С книгами и журналами по своей специальности я был знаком и до поездки сюда, поэтому большую часть времени проводил среди этих полок, рылся в трудах лаборатории. Их здесь было много сотен томов: теоретические разработки по разным проблемам, связанным с холодными районами на Земле, и описания и результаты экспериментов и наблюдений, и технические решения многих вопросов. Каждый технический или научный отчет института был отмечен на полке специальной карточкой с названием и шифром. Как правило, каждый такой отчет находился здесь в пяти-шести экземплярах, а надпись при входе в книгохранилище говорила о том, что каждый посетитель может взять себе без разрешения один экземпляр. Я часто пользовался этим правом, хотя сначала и со смущением. Вообще для меня одной из трудностей жизни в США было привыкание к тому, что «все можно». Даже гражданину из СССР можно здесь — в полувоенном, а официально: вообще военном учреждении — пользоваться той же свободой передвижения, как гражданину США. Это, по-видимому, результат предельно четко соблюдаемого в США принципа «презумпции невиновности», согласно которому — пока не доказано, что ты виновен, ты невиновен. В обычной жизни этот принцип действует так: что не запрещено, то разрешено, в отличие от нашего: все, что не разрешено, то запрещено.
Итак, я читал или знакомился с трудами института и брал себе по одному экземпляру. Но кроме того, много времени проводил я и около копировальных машин, тех ксероксов, которые в большом количестве были когда-то куплены и у нас в СССР, но потом поставлены в специальных помещениях. Чтобы сделать копию какой-либо статьи в СССР, надо написать заявку, подписать ее у заведующего отделом, потом получить на этой заявке визу ученого секретаря института и начальника известного всем «первого» (почему первого?) отдела и только потом можно отдать «материал» на размножение сотруднику, который постоянно и специально этим занимается по поручению дирекции института. Кроме этого сотрудника, никто в институте не имеет права снять печать с комнаты, где стоит ксерокс, и тем более воспользоваться аппаратом. А в библиотеке КРРЕЛ и во всех других библиотеках и читальных залах США, да, пожалуй, и всего мира, ксероксом может пользоваться каждый (иногда за плату). Но, во всяком случае, никто не попросит вас показать то, что вы собираетесь копировать. Конечно, я не мог не воспользоваться такой возможностью и часто делал себе выкопировки из многих книг, которые почему-либо были недоступны мне в СССР.
Много времени я также уделял переписке с моими научными коллегами в США, обсуждению с ними различных вопросов, представляющих взаимный интерес. Вот в результате такой переписки — мы обсуждали вопрос о том, что случится с ледниковом покровом Антарктиды в западной ее части, где расположен шельфовый ледник Росса, в ближайшие сто — двести лет, — я получил вдруг приглашение посетить соседний с нами университет в северном штате Мэн. Два сотрудника — специалисты по этим вопросам — гляциологи Терри Хьюз и Боб Томас сообщали мне, что лучше всего приехать в их университет, находящийся в городе со странным названием Ороно, в первой половине марта. В это время я смогу познакомиться и с их студентами, что будет интересно мне, и прочитать пару лекций, что будет интересно им.
Я показал это письмо Ассмусу, и он посоветовал мне ехать. «КРРЕЛ рекомендует вам принять это предложение и считать эту поездку командировкой», — закончил он шутливо-официально.
И вот тут я вспомнил, что месяц назад получил письмо от Энн — одной из моих знакомых еще по прошлым посещениям США. Я некоторое время работал в Антарктиде с ее мужем Робом — полярным летчиком, а потом приезжал к ним в гости под Вашингтон. В последнем письме, уже в КРРЕЛ, она вдруг написала, что живет одна, без Роба, на берегу океана, вблизи от городка Пенбрук, что всего в часе езды от столицы штата Мэн города Ороно, и рада была бы увидеть меня, показать свой полуостров в период с 8 до 15 марта. В это время к ней на каникулы приедет дочь, Ребекка, которая меня тоже знает и хотела бы повидать. Но ведь я все равно еду в Ороно, и как раз в это время. Конечно, надо постараться посетить это место.
