– Не шевелись, – тихо приказала она. – Не касайся меня.

Он улыбнулся, почти насмешливо, однако не тронул ее, лишь смотрел, как она соскальзывает с каменной скамьи в воду. Но Мадлен не позволила своему телу коснуться его.

– Нет. – Она предупреждающе вдавила кончики ногтей ему в щеку.

По его телу прошла дрожь, и он закрыл глаза. Она чувствовала жесткость щетины, хотя кожа была гладкой и упругой. Скользнув за него, она откинула с его шеи мокрые волосы и прикусила зубами кожу, будто самка в период любовных игр.

Он прорычал, тут же завел руки за спину, чтобы схватить ее, прижать к себе. Тогда она больно укусила его.

– Не трогай меня!

Он мог бы отбросить ее одним движением. Его кинжалы находились в пределах досягаемости. Вместо этого он широко раскинул под водой руки, сжал кулаки, но остался на месте. Мадлен захлестнуло волной наслаждения, лишая рассудка. Она завела ему руки за спину и крепко сжала их, будто связала его.

Она целовала его плечи, чувствуя запах песка, соли и воды, смотрела на его склоненную голову, открытую шею. Это был ее кот, черный, опасный, изумительный, подвластный ее воле.

Когда она увидела его в первый раз, он показался ей совершенным творением небес или земли. Но сейчас, раненый, стоявший на коленях, он выглядел еще прекраснее. Он тяжело дышал, словно пробежал довольно много.

– Мэд, – произнес он, качая головой.

Ну да, его страшит беззащитность, вспомнила Мадлен. Он мог убить ее, прежде чем она сделает очередной вдох, и все-таки она держала его в беспрекословном подчинении одними кончиками пальцев. Она целовала изгиб его шеи, нарочито медленно скользила животом по его кулакам, чувствуя где-то внизу и в груди разгорающееся пламя желания. Вода поддерживала ее, когда она присела, так что его кулаки оказались совсем близко к тому месту, которое, предупреждала Эдель, было величайшей опасностью и слабостью женщины.

Кулак у него разжался, и тогда Мадлен поняла, что слабость победила ее сопротивление. Она целовала его плечо, шею, ухо, прикусила мочку. Ее тело начало двигаться по собственной воле, стремясь к вершине наслаждения.

Он так внезапно освободился и поднял ее из воды, что Мадлен вскрикнула. Он целовал ее. Руки двигались по ее спине, по ягодицам, грубо прижимали ее к возбужденному мужскому телу.

Мадлен жадно целовала его в ответ, пока он снова не упал на колени.

– Ведьма, – прерывающимся голосом сказал он.

В этот момент последние капли стыда покинули ее. Тогда, в подземелье, он бесцеремонно взял ее как свою наложницу. Теперь она сама готова его принять, она и без поучений Эдель знала, какую пытку устроила ему.

Мадлен призывно улыбнулась, наслаждаясь своей умышленной неторопливостью. Он замер. Глаза его были закрыты, он тяжело и прерывисто дышал. На несколько секунд она позволила себе быть нежной, гладила его по теплой скользкой груди, а потом ее ногти больно вонзились в него.

Он судорожно вздохнул и крепко прижался к ней, словно прося разрешения.

– Нет, – сказала она, еще глубже вонзая ногти. – Это случится, когда я захочу. – Мадлен медленно легла на спину. – Только по моему желанию.

Он с дьявольской улыбкой снова и снова дразнил ее, не желая подчиняться. В наказание она снова и снова кусала его, но он лишь еще крепче прижал ее к себе.

Мадлен позволила ему, наконец. Он не хотел останавливаться на полпути, борясь с ней, так как она за каждое движение наказывала его. Он вынужден был платить эту цену, пока ей не показалось, что ее тело сейчас распадется на части от муки и блаженства. Она вскрикнула и отпрянула, боясь, что может задохнуться от беспощадного наслаждения и утонуть, хотя вода не доходила ей до подбородка.

