— Подальше отсюда.

— А если поточнее?

— Это ни к чему. Мы живем в большой и свободной стране. Пошли, Гарриет.

Она оторвалась от мачехи, села в машину на место водителя. Дэмис сел рядом. На всякий случай я запомнил номер. Они уехали, не оглянувшись.

Блекуэлл подошел к нам, неуверенно ступая по гравию. Казалось, его туловище съежилось, а голова выросла.

— Вы их упустили! — осуждающе бросил он мне.

— Я же не мог применить силу! Как иначе их было остановить?

— Почему вы за ними не поехали?

— С какой стати? Вы же сказали, что умываете руки.

— Может, все к лучшему, Марк, — подала голос его жена. — Если ты будешь продолжать в том же духе, то сойдешь с ума. Надо принимать вещи как есть.

— И не собираюсь! И с ума я не сойду. В жизни не чувствовал себя лучше. Мне не нравятся намеки насчет моей психики!

В его голосе опять послышались бредовые нотки. Жена положила ему руку на плечо.

— Пойдем в дом. Тебе надо прийти в себя.

— Оставь меня в покое! — Он смахнул ее руку и повернулся ко мне: — Я хочу, чтобы Дэмис оказался за решеткой, слышите?

— Для этого надо доказать, что он совершил преступление.

— Он с девушкой пересек границу штата в аморальных целях[3].

— Разве?

— Он привез мою дочь из Мексики в Калифорнию.

— Но разве брак — аморальное деяние?

Изобел хмыкнула. Муж сердито повернулся к ней.

— Что тут смешного?

— В общем-то ничего. Но лучше смеяться, чем плакать. Лучше выйти замуж, чем умереть. Я всего лишь цитирую то, что ты говорил мне. Разве ты забыл?

Изобел говорила вроде бы на полном серьезе, но в словах ее таилась ирония. Блекуэлл зашагал к дому с ружьем в руках. Он хлопнул дверью с такой силой, что горлица взлетела с антенны. Изобел развела руками так, словно упустила птицу покрупнее.

— Ну что с ним делать?

— Дайте ему транквилизатор.

— Он уже целую неделю на транквилизаторах. И все без толку. Если так будет продолжаться, он совсем развалится.

— Меня беспокоит не он один...

— Вы имеете в виду этого самого Дэмиса?

— Я имею в виду тех, кто встретится ему на пути.

Она легонько тронула меня за руку.

— Вы думаете, он может причинить кому-то вред?

— Вы знаете его лучше, чем я.

— Мне казалось, что я прекрасно знаю Марка. Но за последний год он сильно изменился. Его всегда отличала деликатность. Даже не верилось, что он имел какое-то отношение к армии. Собственно, военные явно тоже так считали. Сразу после войны его отправили на пенсию, как он ни сопротивлялся. Примерно тогда же его бросила Полина, его первая жена.

— Почему, если вы простите мое любопытство?

— Лучше спросить у нее самой. В один прекрасный день она отправилась в Неваду, получила развод и вышла за другого. За Кейта Хэтчена, зубного врача на пенсии. С тех пор они живут в Мексике. Разумеется, Полина с ее дантистом имеют право на счастливую семейную жизнь. Но с ее уходом у Марка не осталось ничего, кроме ружей, спорта и семейной истории рода Блекуэллов, которую он все эти годы пытается написать.

— И еще Гарриет?

— И еще Гарриет.

— Теперь я кое-что начинаю понимать. Значит, за этот год он сильно изменился. Что еще случилось, кроме того, что Гарриет познакомилась с Берком Дэмисом?

— Прошлой осенью Марк женился на мне, — сказала она с кривой усмешкой.

— Но вы не можете ни на кого дурно влиять!

— Спасибо. Может, вы и правы.

— Мне показалось, что вы гораздо дольше замужем. — Фраза прозвучала как вопрос и в то же время как выражение сочувствия.

— Вы так считаете? Конечно, я была до этого замужем. И я давно знала Марка — с тех самых пор, как Гарриет была еще в пеленках. Мой покойный муж очень дружил с Марком. Рональд был его двоюродным братом. — Тогда вы знаете много больше того, что рассказали. — Как и всякая женщина. Разве ваш опыт не подсказывает вам этого, мистер Арчер?

Мне нравилась ее сдержанная ироничная манера, хотя это и мешало получить новые сведения. Я описал рукой дугу, обведя дом, розы и то место, где еще недавно стояла машина Гарриет, и спросил:

— Ваше мнение: продолжать ли мне этим заниматься?

