— Las pinturas[11] продаются, сеньор, — раздалось у меня за спиной.

Я обернулся. Говорил молодой официант-мексиканец. У него был перебитый нос, плотно сжатые, как от обиды, губы и смышленые черные глаза.

— Простите, но я не покупаю картины.

— Никто никогда их не покупает. Каркнул ворон: «Никогда».

— Читали По?

— В школе, сеньор, — улыбнулся он. — «У моря на крае земли я девушку знал, я ее назову Аннабель Ли». Учился сам, хотел стать преподавателем, но отец разорился — и вот, пожалуйста! Денег нет, работы мало. Туристов по пальцам перечесть.

— Почему?

— Кто нам расскажет о повадках перелетных птиц? Знаю одно: трудно жить, честно зарабатывая свой хлеб. Я попробовал заняться боксом, но это оказалось не по моей части. — Он дотронулся до поврежденного носа. Свою биографию он выложил легко и быстро. Я ожидал завершающего аккорда — просьбу о вспомоществовании. Впрочем, он мне понравился. Его лицо было озарено каким-то странным светом, словно в его глазах собрались воедино разбросанные огоньки этого темного города.

— Не желаете ли что-нибудь выпить, сеньор?

— Разве что пива.

— Темного, светлого?

— Светлого.

— Отлично! Темного у нас все равно нет. Наши запасы — три бутылки светлого и литр текилы. Лед кончился. Но пиво холодное. Я его припрятал.

Он улыбнулся, зашел в боковую дверь и вернулся с бутылкой и стаканом. Потом виртуозным движением наполнил стакан.

— Хорошо наливаете!

— Да, сэр! Я умею делать мартини, «Маргариты», другие коктейли. Иногда меня нанимают работать на приемах, там-то я и выучился болтать по-английски. Если вашим друзьям понадобится первоклассный cantinero[12], передайте, что Хосе Перес из «Кантино» всегда к их услугам.

— Боюсь, в этих местах у меня нет друзей. — Вы турист?

— Отчасти. Я здесь проездом.

— Художник, por ventura?[13] — осведомился он, покосившись на свитер с буквой "С". — У нас здесь раньше бывало много художников. — Он посмотрел в угол, где маячила одинокая фигура. — Мой хозяин тоже художник.

— Я бы хотел с ним поговорить.

— Я передам ему, сеньор.

Хосе быстро подошел к длинноволосому и что-то сказал ему по-испански. Тот взял свой стакан и побрел ко мне так, словно был по колено в воде или по брови в текилье. Вязаный пояс с серебряной пряжкой разделял его огромный живот на два полушария.

— Мои маленькие глазки заприметили соотечественника из Штатов! — сказал он.

— Они вас не обманули. Кстати, меня зовут Арчер. — Он покачивался надо мной, словно Пизанская башня. — Почему бы вам не присесть?

— Спасибо. — Он опустился в кресло. — Я Чанси Рейнольдс. Никакого отношения к Джошуа Рейнольдсу, хоть и балуюсь живописью. Я всегда считал сэра Джошуа сначала критиком и только потом художником. Вы со мной не согласны? — Он подался вперед с воинственным видом.

— Даже не знаю, что и ответить, мистер Рейнольдс. Я не специалист.

— А я решил, что вы специалист, раз заинтересовались картинами. Приятно видеть покупателя.

— Куда делись прочие покупатели?

— Ou sont les neiges d'anlan[14]. Когда я купил ресторан, он ломился от посетителей. Я решил, что набрел на золотую жилу. — Он взглянул на свои ручищи так, словно был удивлен, что в них ничего нет. — Затем люди перестали приходить. Если ручеек совсем пересохнет, я закрою ресторан и снова начну писать картины. — Казалось, он предъявил сам себе ультиматум.

— Вы зарабатываете на жизнь живописью?

— Я пишу картины. Слава богу, у меня есть иной доход. Кто нынче зарабатывает живописью? Чтобы картины начали приносить доход, надо сперва помереть. Ван Гог, Модильяни — все великие сначала отдали Богу душу...

— Как насчет Пикассо?

— Исключение, только подтверждающее правило. — Он поднял стакан и отпил. — А вы что поделываете, мистер Арчер?

