УЛИЦА ПРИНЦА КОНДЕ
Э та улица, лежащая в квартале Одеон и названная в честь принца Конде улицей Господина Принца (rue Monsieur-le-Prince), не всегда щеголяла столь аристократическим званием. Некогда она называлась попросту улицей Рва (rue des Fossis), ибо здесь проходила укрепленная стена времен Филиппа-Августа, а также ров (за стеной были уже слобода и аббатство Сен-Жермен). Кстати, на фундаменте этой старинной стены до сих пор стоят дом № 41 и дом № 47 по улице Господина Принца. В былые времена не только сама улица носила аристократическое название, но и жили на ней, в непосредственной близости от Люксембургского дворца, по большей части люди знатные, о чем и поныне красноречиво свидетельствуют великолепные дома, витые решетки балконов, скульптуры на фасадах, остатки старинных росписей. Она и нынче не слишком демократическая улица, хотя селились на ней в более доступные времена и художественная богема, и духовные лица, и ремесленники, и эмигранты…
Помню, лет десять тому назад мне позвонил милый московский приятель Толя (в ту пору еще видный издатель) и сказал, что их писательскую группу поселили в маленьком отеле на Месье-ле-Пренс, что на улице дождь и хочется поглядеть Париж, но так, чтоб куда-нибудь выйти недалеко, – что я ему посоветую? Я посоветовал прогуляться по Месье-ле-Пренс. Он замолчал, и я понял, что он, отодвинув штору, смотрит на улицу. «А что на ней интересного?» – спросил он. «Да почти каждый дом», – ответил я. Но потом, конечно, пришлось ехать к ним в отель и доказывать, что я не слишком преувеличил… Утверждали, что доказал, – люди вежливые.
Улица эта, ответвляясь под острым углом от бульвара Сен-Мишель поблизости от Люксембургского сада, сбегает вниз, причем довольно круто (часто даже по лестнице), к бульвару Сен-Жермен и перекрестку Одеон. Верхняя часть улицы, ближняя к саду и дворцу (раньше она носила название Фран-Буржуа-Сен-Мишель), как раз и сви детельствует с особой убедительностью об аристократическом прошлом квартала: подряд здесь идут очень красивые дома (скажем, дом № 58 и дом № 60 с левой стороны или дом № 63 и дом № 65 – с правой). В доме с таинственным двориком, что числится под номером 54, с 1654 года и почти до самой смерти жил замечательный математик и философ Блез Паскаль. Вскоре после переезда в этот дом он пережил озарения своей «огненной ночи» 23 ноября 1654 года, здесь же написал свои «Мысли» и своих «Провинциалов». Одного этого хватило бы, чтоб прославить эту крутую улочку. Но близкая к Латинскому кварталу и бульвару Сен-Жермен улочка не музей, а живая улица, живущая современной, очень парижской, интеллигентской жизнью, это типично левобережная улочка. Ну вот, скажем, в доме № 67, в верхней части улицы, кинотеатр «Три Люксембурга». Как легко догадаться по его названию, он расположен неподалеку от сада и в нем три зала (только три зала). И он нисколько не похож на те кинотеатры, что на Елисейских полях: это типичная киношка Латинского квартала – ни постановочных «блокбастеров», ни порнухи, ни фильмов с карате, ни Спилберга, никакой дешевки. Зато здесь три года подряд шел на полуденном сеансе один и тот же фильм – «Гарольд и Мод». И имел свою публику. Те, кто тогда были студентами, помнят эту милую странность. Или вот книжная лавка «Золотой жук» (Le Scarabйe d'Or). Вечно роются здесь какие-то студенты или сексуально озабоченные переростки. Как утверждают, тонкая специализация этой лавки – книги о садомазохизме. Впрочем, покупатель попроще может ограничиться нормальным томиком «Кама-сутры». Здесь целые полки разных редкостей и странностей, среди которых может попасться смехотворно-унылый «розовый роман», хотя может и подвернуться крутая порнуха – как повезет… А вот в доме № 51 книжная лавка совсем иного направления, лавка Самуэляна. Здесь я освежаю в памяти полузабытые армянские фразы. Говорят, это самая большая армянская книжная лавка в мире (не поручусь – не проверял). Хозяин лавки старик Самуэлян когда-то давно за драку с писателем-туркофилом угодил в тюрьму (по мне-то, и туркофил неплох, лишь бы не «фоб»). Над длинными рядами книг витает здесь загадочный аромат высокой эрудиции, древности, Востока. Здесь обширный отдел египтологии. И дух армянской культуры ощутим. «Аствац окне!» Это здесь, между прочим, французский кинематографист армянского происхождения Анри Верней снимал свою «Маириг» («Маму»). В автобиографии знаменитого певца, идола французской песни Шарля Азнавура, я наткнулся на такие строки:
«Я открыл впервые глаза в грустных меблированных комнатах на улице Месье-ле-Пренс, в среде певцов и артистов, говоривших по-русски и по-армянски».
