Фурлонг по совету своего начальника — резидента английской разведки в Берне О'Брайна — подарил Резуну, получившему теперь по разработке псевдоним «Наполеон», книгу Вильяма Ширера «Взлет и падение Третьего рейха». Резун, естественно, не знал, хотя мог предвидеть, что он уже разрабатывается англичанами, и продолжал с упорством доказывать своему новому начальнику, генералу Александрову, что Фурлонг может быть в перспективе кандидатом на вербовку.
Однажды Фурлонг по договоренности со своим шефом довел до Резуна информацию о том, что родной брат англичанина, командир атомной подводной лодки, служит на базе военно-морских сил в Гибралтаре. Резун заволновался и стал чуть ли не в лоб спрашивать собеседника о базе и кораблях на ней.
Контакты между русским и англичанином расширялись и «углублялись». Резун стал ходить на квартиру к Фурлонгу. И тут швейцарская контрразведка отличилась. По данным одного из её руководителей, Фрица Шварцбергера, его оперативно-техническая служба задокументировала на видеокамеру сексуальные отношения между Фурлонгом и Резуном. Этот факт коренным образом повлиял на первоначальный план приобщения Резуна к работе на английскую разведку. Сейчас план упрощался.
Несмотря на это, изучение и игра с ним продолжались. Фурлонг докладывал начальству, скрывая, естественно, свое влечение к русскому, что Резун не прочь приударить за женщинами. Так, посещая его редакцию, он часто рассказывает сальные анекдоты и… «положил глаз» на секретаршу Марту — высокую и широкотазую немку. Он дарит ей сувениры, отпускает комплименты. Резидент предложил подчиненному вариант:
— Так создайте комбинацию, чтобы Владимир затащил вашу Марту в постель. Немки сговорчивы. Вот вам и основа для компрометации.
— Проблема в том, что сама Марта игнорирует ухажера, он же для неё гномик, — нашелся Фурлонг, не желающий делать из своего партнера бисексуала.
— Найдите другой объект, — настаивал О'Брайн.
— Есть варианты, — неохотно ответил Рональд.
— А вообще делайте всё, чтобы «Наполеон» вас разрабатывал в качестве своего потенциального источника информации. Материалами мы вас снабдим. Пусть он считает, что вы податлив, как пластилин. Требуйте от него за бумаги деньжат, желательно под расписку. За материалы, которые он принесет, старайтесь отблагодарить подарками и деньгами. Не жадничайте. Это, я вам скажу, крюк прочный. Таких крючков надо иметь несколько, — продолжал руководитель Службы безопасности Великобритании (СИС) в Берне. — Надо ими его обставить.
Когда жена Резуна с дочерью уехали в Москву, оперативным офицером английской резидентуры Гордоном Барросом была дана «отмашка» соседке россиянина по дому на улице Рю де Лозанн — англичанке, квартира которой была оборудована звукозаписывающей техникой и видеоаппаратурой. Кстати, они были знакомы, часто их видели в кафе. Она пригласила Резуна к себе посмотреть фильм. Перед просмотром выпили виски, уселись на диван, а после окончания «ужастика» перекочевали в постель…
Для согласования действий по вербовке Резуна ОхБрайн вылетел в Лондон к шефу — генеральному директору СИС Иорису Олдфрилду. Тир доложил план вербовочной операции, отметив, что создан достаточно прочный фон компрометации «Наполеона».
— А что он вообще за человек? — спросил шеф. — Поподробней не могли бы рассказать о нем?
— Трусоват, патологически жаден, неопытен. Увлекается нумизматикой и играми в казино. Собирает оловянных солдатиков. Неравнодушен к женщинам и сильным мужчинам, о чем я вам уже докладывал, — настоящий бисексуал. В особой коммуникабельности не замечен. Злопамятен. Отмечены в характере также элементы лакейства. Судя по молодости, на такую ответственную должность мог приехать только блатник. Кто-то его протолкнул в Женеву. Французский язык знает слабо, а вот к военной тематике тянется. Явно сотрудник советской военной разведки.
Шеф ещё раз пробежал глазами по справке с планом вербовки россиянина и, подняв очки на лоб, с выдохом заметил:
— Должно всё получиться. Да поможет вам Бог! Проводите вербовку — он созрел, и вы тоже, судя по интересным материалам. А судьбу Фурлонга решим после — отправим на пенсию. «Наполеон» нам нужен в Москве, в центральном аппарате ГРУ.