— Я детектив.

Он брякнул стакан на стол. Его налитые кровью глазки недоверчиво уставились на меня. Так раненый бык смотрит на querencia[15]. Что, Гледис послала? Откуда она узнала, где я?

— Я не знаю никакой Гледис.

— Честно?

— И от вас слышу впервые. Кто такая Гледис?

— Моя бывшая жена. Развелся с ней в Хуаресе. Но в штате Нью-Йорк этого не признали. Потому-то, дружище, я здесь застрял на всю оставшуюся жизнь. — У него это прозвучало как «надолго».

— Меня интересует молодой человек по имени Берк Дэмис.

— За что его разыскивают?

— Его никто не разыскивает.

— Не надо заливать. Я достаточно прочитал детективов долгими бессонными ночами и по лицу могу сказать, кто есть кто. У тебя вид сыщика, готового схватить за руку подлого негодяя.

— Красиво изъясняетесь, мистер Рейнольдс. Вы знали Дэмиса?

— Отдаленно. Он заходил сюда еще до того, как я влип с этой верандой... тьфу!.. арендой. — Он подался вперед, и его длинные пряди взметнулись и упали, как сломанные крылья. — Почему, по-твоему, они перестали сюда приходить? Скажи мне, беспристрастный и зоркий наблюдатель. У меня что, отпугивающая внешность?

— Хосе говорит, с этим сейчас всюду туго, — уклончиво сказал я. — Загадочные законы жизни перелетных птиц.

Он обернулся, посмотрел на Хосе, который стоял, облокотившись о стену, подозвал его и велел еще налить. Хосе наполнил его стакан из бутылки с текильей.

— Вы когда-нибудь общались с Дэмисом?

— Так, говорили о пустяках. Симпатичный парень, но мы знакомы отдаленно. Он бывал здесь с приятелями. Он все еще в Ахихике?

— Нет, а с какими он бывал приятелями?

— Чаше всего с Биллом Уилкинсоном.

— А где мне его найти?

— В «Уголке». Говорят, он теперь там обосновался после того, как мы с ним немножко повздорили.

— Из-за чего же?

— Не столько с ним, сколько с миссис Уилкинсон. Она из тех штучек, что мнят себя коллекционерами, потому что у них водятся деньги. Я сообщил ей, куда она может засунуть свои деньги, чтобы они не пропали. И Биллу то же самое посоветовал. Я не женоненавистник, но...

— Как и Берк Дэмис. Вы видели его с женщинами?

— Постоянно. Берк часто проводил время с Анной Касл. Еще до того, как он познакомился с блондинкой, как там ее... — Он вступил в отчаянную схватку с памятью.

— Не важно. Кто такая Анна Касл?

— У нее художественный салон на той стороне площади. А у Дэмиса рядом была студия. Соседство и сделало свое черное дело. Анна вполне ничего, если вам нравятся серьезные смуглянки. Но потом появилась большая блондиночка, и он бросил Анну.

— Что значит «большая блондиночка»?

— Крупное тело, но мелкая личность. Она еще не стала женщиной. — Глоток текилы освежил его красноречие. — Когда станет, из нее, может, что-то и получится. Красота не в чертах лица, но в душе! Потому-то так трудно писать портреты.

— Вы очень наблюдательны. — Я решил, что немножко лести не повредит.

— Люблю изучать людей, дружище. Если ты и правда детектив, то должен меня понять.

— Я следопыт, — сказал я. — Похоже, вы неплохо присмотрелись к блондинке.

— О да! Как там ее звали... Мисс Блекуэлл вроде бы. Нас недавно познакомила ее мамаша. Мне всегда нравились высокие, потому что я и сам не карлик. В Гледис, между прочим, почти шесть футов, mirabile dictu[16]. Когда-то она блистала на Бродвее, но я, болван, вытащил ее оттуда и сделал натурщицей. В результате я теперь гнию в своем личном Бауэри[17]. — Он обвел взглядом пустой зал.

— Спасибо за информацию. Не скажете, как попасть в «Уголок»?

— Конечно, скажу, но послушай — мы хорошо сидим. Допивай свое пиво, и я велю Хосе сделать тебе настоящую выпивку. Где Хосе?! Хосе!