— Лучше не надо. Это приведет к новым осложнениям.

Ее муж стоял у самой двери, за матовым стеклом угадывались очертания его фигуры.

— Изобел! Я сразу понял, что ты здесь, когда увидел твою машину!

Она промолчала. Подойдя к окну, она глянула сквозь полоски жалюзи на бульвар Сансет. В полосатом освещении она показалась хрупкой и беззащитной, вызвав во мне желание как-то ей помочь. Слегка приоткрыв дверь, я протиснулся в приемную, притворив за собой дверь.

Полковника я видел впервые. До этого мы только однажды, накануне, поговорили по телефону. Загорелое лицо лишь подчеркивало преждевременность седины. Потом я узнал из справочника, что он служил в армии, но сразу после войны вышел в отставку, никак себя не проявив.

Крупный мужчина, с возрастом он стал явно сдавать. Держался он прямо, но тело утратило былую упругость. Шотландский свитер обвис на плечах, воротничок рубашки казался великоватым для жилистой шеи.

На лице выделялись брови, придававшие ему сходство с императором раннего периода римской истории. Черные на фоне седой шевелюры, они срослись в дугу, окаймлявшую лоб, словно стальная скоба. Тем более неожиданными казались робкие глаза. Он попытался скрыть смущение под громкими интонациями.

— Я хочу знать, что тут происходит. Моя жена у вас, не так ли?

Я удивленно уставился на него.

— Ваша жена? Мы разве знакомы?

— Я полковник Блекуэлл. Мы с вами вчера говорили по телефону.

— Ясно. У вас случайно нет при себе какого-нибудь удостоверения?

— Мне не нужны документы, удостоверяющие личность. Я сам себя удостоверяю.

Он говорил так, словно в него вселился дух старшего сержанта. Его коричневое лицо сначала побагровело, затем полиловело. Я спросил багрового Блекуэлла:

— Вы действительно полковник Блекуэлл? По тому, как вы сюда ворвались, можно подумать, что вы псих. У нас часто здесь бывают психи.

В приемную заглянула женщина с розовыми волосами, теребящая руками нитку искусственного жемчуга. Это была мисс Дитмар из агентства, ведающего манекенщицами.

— У вас все в порядке?

— Ситуация под контролем, — успокоил я ее. — Просто мы устроили состязание, кто кого перекричит. Этот джентльмен победил.

Полковник Блекуэлл не мог вынести, чтобы о нем так говорили в его присутствии. Он повернулся ко мне спиной и уставился в стену. Мисс Дитмар понимающе махнула рукой, мотнула розовой гривой и удалилась, оставив в кабинете облачко парфюмерного смога.

Дверь внутреннего кабинета отворилась. Миссис Блекуэлл явно пришла в себя, что, собственно, и требовалось.

— Это был мираж? — спросила она.

— Не мираж, а мисс Дитмар. Ее контора рядом. Явилась на шум. Она очень боится, чтобы меня не обидели.

— Я хочу извиниться за нас обоих, — сказала миссис Блекуэлл, выразительно посмотрев на мужа. — Я не должна была сюда приходить. Я поставила вас в сложное положение.

— Я часто оказываюсь в сложных положениях. Мне это даже нравится.

— Вы очень любезны.

Блекуэлл обернулся так, словно его вращало специальное устройство, и мы увидели новое лицо. Его перестал искажать гнев, оно приняло нормальное выражение. Лишь в глазах была горькая обида, словно его жена только что заявила, что разводится с ним и выходит за меня. Обиду он скрывал под широкой и смущенной улыбкой.

— Может, начнем все сначала, без повышенных интонаций?

— Меня это вполне устраивает, полковник.

— Вот и отлично.

Услышав от меня обращение «полковник», он и вовсе успокоился. Он коротко повел рукой в знак того, что вполне владеет собой. Он окинул мою комнату таким взглядом, словно подумывал, не сделать ли в ней ремонт. Затем, посмотрев примерно так же и на меня самого, сказал:

— Я сейчас вернусь. Только провожу до машины миссис Блекуэлл.

— Это вовсе ни к чему, Марк. Я сама...

— Я провожу!

