосредоточенный Мамонтов кратко доложил обстановку: большие силы красных уже подошли вплотную, грозят переправой и захватом станицы Нижне-Чирской; отряды белоказаков плохо вооружены, малочисленны; надежды на то, что с первых же дней, как только он бросит клич к оружию, поднимутся все казаки на борьбу с Советами, не оправдались.