Как-то, после посещения Старика, Пилад случайно оказался под окнами бывшего графского дома на углу Болотной улицы. Дом казался вымершим, необитаемым. Неожиданно над ним открылось окно. Послышался шелест шелка, потом шуршание, точно игла скреблась по заезженной пластинке. Зазвучала музыка. Как будто кто-то позвал его по имени. Голос заикающийся, всхлипывающий. Подняв голову, Пилад увидел в заросшем бегониями окне чью-то руку, лицо. С каким-то детским удивлением незнакомка глянула на него и исчезла. Окно осталось открытым.

Шел дождь. Звучала музыка. Голос пел и пел до хрипоты…

Вечером другого дня Пилад караулил Афелию, так звали незнакомку, у ворот графского дома. Она училась в музыкальной школе, возвращалась довольно поздно. Невысокая и стройная с растрепанными косичками, полная ослепительного очарования она прошла мимо. Он не решился ее окликнуть. Чуть позже он следил за ней, когда она выгуливала собаку, угрюмого добермана. Его звали Лорд.

Листва затрепетала, как будто там играли ангелы, и вдруг она возникла перед ним в опаловой дымке вечера, преображая все своим видом, эти унылые дома и тоскливое, как похороны, небо. Ей было не больше 13 лет. Она казалась такой не доступной. И все же он решился и приблизился к ней, сжал ее руку и все ее вдруг вздрогнувшее тело. Пилад испугался еще больше, чем Афелия. Губы его словно присохли. Он не мог выговорить ни единого слова…

Ночью Пилад не спал. Он бродил по коридорам и комнатам, пугая прислугу, женщину лет 50. Она тоже не спала, лежала на кушетке в своей комнате, веткой омелы отгоняя комаров.

— Какой-то ты замороченный… что опять стряслось?.. — Она спустила на пол ноги, обмотанные бинтами. — Ага, похоже, что влюбился… пора, давно пора тебе стать мужчиной… но будь осторожен, иногда и ангелы разыгрывают не совсем безобидные сцены…

Утром Пилад написал письмо Афелии, а вечером, благоухая дешевым лосьоном, стоял и ждал ее во дворе графского дома под навесом. Все еще шел дождь. Неожиданно дверь черного хода отворилась и Афелия увлекла его промокшего до нитки в полутьму лестниц, коридоров, комнат…

Дождь кончился. В заросшее бегониями окно смотрела луна, заглядывали ангелы…

— Иди ко мне… — позвала она его.

Он подошел. Казалось, он даже не дышал. Какие-то искры, как светляки, плясали у него перед глазами. Со смехом она прижалась к нему, наполняя его сладкой истомой…

Кто-то осторожно поскребся в дверь.

— Это, наверное, Лорд… — Афелия отстранилась. Лицо с челкой, как будто осыпанное мелкими белыми цветами, сросшиеся брови, желтые глаза. Они немного косили. Это была не Афелия, это была ее сестра.

Пилад не помнил, как очутился на улице.

Было уже за полночь. Он шел так быстро, словно за ним кто-то гнался, иногда он натыкался на прохожих, которым было все равно, что творилось в его душе.

Домой он не вернулся. С опухшими от бессонницы глазами он пришел к Тиррану.

Похоже, что Тиррана не удивило появление Пилада среди ночи.

— Можно?.. — спросил Пилад, заглядывая в глубь комнаты. Ему показалось, что Тирран не один.

— Входи, входи, я уже давно жду тебя…

— Ты ждешь меня?.. — Слегка заикаясь, переспросил Пилад, не двигаясь с места.