Они молча смотрели друг на друга. Потом он умоляюще зарычал и снова притянул ее к себе. Даже в темноте она различила следы ногтей на его лице, груди, плечах, но он все равно был прекрасен и неотразим. Ей захотелось поцеловать его, утешить, как ребенка. Она прикоснулась к отметинам, гладила их, чувствуя стыд и нежность. Он закрыл глаза, на длинных черных ресницах дрожали капли воды.

– Прости, – шепнула она, ведя пальцем по его скуле и подбородку.

Он поднял ее, поцеловал в шею.

– Что ты меня томишь?

Мадлен прижалась щекой к его волосам, в глазах защипало.

– Я не хочу… пока.

– Ведьма. Боги, возьмите мой кинжал, и я позволю любому из вас убить меня.

– Нет. – Она всхлипнула.

Так нелегко говорить с ним о любви, шептать ласковые слова похвалы или нежности.

– Я твой.

Он мог овладеть ею, она чувствовала, что он к этому готов, но все-таки держал ее в воде над собой.

– Чего бы ты ни захотела, – сказал он, глубоко вздохнув.

Она укусила его за ухом, медленно сдавив кожу ногтями, с громадным наслаждением ощущая его дрожь. Каждый мускул в его теле, казалось, вибрировал, словно натянутая тетива, однако самообладания он не терял и ждал ее приказа. Мадлен медлила, продолжала свою игру до тех пор, пока он не застонал от отчаяния. Пока не потерял власть над своим телом. Пока не стал полностью беззащитным.

– Вот теперь можешь взять мея, – наконец чуть слышно пробормотала она на ухо. – Я хочу.

Он провел языком по ее губам и хрипло прошептал:

– Назови меня по имени.

Она вцепилась зубами в его плечо. На мгновение она почувствовала боль, и в то же время ее затопила потрясающая волна ощущений. Задохнувшись, откинув голову, она снова и снова приникала к нему.

– Фор…ту!

…

Покоясь в его объятиях, Мадлен чувствовала запах лимона, теплая вода убаюкивала их на каменной скамье. Она держала его руки в своих, просто держала, поскольку боялась себя.

– Мне стыдно, – пробормотала Мадлен.

Он прижал ее голову к своему плечу.

– Любимая.

– Как ты можешь теперь это говорить?

– А почему нет?

Она закусила губу.

– Должно быть, во мне сидит частичка Злого Бога.

– Нет, просто маленький его прислужник, – сказал он, крепче обнимая ее. – Вернее, маленький мерзопакостный гадёныш, который сошел на землю, чтобы терзать меня.

Она поднесла его руку к губам.

– Тебе очень больно?

– Мэд, теперь я ранен без всякой надежды на излечение.

– А знаешь, я чуть не бросила тебя, – прошептала она. – Хотела найти убежище в храме.

Он погладил ее по щеке.

– Храм. Глупая ведьма. Ты заставила меня бояться за тебя.

– Куда еще мне было идти?

– Даже к Шухо было бы лучше. Он мог хоть до падения Инселерда держать тебя в целости и сохранности. Пока не договорился бы с Фрэнком де Фрогом о том, что ты умерла от какой-нибудь своевременной лихорадки. Тогда у меня оставалась бы надежда выкрасть тебя.

– Но храм…

– Мадлен, храм для тебя небезопасен. Неужели ты думаешь, что каждый жрец в этой провинции не обязан своим положением де Фрогу? Даже не пытайся, умоляю. Теперь Фрэнк де Фрог наверняка убьет тебя, узнав, что ты, возомжно, носишь ребенка Найтоны.

Она молчала. Хотя столь зловещие мысли не приходили ей в голову, Мадлен ему верила.

– Думаешь, так может быть? – спросил он.

Ей показалось, что она падает с высокой скалы.

– Не знаю.

– Ты что-нибудь сделала, чтобы это предотвратить?