– Но теперь я должна выйти за Фрэнка, сына этого лорда Эрлиха. Несмотря на то, что он такой.
Мадлен казалось, что все происходящее – сон, обманчивый, зловещий, без надежды проснуться или спастись. Ее ангел-хранитель, не раз избавлявший Мадлен от мелких неприятностей в Бэлатэрре, покинул ее, когда она больше всего нуждалась в нем.
– Как лорд сумел это устроить? Зачем? Если они не хотят оставить в живых никого из рода Милагро.
– Нет, теперь они предпочитают видеть тебя живой, моя дорогая. Живой и благополучно вышедшей замуж за их наследника. Сейчас для них угроза лишь ты и отказ от прав, которые пока в руках Уля. Если ты выйдешь за Фрэнка, то дашь им, а также их наследникам законное право на трон, схваченный когда-то силой.
– Но какое до этого дело лорду Улю? Его-то что интересует?
О, да девочка еще не поняла, что эльфы чистокровные глядят на несколько столетий вперед и просчитывают все ходы. В том числе, и матримониальные планы на ближайшие несколько поколений. Леди Меринда улыбнулась и покачала головой:
– Золото, Мадлен. Золото и власть. Я читала брачное соглашение. Он готов отдать свой отказ на право и твое приданое, чтобы в обмен получать налог с моих рудников, что я отписывала после свадьбы твоей матери. Твой брак позволит ему заключить союз с одним из богатейших княжеств. Он приобретает влияние в южных территориях, надеясь, что это поможет ему вернуть пару деревень рядом с Милагро. Разумеется, пока ты к нему благоволишь. Но ты можешь стать больше, чем пешкой в чужой игре. Главное, чтобы он не отравил тебя после того, как ты родишь ему наследника.
– Как? Я не представляю даже.
– Учись. У тебя острый ум, прекрасная интуиция, насколько я знаю, – так пользуйся ими. Слушай, что я тебе говорю. Будь осторожна с теми, кто похваляется, словно имеет власть. Ищи тех, у кого она есть на самом деле.
– Постараюсь, – чуть слышно буркнула Мадлен.
На самом деле, она не готова была справляться с обрушившимся на нее предназначением.
– Ты должна сделать больше, чем попытаться. Не упускай из виду любую мелочь. Неосторожно брошенные слова. Странные угощения. Интриги. Отличай льстецов от врагов, которые улыбаются и хвалят тебя, готовясь уничтожить. Там сотни опасностей! – Бабушка Меринда закрыла глаза. – Да простят нас боги, теперь я понимаю, что укрывать тебя здесь было серьезной ошибкой. Уже нет времени научиться всему, что ты должна знать, Мадлен. Не всегда происходит то, чего ожидаешь. Будь готова ко всему. Будь умна, отважна, если необходимо, действуй по обстоятельствам. Благоприятный случай найдется. Будь мудра и хладнокровна.
– О! – Мадлен отвернулась, испуганная. – Делать все, за что Ирэн всегда меня бранила! Какая прелесть!
Бабушка холодно засмеялась:
– Ирэн уже не годится тебе в учителя. В Милагро она всегда была овцой среди волков. Но ты… у меня есть кое-какая надежда.
– Конечно, я ведь не такая как все, правда? – обиделась Мадлен. – Необыкновенная женщина! Бриллиант! Хотелось бы мне оказаться столь необыкновенной, чтобы сбежать.
Она думала, что бабушка Меринда сделает ей выговор за дерзкие слова. Вместо этого та лишь произнесла:
– Такого я для тебя не хотела, дорогая. Но это случилось.
В деревне слышались праздничные песни.
– Будь осторожна, – тихо сказала леди Меринда, встав рядом. – Не говори никому, что у тебя на душе. Никогда. Не верь никому, Мадлен. Ни-ко-му!
– Часть 2. Таинственный остров Кобэррэ
Мадлен покинула родные края в столичном порту под звуки фанфар, на собственном корабле под командованием наемников с Джомджомы и в сопровождении конвоя из тридцати шхун. До портового города они с леди Кларис добирались поездом из десятка карет, заполненных свадебными нарядами, приданым и ящиками с печатями лорда Уля. Подобная процессия, продвигайся она дальше вдоль берега до Милагро, несомненно, вызвала бы интерес у лесных разбойников. Но самой главной причиной отказа от сухопутного путешествия стал непредсказуемый холмистый рельев побережья. Карета запросто могла наехать на скальный выступ, перевернуться и свалиться с утёса в море. А пробираться из Бэлатэрры на юг через сосновые чащобы пришлось бы месяцами. На самом же деле, потребовалось решить еще некоторые вопросы при королевском дворе, и бабушка решила не тратить драгоценное время на взвращение в укутанную чащобами Бэлатэрру, а сразу оплатить наемников и суда и отправить любимую внучку на родину.