— У него скоро заканчивается командировка, сэр, — уточнил Тир.
— Ну и хорошо.
Возвратился в Берн О'Брайн на следующий день и сразу созвал совещание, пригласив в кабинет своего заместителя Дерфила Сервила и оперативного сотрудника разведки Гордона Барроса.
— Господа, шеф санкционировал вербовку «Наполеона». Участвуем в операции только мы. Фурлонг привезет кандидата в Цюрих в редакцию журнала «Армада» якобы за очередной порцией материалов по вопросам вооружения стран НАТО. Согласие на поездку от Резуна уже получено. Фурлонг во время беседы отлучится под благовидным предлогом…
Теплым апрельским днем 1978 года «партнеры» Резун и Фурлонг выехали в Цюрих. Там всё происходило по сценарию англичан. В отдельной комнате редакции журнала «Армада» Резун получил от «хороших друзей» нужные материалы. Рональду предложили «погулять». Покинул компанию и Сервил.
О'Брайн представился Резуну, как доктор Фишер. На его визитке значилось: «Доктор наук. Институт геополитики. Цюрих».
— Вы собрались уезжать? — спросил он Резуна.
— Да! Спасибо за материалы. Я тороплюсь.
— А не могли бы вы задержаться и посмотреть очень интересные видеозаписи, — с этими словами Фишер взял пульт и нажал на кнопку. На экране монитора появилось голое тело англичанки и соитие с нею героя беседы…
Резун закрыл лицо руками и проскулил:
— Ради Бога, выключите.
Вербовка состоялась… Резун дал согласие сотрудничать с английской разведкой. Этот шаг дался не просто, он нервничал и переживал, а дома чуть ли не упал в обморок.
Резун продолжал встречаться с Фурлонгом, получая от него материалы по военно-политическим вопросам, которые высоко, на первый взгляд, оценивались местным начальством — руководством резидентуры. Но со временем из Москвы стали поступать данные, что материалы от англичанина не глубокие, поверхностные, а иногда и просто дезинформационные. Резиденту было высказано сомнение в добропорядочности англичанина и предложено тщательно проверить источник информации.
6 июня 1978 года эти указания генерал Александров разъяснил Резуну, что не могло не вызвать у него сильного беспокойства. Кроме того, начальник не поощрял труда «с ножницами», а требовал активизации работы с людьми.
— В отношении Фурлонга надо выяснить, наконец, кто же он? — потребовал генерал. — Да, чуть было не забыл, наши коллеги из КГБ получили данные о проявлении повышенного интереса к вам со стороны американцев. Будьте осторожны, вы ещё неопытны в разведке. Бдительность — прежде всего!
И наконец, 9 июня 1978 года, во время инструктажа Резуна по предстоящей встрече с Фурлонгом, в кабинет Александрову позвонил резидент КГБ. В телефонном разговоре шла речь о совместных мероприятиях по откомандированию в Советский Союз какого-то дипломата. Потом инструктаж был прерван вызовом генерала к послу.
Капитан долго ожидал возвращения начальника, но когда тот пришел, то, как показалось Резуну, быстро завершил беседу, что ещё больше насторожило его. Рабочий день не клеился, в голове всё шло кувырком. Холодный пот то и дело выступал на лбу и висках. В голове засела, как заноза, мысль — разговор идет явно о нём. Предположил, что его раскололи «ближние соседи» (т. е. сотрудники КГБ).
Резун так испугался, что его шатало, подташнивало, а привычную розовость лица сменила бледность, переходящая в мертвенную серость. Еле дождался конца рабочего дня и заспешил домой.
— Что с тобой, Володя? — вскрикнула Татьяна. — На тебе лица нет, на себя не похож. Что случилось?
— А, ну их к черту. Вызывал Александров, зло упрекнул меня за то, что я якобы общаюсь без дела с иностранцами. Отматерил, а потом выгнал из кабинета. Чувствуется, накапали гэбисты. Кстати, я слышал разговор, — наверное, офицера безопасности с шефом. Говорили о срочной отправке завтра неизвестного сотрудника в Союз. Речь идет наверняка обо мне. Я всё проанализировал, — кандидат на «вылет» из Женевы только я. А в Центре разбираться не будут, отправят в Сибирь или на Дальний Восток в армию.