Отчего Виталик вдруг попятился назад, отчего губы у него дрожат, в глазах самый неподдельный испуг? В чем дело? Все как обычно: мальчик пришел на урок, раздевается, я стою и разговариваю с ним в коридоре. «Он листьев боится!»— объясняет мне мама Виталика. Да, действительно, в передней у меня появилась ветка с искусственными листьями, вот она, лежит на шкафу, и как только заметил?

Это было похуже истории с комбинезоном. Мы боролись со страхом два месяца.

«Вот что, листья, — говорю я серьезно, — придется вам из коридора уйти, Виталик вас боится. Так что отправляйтесь на кухню или в ванную». Лезу наверх. Виталик настороженно наблюдает за моими действиями и шарахается в сторону, когда я проношу мимо него злополучные листья.

В следующий раз ветка с листьями снова оказывается в коридоре. «Вы опять здесь? Марш отсюда!» — «Нам тоже хочется заниматься! Нам интересно! Мы тоже хотим присутствовать». — «Ты слышишь, Виталик, что они говорят? Ну хорошо. Идите в комнату. Я вам разрешаю полежать на пианино». Хотя пианино от Виталика за три метра, его это устраивает. Я снова отгоняю листья подальше. Им не слышно, они опять подбираются к нам. «Ладно, Виталик, пусть посидят послушают!»

Листья оказывались все ближе и ближе: то им было плохо слышно, то плохо видно. Наконец они прочно закрепись на нашем рабочем столе. Страх пропал.

Нам непонятен страх подобного рода. Ну, волк, собака— тут все ясно. Но листья!

Трудно сказать, почему ребенок боится листьев. Может быть, они испугали его, когда он был совсем маленьким? Может быть, ветер перед его глазами налетел на дерево, затрепетала, зашумела листва, и эта картина прочно врезать в детскую память?

Детская память… Моя знакомая рассказала мне о том, как ее дочку, которой не было еще и года, укусила оса. Как водится в таких случаях, все забегали, поднялся плач и крики. Дело было летом. А зимой, когда пошел снег, маленькая Оля громко закричала: «Ося! Ося!» К этому моменту она произносила всего два слова — «мама» и «папа».

Есть еще одна особенность маленьких детей, которую взрослые люди зачастую не понимают. Ребенок постоянно задает одни и те же вопросы, часто — один и тот же вопрос. И хотя ему уже множество раз на этот вопрос отвечали, он спрашивает снова и снова. Взрослые недовольны, отмахиваются: «Ну что ты пристал? Сто раз тебе объясняли…»

Мой маленький племянник как-то спросил меня: «Что такое цюма?» — имея в виду чуму, о которой случайно услышал. Я извлекла из своей памяти очень интересный рассказ о русской женщине-враче, которая в специальном костюме и чудовищной маске в монгольском селении, из которого ушли все оставшиеся в живых жители, спасала от чумы маленького мальчика. Как этот мальчик сначала испугался, а потом полюбил странное существо, которое говорило на каком-то непонятном ему языке и лечило его. Когда этот мальчик вырос, он стал врачом — чумологом.

Да, рассказ был очень интересным, но это оказалось моей роковой ошибкой, «А что такое цюма?» — этот вопрос преследовал меня месяца два, пока не возникла другая захватывающая тема — динозавры.

Мальчик задавал мне этот вопрос не потому, что не запомнил моего объяснения или чего-то не понял. Он просто хотел лишний раз поговорить об этой самой чуме. Как это часто бывает, ребенка увлекает какой-то сюжет, он прикипает к одному и тому же мультфильму, к одной и той же книге. Пусть это вас не раздражает. Лучше помогите ребенку порассуждать самому на интересующую его тему, незаметно переведите разговор на другие рельсы, связав воедино оба сюжета. И если разговор зашел о какой-нибудь «цюме», расскажите попутно о профессий врача, о том как врачи лечат людей — сердце, легкие, печень. Кстати, а где сердце находится? Что это стучит в левой стороне нашей груди?

С сыном моих друзей 5-летним Антоном когда-то у меня состоялся следующий разговор:

Я. Антон, кем ты будешь, когда вырастешь?

А. Сначала экскаваторщиком, а потом летчиком.

Я. А потом?