В этой верхней части улицы, в саду монастыря кордильеров, в зданиях, выросших на месте двух знаменитых коллежей старины – Коллежа д'Аркур (основанного еще в 1380 году) и Коллежа юстиции (основанного в середине XIV века), размещается ныне один из самых престижных лицеев французской столицы – лицей Людовика Святого (Saint-Louis).
В доме № 49 жил английский поэт Генри Лонгфелло, автор «Песни о Гайавате», и когда пробегаешь мимо, строки бунинского перевода неотвязно крутятся в голове («Дай коры мне, о береза…») вперемежку с трогательными обрывками школьного английского и голосами школьных друзей с Первой Мещанской (If I shake my holy tresses…).
Улица Господина Принца издавна славится особенными кабаками и элитарно-студенческой экзотикой даже в кабацком океане Парижа. Бар «Ла Пайот», что невдалеке от лицея, держится за свой особый аромат старины. Здесь крутят старые пластинки и блюдут атмосферу «ретро»… Меняются студенты в квартале, уходят былые лицеисты, а в баре все так же толкуют о книжках, шпаргалках, экзаменах и признаются в любви (зачастую даже ВПЕРВЫЕ). В этой уникальной парижской дискотеке (диски-то все же крутятся) никогда не танцуют: слушают, беседуют, грустят…
Еще чуть ниже по улице тоже знаменитое (а может, и единственное в своем роде) кафе – «Полидор». У него весьма солидный для питейного заведения возраст – сто пятьдесят лет. Его старинные газовые рожки освещали еще склоненные над стаканом головы Жореса, Верлена, Барреса, Джеймса Джойса. Как и полтора века назад, «Полидор» – заповедник интеллектуалов, по-здешнему «интелло».
Гуляя по улице Месье-ле-Пренс, поневоле остановишься у странных витрин, где выставлены непонятные, зага дочные красивые предметы. Вроде как в этой таитянской лавочке, в витрине которой рядом с ожерельями из искусственных цветов – китайские похоронные извещения. Эта лавочка – парижский уголок острова Таити. У таитянских студентов в Париже издавна вошло в привычку собираться в этой лавочке, вдыхать родные ароматы, трогать знакомые с детства предметы, повторяя умиленно: «феноа», «о, феноа» (стало быть, она, родина)…
Неподалеку от таитянской лавочки – кабаре «Эскаль». Утверждают, что оно самое латиноамериканское во всем Латинском квартале. Принадлежит оно латиноамериканской музыкальной группе «Мачукамбос», которая застряла в Париже еще в конце 50-х, когда ей вдруг повезло с заработком, и решила: куда ехать, от добра добра не ищут. Завсегдатаями кабаре были некогда и Ботеро, и Габриель Гарсиа Маркес, и Хулио Кортасар. Действие одного из романов Кортасара тут неподалеку и завязывается – в «Полидоре».
Поблизости тут же и «Анагура», японское кафе, одно из первых в Париже кафе-«караоке», певческое кафе, где знаменитая певица на телеэкране открывает рот, а клиенты дружно поют навязшую в зубах песню: чем бы клиенты ни тешились, лишь бы запивали жажду.
Рядом с кафе замечательный книжный магазин «Лестница» (Escalier), где продают детские книжки и педагогическую литературу. Лестница там есть, и она ведет в подвал, где море детских книг издательства «Натан». Неподалеку здесь китайская книжная лавка. Вообще, эта улица была (еще задолго до возникновения в Париже «чайна-тауна») одной из первых зачинательниц китайской торговли в Париже (японцы пришли позднее). Одна из здешних китайских лавок торгует предметами восточной медицины и всякой прочей магии.