— Вот тут и проявляется слабость твоего бога! — ликующим голосом заявил высокий и слегка сгорбленный. — Если бы Гирен взялся, то без пощады спалил бы всех примов. До единого.
По обе стороны возникли громкие перешёптывания, в основном — примов. Драг раскрыл рот, чтобы возразить, но высокий не дал ему высказаться, продолжая говорить:
— И это не просто слова! Вспомните старинную легенду о «треногих людях». Чем она кончается? Дикая гиена вошла в их дом и перегрызла глотку каждому.
— При чём здесь эта легенда? — забрызгал слюной загнанный в угол драг. — К чему ты это всё говоришь? Что за бред?!
— Это не бред! — прохрипел раскрасневшийся рыжебородый, прокашлялся, выпил воды из фляги и продолжил: — Эта легенда ничто иное, как запечатлённое истребление древней неизвестной нам расы мыслящих. И кем? — он ликующим и в то же время пренебрежительным взглядом обвёл своих противников по спору. — Спайкнифом? Хех! Вы прекрасно знаете, какой бог предстаёт в ипостаси гиены…
— Это не доказательство его могущества! Это всего лишь байка! — всё не сдавался старый драг.
— Да что ты такое мелишь, дряхлая ящерица?! — перешёл на крик рыжебородый. — Гирен одним пальцем вашего Спайкнифа за пояс запихнёт!
— Ах ты ж навоз слопра! — не стал церемониться драг и обрушил на спорщика град свирепых ударов.
— А ну прекратите это ребячество! — рявкнул Верховный Гильдии, от чего драг послушно выпустил шею рыжебородого из цепких рук. — Ваш спор с каждой минутой становится всё глупее и глупее! Посмотрите на себя. Нет, вы посмотрите хорошо друг на друга! Кого вы видите? Вы — в первую очередь наёмники. Хладнокровные убийцы, без колебаний выполняющие любой самый, что только бывает, грязный заказ. А во что вы превратились? В глупых религиозных фанатиков! — глаза Верховного Гильдии горели зловеще. — Вместо того, чтобы обсуждать наши общие дела, вы готовы перегрызть друг другу глотки из-за полнейшего пустяка. Разве так трудно понять, что для одних мыслящих Гирен — самый сильный и свирепый бог. А для других — Спайкниф. Третьи веруют лишь в могущество Сифы. И так далее… Ну так что теперь? Перегрызть глотки каждому, чьи верования отличаются от твоих? Друзья мои, — он обвёл внимательно слушающих наёмников добрым отцовским взглядом, — учитесь взаимопониманию! Смотрите, каждый из нас давно научился уживаться с другими расами. Так почему же мы не сможем научиться уживаться с почитателями других богов? Неужели это так сложно? Нет… Так может быть, мы отбросим эти глупые предрассудки? Какая разница, скольких мыслящих перебил наш бог, сколько гор он перевернул, сколько рек он повернул вспять? Главное ведь то, что лично для нас — он единственный и всемогущий!
Мудрые слова сыграли свою примирительную роль: вот уже и рыжебородый хлопает старого драга по плечу, улыбается и что-то шепчет; вот уже и разделённая на две половины толпа наёмников начинает постепенно сливаться в одну… На отмеченных побоями лицах начинают мелькать вначале неуверенные, но потом и твёрдые улыбки. Дружеские перешёптывания, извинения, похлопывания по плечу и пожимания рук.
— И к тому же, — подошёл к концу наставлений Верховный Гильдии, — этот спор настолько бессмысленный… Ведь даже и ребёнку должно быть ясно, что главный бог потустороннего мира — Мастук…
Расслабленные мгновением ранее, а теперь — напряжённые лица наёмных убийц обернулись к взявшему на себя роль судьи Верховному. Продлилась долгая, мучительная минута молчания, прежде чем рыжебородый выкрикнул боевой клич, который, подхваченный многими другими, пронёсся по залу смертельным приговором почитателю Мастука.
Верховного Гильдии безжалостно растерзали на мелкие кусочки, которые в последствии скормили диким собакам. Новым верховным был выбран рыжебородый. Он, несмотря на опасения многих наёмников, не стал сводить счёты с почитателями Спайкнифа, в частности со старым драгом. В конце концов, находить взаимопонимание обязан каждый толковый правитель…
Почему убили прошлого Верховного Гильдии? Да, его слова были полны силы и правды. Они лучше любого силового решения примирили возникшую вражду кланов. Но вот вещавший эти слова, увы, сам не верил в них. Он всего лишь искусно умел выдавать свои эгоистические цели за несущие пользу окружающим вещи…
Глава 16
Нежданная Встреча
— Будь ты проклят швоим любимым Моолом! — вопил Тос на пустившего «кожаные крылья» в затяжной поворот Моррота. — Меня щейчаш вывернет наижнанку!