А. Не хочу говорить.

Я переспрашиваю и наталкиваюсь на упорное нежелание мальчика ответить мне, кем же он, в конце концов, станет.

Я. Почему ты не хочешь мне сказать? Что тогда будет?

А. Сама знаешь.

Я. Не знаю, скажи мне.

А. Могила.

Хорошенькую перспективу представляет себе пятилетний малыш! И самым серьезным тоном я объясняю ему, что все не так уж мрачно.

«Вот ты не читаешь газет, — говорю я. — Как-раз по этому поводу недавно была статья в „Литературной газете“. Там писали, что ученые разрабатывают лекарство, которое обеспечивает продление жизни — до тех пор пока человеку самому не надоест жить. И по расчетам — а такие расчеты всегда существуют — оно должно появиться через пятьдесят лет. Так что ни тебе, ни твоим родителям ничего грозит. Можешь успокоиться и больше об этом не думать».

Моя речь со ссылкой на «Литературную газету» и расчеты ученых, солидные слова «статья», «продление жизни» производят соответствующее впечатление. Вечером Антон уже успокаивает папу и маму, гарантируя им и самому себе вечную жизнь.

Нельзя дать конкретный совет на все случаи жизни. Вам придется самим придумывать обходные пути в решении подобных проблем. Главное — самому стать ребенком, смотреть на ситуацию его глазами. Не старайтесь с ходу отмести все, что кажется вам необоснованным, непонятным и просто глупым. Переводить ситуацию в другую плоскость надо постепенно, незаметно и по возможности не торопясь. В особенности если у вашего ребенка синдром Дауна.

Все они разные, мои ученики, и все они — типичные даунята. Виталик, Ваня К. и просто Ваня, Гриша, Фиона, Коля — ребята, занятия с которыми легли в основу этой книги. Вы уже встречались с ними на предыдущих страницах и наверняка обнаружите в ком-то из них сходство с собственным малышом. И знайте: все, чему научились эти дети, — говорить, читать, рассуждать, придумывать сказки и диктовать дневники и письма — сможет и ваш ребенок тоже.

Я не производила никакого отбора: не было случая, чтобы я отказалась заниматься с кем-либо из детей, объявив ребенка неспособным, необучаемым, неуправляемым. В книге нет никаких собирательных образов, ни одного выдуманного персонажа. Приводимые в ней высказывания этих детей я воспроизвожу дословно. За очень редким исключением, так говорят ребята не старше 5–6 лет. Возраст ребенка указывается на момент произнесения им цитируемых текстов.

Дети приходят ко мне два раза в неделю, занимаются индивидуально по часу и больше. Из-за сложности произнесения моего имени-отчества они называют меня по имени. Научившись говорить, они по собственной инициативе переходят к другой форме обращения и очень горды тем, что могут назвать меня солидно, по-взрослому, как полагается.

Ребята приезжают ко мне не для того, чтобы развлекаться. Никто не вытаскивает голубей из-за пазухи для того, чтобы завладеть их вниманием. Они приезжают учиться, удовлетворять свою потребность в настоящем серьезном деле, которое мы делаем сообща.

Познакомьтесь с ними поближе!

Густые длинные волосы, большие серые глаза. Складненькая, уютная, как маленькая кошечка. Такого ребенка хочется посадить на колени, он будет ворковать в объятиях, умильно заглядывая в глаза.

Сажали на колени, обнимали — все, с кем Фионе довелось встречаться. Теперь, повиснув на шее, она движется вместе с вами, поджимая ноги либо волоча их по полу, и расцепить ее руки невозможно. «Фиона, хватит. Фиона, отпусти меня» — бесполезно.

Несмотря на запрет, хватает все, что видит вокруг себя. Прыгает по дивану. Кривляется. Руки ее находятся в постоянном движении — надо потянуть за шнур лампу, снять трубку телефона, надеть чужие очки, добраться до соли, запустить пальцы в сахарницу. Фиона всегда весела, никогда не скучает. Обаяния и жизнерадостности ей не занимать. Она ласковая девочка, но поддаться на ее милые заискивания — значит в мгновение ока оказаться в ее цепких ручках. Никакие нежности с ней невозможны — сядет на голову в прямом и переносном смысле.