Последний раз я видел Энн вместе с мужем два года назад, когда, пролетая через Вашингтон, задержался там на два дня по дороге в Пойнт Мак Гю и Антарктиду. В то время Роб и Энн, приютившие меня в своем доме, находившемся в часе езды от Вашингтона, поделились со мной своими планами: Роб, который был уже в отставке, и Энн бросают места своей работы, продают дом и уезжают куда-нибудь в дикий угол Америки, покупают на вырученные деньги кусок земли — земля дешева в еще диких местах, — строят там бревенчатую «кабину», выкорчевывают участок для огорода, прорубают тропу через лес для «джипа»-вездехода до ближайшей дороги и начинают новую жизнь. Как пионеры Америки. Многие немолодые, но не бедные люди в Америке делают сейчас то же самое. Ведь есть даже лозунг: «Если ты патриот Америки, если ты хочешь видеть ее прекрасной — самоограничься. Все, что можешь сделать сам, а не покупать со стороны, — делай сам». Уменьшив таким образом потребление, можно прийти и к уменьшению разрушительного влияния человеческой деятельности на окружающую среду.
Уже в Москве, через год с небольшим после той встречи под Вашингтоном, я узнал из писем, что Роб и Энн выполнили все, что планировали, даже с превышением: купили довольно большой участок леса в штате Мэн, и не просто участок — маленький полуостров на побережье Атлантического океана, действительно выкорчевали, выжгли в лесу поляну, на которой начали выращивать кукурузу, картошку, овощи. Они писали восторженные письма о том, какое удивительное чувство они испытывают, когда имеют счастье изо дня в день видеть, как из земли появляются, растут, набирают силы плоды твоего труда. Они писали о том, какие необычные, простые, не тронутые всеми «революциями» последних лет люди живут в маленьком городке-деревне, который расположен недалеко от места, где на дорогу выходит тропа от их хижины. Писали о том, что по пятницам и субботам эти люди собираются где-нибудь в большом сарае, школе или церкви и весь вечер танцуют народные танцы простой Америки под названием «сквер-данс». «Ах, Игор, ты должен видеть эти танцы…»
Потом наша переписка прервалась. И вот теперь на мое письмо откликнулась лишь Энн, сообщив, что не живет с Робом и где он сейчас — не знает, но рада была бы со мной повидаться. И это всего в двух часах езды от Ороно.
Ближайшая суббота, когда в доме Энн будет гостить ее дочь Ребекка, приходилась на 10 марта. Значит, если я выеду из Лебанона в пятницу после обеда, то еще засветло могу приехать к дому Энн и Ребекки, погостить там субботу и воскресенье, а в понедельник 12-го, встав рано-рано, уже быть к девяти утра в университете штата Мэн. Я написал об этом и Бобу с Терри, план был одобрен, и я начал готовиться. Дело в том, что я мог позволить себе эту поездку за казенный счет. Можно было выбирать вид транспорта. Но поезд отпал сразу — пассажирских поездов здесь так мало, что я должен был бы ехать туда целые сутки с несколькими пересадками. То же получалось и с самолетом: надо было лететь сначала на маленьком самолетике в Бостон, а потом тоже на маленьком, — в городок Бангор, а уже оттуда на такси — в Ороно. И кроме того, северо-восточный угол США в начале марта — не лучшее место для полетов на маленьких самолетиках из-за погоды. Автобус тоже отпал: на автобусе надо было сначала ехать в Бостон, да и стоимость его была велика. Дешевле всего и быстрее — на своей машине.
Когда стало ясно, что путь мой в Ороно целесообразно проделать на своей машине, начальство сообщило мне, что не возражает, если я в свободное от работы время заеду к друзьям, что расход на бензин и масло во время этой поездки институт берет на себя. Кроме того, мой добрый гений — бухгалтер Ненси — сказала мне, что я не утряс еще один вопрос. Оказалось, что за мою машину КРРЕЛ платит аренду на месячной основе, то есть как бы заново перезаключает договор каждый месяц, хотя всем ясно, что я буду пользоваться машиной несколько месяцев подряд. В течение каждого месяца я по договору мог наездить не больше определенного количества миль. Если бы я превысил этот, как они говорили, «майледж», то я должен был бы платить за каждую лишнюю милю пробега внушительные деньги. А судя по карте, свой майледж во время этой поездки я наверняка превысил бы.