— Чего?! — попытался перекричать завывающий в ушах ветер Моррот. — Я не слышу! Что ты хочешь?
— Чтобы ты покрылша яжвами и плещенью! — в сердцах пожелал Тос. — Кто тебя летать учил? Выживший иж ума бежкрылый штрек?
— Не вижу никаких «штреков» впереди, — ответил Моррот и потянул за верёвку, отчего левое крыло опустилось ниже: поворот стал ещё резче и стремительнее.
— Клянушь детьми, которых у меня никогда не было, когда мы прижемлимщя, я тебе такое ушт… — Тос недоговорил: их хлипкую летательную конструкцию тряхнуло, от чего страх проглотил все нарождавшиеся в голове прима проклятья.
Густой молочный туман облаков постепенно рассеивался. Тёмное пятно Смертоптицы начало обретать очертания: продолговатый корпус, похожий на панцирь навозного жука, широкие, судя по всему — сложенные вдвое крылья и клинообразный перед, уж очень сильно похожий на клюв хищной птицы.
Чем ближе к дивному механизму, тем тревожнее становилось Морроту. Заказанные опасные мыслящие. Даже слишком опасные — небольшой группой вырезать целую Диду… Если только представить, что они способны сделать с двумя подвернувшимися под руку наёмниками! Нет, лучше не представлять… Дела — хуже некуда. Задуманный Филикой план вышел из-под контроля: потеряны фитасы, с помощью которых нужно согласовывать действия. Теперь ей самой придётся убивать Краспа и разыгрывать искусный спектакль перед заказанными. А что остаётся делать Морроту и Тосу? Без весомой легенды лететь в логово ужасных убийц! Вряд ли заказанные настолько глупы, чтобы поверить в «случайно пролетавших мимо любителей горных полётов»…
Моррот выровнял «кожаные крылья». Долгое время полёт проходил плавно, что неимоверно радовало Тоса.
Яркий розовый свет вспыхнул и тут же погас, на несколько секунд ослепив наёмников. Но эта досадная мелочь не способна навредить. Заколдованные Горы опять потешаются магией? Благо, хоть не лабиринт бесконечности…
Некоторое время спустя Моррот разглядел на земле две крохотные фигурки мыслящих. До Смертоптицы оставалось не так уж и много — вполне хватило бы часа два-три пешего пути. Интерес и желание отсрочить встречу с кровожадными заказанными взяли своё:
— Спустимся к ним?! — попытался докричаться до товарища Моррот.
— Вщё что угодно, лишь бы твёрдую жемлю ощутить! — ответ Тоса был предсказуем.
Моррот пошёл на снижение. Да, летать он худо-бедно умел, вот только с посадкой как-то не клеилось… Задубевшие от постоянного напряжения и холода члены отказались слушаться в необходимый момент и «кожаные крылья» спикировали в громадный куст оранжевого трествольника. Куст, кстати, спас наёмникам жизнь, хоть и хорошенько исцарапал.
— Вот это ты кушок гниющей мертвечины! — проклинал Тос, продираясь сквозь заросли оранжеволистных ветвей. — Ты наш чуть не отправил в потушторонний мир, гиренов ты пришпешник! Чтоб твои обглоданные волками оштанки желтели на рашкалённом пуштынном шолнце! Чтоб… — здравый рассудок вернулся к приму, — Мор, ты жив?
В ответ тишина.
Тосу было уже не до проклятий. Он полез обратно в кусты, отыскал тело Моррота и вытащил его наружу.
К счастью, крот дышал, хоть и еле-еле. Он отключился: не от ушибов, а от перенапряжения. Уж слишком тяжёлое это дело — управлять наспех сколоченными «кожаными крыльями».
Несколько смачных оплеух привели Моррота в сознание. Только после этого наёмники рассмотрели тех мыслящих, ради которых спустились с небес.
Филика сидела на земле, подобрав колени к груди. На ней была странная одежда: чёрная с белыми узорами, похожими на узоры паучьих сетей, облегающая ткань и никаких намёков на пуговицы, застёжки, карманы и тому подобную шалость, без которой трудно представить современные одеяния. В руке Филика сжимала окровавленный булыжник. Её лишённое какой-либо печати эмоций лицо было белее мела. Её глаза смотрели в одну точку. Её уста едва шевелились, всё повторяя глухое: «нет, нет, нет». Рядом лежал Красп. Вернее то, что осталось от Краспа: тело, завёрнутое в такую же причудливую одежду, что и командирша, и размозжённая в месиво мозгов, крови и костей голова.