По прибытии в СССР Филатов должен был поставить условный знак о готовности приема односторонних радиопередач, однако он побоялся это сделать и сообщил в ЦРУ «письмом-прикрытием». Кстати, односторонняя передача, как учил его Майкл, могла передаваться в течение месяца до 8—10 раз. Согласно инструкции для «Алекса», «Ровно в 21 час на условной волне женский голос в течение десяти минут с небольшим интервалом будет вести счет до десяти. После этого последует 10 коротких тональных сигналов и вслед за ними начнется шифрованная передача. Перед кодированием текстом будет указан номер — трехзначное число — и количество групп пятизначных чисел. Телеграммы с нечетным номером являются учебными».
Выполняя задание, «Алекс» в декабре 1976 и январе 1977 года с помощью полученного от американцев специального электронного устройства и имеющегося у него транзисторного приемника «Националь-Панасоник» принял две радиограммы с целью проверки возможностей поддержания связи. В ночь с 29 на 30 января 1977 года во время дежурства в институте он с помощью находившейся при нем шифртаблицы и специальной копировальной бумаги подготовил для ЦРУ первое шифрованное тайнописное донесение, в котором уведомил американцев о своем назначении в институт ГРУ, его структуре и задачах. Это «письмо-прикрытие» отправил 8 февраля 1977 года через почтовый ящик у метро «Проспект Мира». В первых числах марта он принял очередную кодированную радиограмму, в которой из-за океана подтвердили получение первого донесения и предписывали направить очередное 1 марта.
Придя однажды поздно со службы, когда семья уже спала, он на кухне подготовил текст второго шпионского сообщения и опять «письмом-прикрытием» 19 марта 1977 года отправил его через прежний почтовый ящик. В конце марта он принял и расшифровал очередную радиограмму разведцентра США, в которой сообщалось, что вместо тайника под условным наименованием «Дружба» для связи с ним предусмотрен тайник «Река».
Далее разъяснялся порядок пользования тайником и указывалось место его расположения — на Костомаровской набережной в Москве.
В июне Филатов получил новую квартиру и хотел принять очередную радиограмму, но из-за сильных радиопомех попытка оказалась безуспешной. Потому он решил заложить тайник. Готовясь к этой операции, «Алекс» выехал на Костомаровскую набережную осмотреть место будущей акции. Согласно инструкции он 24 июня на стене дома № 15 по улице Вавилова поставил метку. Она говорила о готовности агента произвести на следующий день изъятие содержимого тайника.
Под покровом темноты он пришел к тайнику «Река», но контейнера на месте не обнаружил. На следующий вечер он повторил действо, — и снова безрезультатно… «Что за черт, может, кто подобрал? Или я успел наследить? Скорее надо драпать отсюда, иначе можно вляпаться и привести „хвост“.» — подумал он и осмотрелся. Лоб покрылся испариной. По телу пробежал противный озноб.
Вечером дома «Алекс» подготовил третье донесение, в котором информировал хозяев о безуспешной попытке обнаружить и изъять тайниковую закладку. В нем же сообщал, что из-за плохой слышимости не может принимать радиограммы, и предложил использовать запасной канал связи под условным наименованием «Стадион», просил о личной встрече с представителем ЦРУ в Москве. Письмо опустил на следующий день в почтовый ящик у метро «Площадь Революции».
Вот как объяснял Филатов на следствии работу с первой американской радиограммой: «…Согласно инструкции американской разведки, 21 января 1977 года мною был осуществлен прием первой „боевой“ кодированной радиограммы. Записав текст радиосообщения, я в тот же вечер начал его расшифровку. Не уложившись в первый вечер, я продолжил эту работу 22 и 23 января. Обычно для того, чтобы жена не смогла меня в чем-то заподозрить, я садился на кухне якобы с целью конспектирования, а на самом деле занимался расшифровкой полученных от американцев кодированных радиограмм».