Куда легче оказалось сгрузить весь багаж в трюм и за дюжину дней доплыть до самого восточного города Эстэрры. Благодаря лорду Улю и бабушке Меринде путешествие напоминало пафосную поцессию. Впереди развевались флаги с белой руной бога ветра и красной – бога солнца, на мачте реял двадцатифутовый зеленый с серебром вымпел принцессы де Милагро. Но все это не производило никакого впечатления ни на Мадлен, ни на ее спутницу, госпожу Кларис и ее раздражительную вечно пищащую Ню. Сколько ни говорили женщине, что это создание должно расти в восточных землях, в каменных пустынях, и на западе оно быстро захиреет, но леди Кларис позарез хотелось обрести пушистое зеленое создание в своих роскошных апартаментах. Пришлось покупать. Доставлять. Обустраивать комнату, в которую завезли потом и целый каменный сад из Хигаши, и приземистые коренастые деревца, и воздух поддерживали с должной влажностью и температурой. Маги старались изо всех сил, лишь бы Ню было комфортно. Но все равно, воздух чужих земель не шел на пользу кошачьему здоровью. Что и сказалось на характере иноземного животного.
Итак, леди Кларис. Ей захотелось отвезти, наконец, Ню на родину. И она охотно согласилась сопровождать Мадлен – это придавало ей значительности и, кроме того, позволяло принцессе достичь Милагро быстрее и без лишних расходов. А дальше Кларис наймет проводника через южную пустыню и привезет любимицу на родину. Однако госпожа, казалось, выглядела менее довольной, чем сама Мадлен, оттого, что они неожиданно поменялись ролями. Хотя старая леди была набожна, но явно почитала неблагодарность за достоинство.
Еще до столицы графиня прогнала всех слуг, настояв, чтобы на корабле ей прислуживала исключительно Мадлен. Та не возражала против работы, даже радовалась, что нашла себе занятие вместо скучнейших прогулок по палубе и созерцания тошнотворных бирюзовых волн. Но леди Кларис оказалась недовольна абсолютно всем. Лампа ночью горела слишком ярко. Днем Мадлен не делала ничего, чтобы ослабить жару. И опахалом она работала вяло и неуверенно. Это Мадлен устраивала качку. Из-за нее Ню блевала за борт и капризничала. То она ходила слишком быстро, то голос у нее был слишком громким. Но когда Мадлен ходила медленнее и говорила тихо, графиня обвиняла ее в том, что она ползает как полудохлая джомджомская змея.
К тому же титул принцессы вынуждал Мадлен, несмотря на жару, носить тяжелые королевские одежды из темной ткани, обитые мехом. Все, за исключением несносной Кларис и ее Ню, обращались к девушке почтительно, осыпали пустыми похвалами и комплиментами, кланялись, когда та входила в каюту или появлялась на палубе. Однако при такой качке девушка не могла ни читать, ни писать. Она втихую часто бегала в то самое место, где плевалась кошка леди Кларис и оставляла большую часть еды за бортом. Морская болезнь. Будь она неладна! И без того худенькая девушка боялась превратиться в обтянутого кожей скелета по прибытии в Милагро, потому что в скором времени любой съеденный кусок тут же просился наружу. Утешение Мадлен находила в молитвах своему ангелу-хранителю и Единому, прося снова превратить ее в обычную знахарку из Бэллатэрры.
Правда, не только Мадлен вызывала раздражение госпожи Кларис. Джомджомские наемники, пираты до мозга костей, оказались для женщины далеко не самыми достойными попутчиками. Если эти ребята вели корабль ради безопасности в середине конвоя, графиня желала идти с краю, чтобы поймать ветер. Она стремилась блистать своей эрудицией и знанием мореходного дела всезде, где ни попадя. Если кто-либо предлагал для отдыха древний храм на крошечном островке, графиня заявляла, что не выносит зажравшийся орден (коему принадлежал храм) и не желает отдыхать среди унылых жриц. Но самые тяжелые ссоры вызывало то обстоятельство, что в знаменитом ордене говорили на семи языках, поскольку его члены были выходцами из всех частей Инселерда. Два моряка, назначенные командовать эскортом, имели наглость родиться на Джомджоме, и никакие грубость или презрение не могли превратить их в утонченных жителей Монтэрры или чопорных нордэрдцев. Они с рождения слышли только пиратские песни и пьяные перебранки.