— Пожалуй, да, — задумчиво ответила она. — Марку очень нужен человек, на которого он мог бы опереться, с кем посоветоваться, хотя он не из тех, кто любит слушаться. Но мне понравилось, как вы пытались погасить скандал. Все могло плохо кончиться.

— Если бы ваш муж это понимал!

— Я уверена, что он все прекрасно понимает, хотя и не подает вида. — В ее темных глазах была тревога, — Вы очень выручили нас, мистер Арчер, и выручите еще, если не покинете нас. Узнайте все, что можно, о Дэмисе. Если вам удастся подтвердить его, так сказать, моральную кредитоспособность, это очень примирит Марка с браком. — Вы не хотите «отмыть» Берка Дэмиса во что бы то ни стало?

— Нет, конечно. Меня интересует правда, какой бы она ни была. И не только меня. А теперь прошу извинить — я посмотрю, как там мой муж. Поддерживать его — вот мое предназначение сейчас.

Она не жаловалась, хотя в голосе послышались покорные нотки. Она повернулась, чтобы идти, а я, глядя на ее стройную фигурку, пытался прикинуть возраст. Если она знала Блекуэлла, когда Гарриет была еще в пеленках, а познакомилась через первого мужа, то, стало быть, первый раз вышла замуж лет двадцать назад. Это означало, что сейчас ей за сорок.

Как, впрочем, и мне.

Глава 6

Воспользовавшись ключом, оставленным мне Блекуэллом, я снова проник в его летний дом на побережье.

В комнате наверху ничего не изменилось, только в камине были полусгоревшие бумаги. Я поддел их на совок, они рассыпались. Поблескивая непросохшей краской, картина по-прежнему стояла на мольберте. При свете, проникавшем через стеклянные двери, кобальтовое пятно смотрело на меня как внимательный синий глаз.

Я отошел подальше, чтобы как следует разглядеть картину и понять ее. Затем я спустился в большую спальню. Дверцы шкафа были распахнуты. Внутри не было ничего. Комод тоже был пуст, в ванной — только чистые полотенца. Ничего не было и в маленькой спальне.

Я вернулся в большую спальню и тщательно ее прочесал. Корзина для бумаг была пуста, этим объяснялось наличие остатков бумаги в камине наверху. Дэмис не пожалел усилий, чтобы замести следы.

Но все-таки он оставил клочок бумаги. Он был засунут между стеклянной дверью и дверной рамой, чтобы дверь не хлопала. Это была плотная бумага, сложенная в несколько раз. Развернув ее, я понял, что это конверт, в каких пассажирам вручают билеты некоторые авиакомпании.

Этот конверт принадлежал компании «Мексикана эрлайнз», инструкции были напечатаны на внутренней стороне. Согласно им, мистер К.Р.Симпсон должен был вылететь из аэропорта Гвадалахары в 8 часов 40 минут утра 10 июня и приземлиться в международном аэропорту Лос-Анджелеса в час тридцать.

Я еще поработал в спальне, но ничего не обнаружил, кроме пыли под кроватями. Я поднялся наверх. Картина притягивала меня. Каждый раз она вызывала у меня новые чувства. На сей раз я поразился, какая в ней дьявольская мощь. Возможно, я кое-что нафантазировал, но мне показалось, что за мрачным колоритом притаилась Смерть.

Меня так и подмывало взять картину с собой и показать знающим людям. Если Дэмис — художник с именем, его руку должны узнать. Но я не мог унести картину из дома. Краски еще не высохли и могли смазаться.

Я пошел к машине за фотоаппаратом. Рядом с ней стоял пустой полосатый катафалк. Светило солнце, и на песке бездыханными трупами валялись загорающие. За линией прибоя боролись с волнами шестеро серфистов на своих досках.

Надвинулась огромная волна. Пятеро въехали на гребень — статуи на самоходной горе. Шестая — девица — оказалась не так проворна, волна сбила ее, и ей пришлось плыть вдогонку за ускользнувшей доской. Вместо того чтобы снова отправиться на поединок со стихией, она выбралась на берег и пошла, неся доску на голове. Оставив ее на берегу, куда не доставали волны, она стала карабкаться по скалистым уступам к стоянке. У нее был бюст и плечи амазонки, но она дрожала мелкой дрожью — вот-вот расплачется.