Он выставил локоть, она взяла его под руку, и они покинули мою контору. Хотя он говорил громко и был выше ее, у меня сложилось впечатление, что она помогала ему идти.

Сквозь жалюзи я наблюдал, как они вышли на улицу и зашагали по тротуару чинно, как на похоронах.

Мне понравилась Изобел Блекуэлл. И мне очень не хотелось, чтобы ее муж вернулся.

Глава 2

Но он все-таки вернулся. Он выглядел так, словно ему удалось избавиться от ноши, но от какой именно, я не мог понять. Я пожал его руку, протянутую через стол, продолжая испытывать к нему неприязнь.

Как ни странно для человека его рода деятельности и темперамента, он это почувствовал и попытался косвенно объясниться:

— Вы не представляете, в каком я живу напряжении. Мои женщины общими усилиями... — Он замолчал и счел за благо не развивать мысль.

— Миссис Блекуэлл кое-что разъяснила мне насчет постоянного напряжения.

— В самом деле? Она пришла сюда из лучших побуждений. Но, черт побери, женщины в таких ситуациях теряют голову!

— Насколько я понял, вы не сходитесь в оценке вашего без пяти минут зятя?

— Берк Дэмис не является моим будущим зятем. Я не допущу этот брак!

— Почему?

Он замолчал, шевеля языком так, словно нащупывал какие-то посторонние предметы во рту.

— Моя жена придерживается традиционного заблуждения, что все браки совершаются на небесах. Похоже, она заразила этим и вас.

— Я задал ей конкретный вопрос, касающийся этого брака. Может, вы присядете, полковник?

Он уселся на тот самый стул, где раньше сидела его жена.

— Этот тип — охотник за приданым, а то и похуже. По-моему, он из тех прохвостов, что делают карьеру, женясь на дурочках.

— У вас есть доказательства?

— Доказательства на его физиономии, в его манерах, в том, как он обращается с моей дочерью. Он не сумеет дать ей ничего хорошего. И это еще мягко сказано.

В его голосе звучала обеспокоенность, недавняя самоуверенность исчезла. Это уже был не манекен, за который я его вначале принял. По крайней мере, это был оживший манекен.

— Что же вам не нравится в их отношениях?

Он пододвинул стул вперед.

— Они напоминают улицу с односторонним движением. Гарриет дает все: деньги, любовь, привлекательную наружность. Дэмис — ровным счетом ничего. Он и сам «ничего», человек ниоткуда, инопланетянин. Он считает себя большим художником, но я кое-что смыслю в живописи и не позвал бы его даже покрасить сарай. О нем никто никогда не слышал — я наводил справки.

— Насколько подробные?

— Я обратился к одному человеку из картинной галереи. Он специалист по современной американской живописи. Имя Берка Дэмиса ему ничего не сказало.

— Но в наши дни кинешь палку — попадешь в современного американского художника...

— Да, причем большинство из них мошенники и самозванцы. Берк Дэмис один из них. Уверен, что это не настоящее его имя. Он им прикрывается.

— Почему вы в этом уверены?

— Потому что он не дает повода заподозрить обратное. Я пытался разузнать его биографию. Ответы получил очень невнятные. Когда я спросил его, откуда он, то услышал — из Гвадалахары. Но Дэмис не мексиканец и сам сказал, что родился в Штатах. Он и словом не обмолвился ни кто его отец, ни как он зарабатывал на жизнь, ни есть ли у него какие-то родственники. Когда я стал проявлять настойчивость, Дэмис сказал, что он сирота.

— Может, так оно и есть? Для бедного юноши перекрестный допрос может оказаться тяжким испытанием.

— Он не бедный юноша и раним не более, чем боров.

— Значит, я попал пальцем в небо.

Полковник откинулся на спинку стула, не улыбнувшись, и провел рукой по волосам. Сделал он это осторожно, не нарушая аккуратного пробора в тщательно причесанных волосах.

— Вы не пытаетесь скрыть своего отрицательного отношения к моей точке зрения. Уверяю вас, напрасно! Не знаю, что успела наговорить вам моя жена и насколько это соответствует действительности, но факт остается фактом — моя горячо любимая дочь совершенно не разбирается в мужчинах.

— Миссис Блекуэлл упомянула, — сказал я, — что похожие ситуации бывали и прежде.