Несостоявшаяся тайниковая операция «Река» не на шутку напугала Филатова. Несколько дней он ходил замкнутым, в голову лезли всякие мысли, одна страшнее другой. Письмо из штаб-квартиры ЦРУ несколько успокоило его. В нем после проявления тайнописи появился текст:
«Дорогой Алекс! Нам не удалось заложить тайник 25 июня, так как за нашим человеком была слежка… Благодарим за „Лупакова“ письмо (утерянное письмо с тайнописью из ЦРУ — авт.). Хотя мы и проверяли адрес несколько раз… письмо, вероятно, пропало на почте. К сожалению, иногда случается. Это не должно вас волновать, так как ваши копирки очень надежны и ваша техника при тайнописи отличная.
Просим обязательно ставить марку в 16 копеек и отправлять письма из районов, посещаемых туристами. Мини-аппарат и кассеты, которые мы дали вам, теперь нужно уничтожить… просим уничтожить эти материалы надежным способом, как, например, забросить их в глубокую часть реки, когда вы уверены, что на вас никто не смотрит… просим уничтожить также кристаллы и батарейки…
Новое расписание: по пятницам в 24.00 на 7320(41 м) и 4990(60 м), по воскресеньям в 22.00 на 7320(41 м) и 5224(57 м). Чтобы улучшить слышимость наших радиопередач, очень советуем использовать находящиеся в этом пакете 300 рублей на покупку радиоприемника „Рига — 103-2“, который мы тщательно проверяли и считаем, что он хороший.
В этот пакет мы также включили маленькую пластмассовую табличку преобразования, при помощи которой вы сможете расшифровать наши радиопередачи и зашифровать вашу тайнопись. Просим осторожно с ней обращаться и хранить. Мы согласны с вашим советом изменить день возобновления связи у стадиона „Динамо“ с субботы на пятницу. Это письмо мы написали на бумаге, растворимой в воде.
Уничтожьте её, положив в стакан воды. Ожидаем от вас скорого сообщения.
Сердечный привет.
ДЖ».
Читая эту инструкцию, Стороженко искренне удивился: «Как опекали агента! Как разжевывали ему порядок действий!»
Несмотря на опыт, полученный в Алжире, связь с американцами в Москве порождала страх в душе предателя. Ему казалось, что за ним устроена постоянная слежка, поэтому тщательные проверки по выявлению «хвоста» при челночных перемещениях квартира-служба, служба-квартира стали привычными. Шпионскую экипировку в квартире он постоянно перепроверял, а нередко и перепрятывал. Становилось чуть спокойнее.
Разработка «Алекса» оперативниками приближалась к логическому завершению. И словно предчувствуя конец, шпион упивался жизнью: тратил большие деньги на встречи с женщинами, памятуя слова Зощенко: «У кого нет денег, те не ходят с дамами». Он расходовал «заначку» в 40000 рублей, о которой жена не догадывалась. Ей не перепало ни рубля!..
Последняя радиограмма от 22 июля 1977 года, принятая агентом в 21.00 и состоящая из ПО групп с позывным 258, была «боевой». Именно она помогла чекистам подготовиться к захвату с поличным американских разведчиков супругов Крокетт…
Резидент посольской резидентуры ЦРУ в Москве сидел в кресле. Его мысли были заняты предстоящей операцией по связи, в которой участвовал один из лучших офицеров его аппарата и готовящийся стать особо ценным источником агент «Алекс». Если бы знал резидент, что их агент уже в Лефортово, а чекисты дурачат его!..
Раздумья прервал стук в дверь.
— Войдите, — как-то вяло произнес он.
Вошел тот, кому предстояло идти на операцию. Крокетт ещё раз выслушал подробный инструктаж шефа и пожелания успехов.
— Ну, с Богом, Винсент! Операция подготовлена качественно, провала не будет, потому что готовили её настоящие профессионалы. Результаты доложите лично. Я буду вас ждать в кабинете.