— Да, жду… — Тирран отошел к окну. У ограды в желтеющих сумерках маячила фигура агента. Тирран обернулся к Пиладу и неожиданно рассмеялся, запрокидывая голову. — Ну, что ты стоишь столбом, входи, раздевайся и за работу. У нас с тобой много работы…

Остаток ночи и весь день Пилад рылся в бумагах и заснул, уткнувшись в какую-то докладную записку…

Разбудил Пилада бой стенных часов. Блуждающим взглядом он обвел стол, заваленный письмами, книгами, подтянул гирю стенных часов, тронул заводную балерину, на шее которой висела нитка серого янтаря, потом минуту или две рассматривал фотографии, приколотые иголками к стене и шелестящие, как бабочки. Он зябко поежился. Дверь на террасу была открыта, оттуда тянуло гнилью, болотом…

Видение, возникшее перед ним, было настолько реально, что перехватило дыхание. На мгновение Афелия заполнила собой все. Она была такой, какой он не осмеливался ее себе даже вообразить. Каким-то суетливым жестом рук он потер лоб и выбежал за ней на террасу. На террасе ее не было. В тишине над акациями витали какие-то птицы. Он стоял, вслушиваясь в мерное дыхание спящего города, улавливая, то ее смех, то пение.

Над городом в дымке висела луна, точно лампа под абажуром.

Помедлив, Пилад спустился с террасы и пошел, поглядывая на мертво обвисшие флаги, на лужи, на шевелящиеся в лужах бумажные гирлянды, цветы, сор праздника. Он шел и шел, сам не понимая, куда идет…

Он нашел эту девочку в Нескучном саду. Ощупью, с закрытыми глазами он подмял ее под себя и, поспешно проделал с ней «это» в темноте. С тех пор один в раз в неделю, по субботам, он проделывал «это». Иногда он даже не снимал шляпы и очки от близорукости. Чаще всего «это» происходило на террасе, огромная постель с целой горой подушек оставалась нетронутой. Слепой и замороченный слуга, похожий на Пилада, как отражение в зеркале, приводил их одну за другой…

Однажды ночью Афелия сама пришла к Пиладу. Он не заметил своего отражения в зеркале, когда она заплыла туда, чтобы распустить волосы. Подмяв ее под себя, он судорожно заметался, как животное, отыскивая ее влажные губы. Когда он кончил, она сняла парик и стала обычной девочкой с улицы.

Поправляя очки, Пилад вскользь глянул в зеркало. Он снова появился там, такой же отвратительный, как и всегда, но девочки рядом с ним уже не было.

Девочка ушла, а он все еще стоял у зеркала, как оглушенный, как-то странно озираясь. В доме царила тишина, правда, иногда потрескивали стены, что-то осыпалось, и как будто кто-то вздыхал.

Послышались легкие, перебегающие шаги. Пилад пугливо и близоруко глянул по сторонам. Никого. Лишь подрагивали тени на стене и шелестели ее фотографии. Он был один в этом огромном и полупустом доме, заросшем пылью и паутиной. И все же он чувствовал чье-то присутствие. Ему казалось, что она смотрит на него из темноты зеркала. Странное ощущение. С лампой в руках он обошел все комнаты, заглянул в чулан, на чердак, проверил дверь, она была заперта на семь замков и семь задвижек. Закутавшись в плюшевый плед, он прилег на кушетку…

Через неделю Афелия снова пришла, как только часы пробили полночь.

Еще не видя ее, он уже знал, что она здесь. Она разгуливала по комнатам с одним только бантом в волосах, оставляя следы босых ног на полу, как заводная балерина. Волосы золотистыми змейками падали на ее плечи. На шее поблескивала нитка бус из серого янтаря. Что-то напевая, она подмела полы, заменила цветы в вазе с узким горлом. Минуту или две она стояла у зеркала. В отражении она выглядела старше своих лет, смуглая кожей, изящная и невероятно обольстительная.

Пилад окликнул ее. Она беспокойно глянула в его сторону и улыбнулась. Улыбка не соответствовала выражению ее глаз. Улыбаясь, она отступила к террасе. Он встал и повлекся за ней, ощущая легкость во всем теле, будто его тело освобождалось от чего-то чуждого…

Открылось неправдоподобно синее небо. Даже во сне он не мечтал о таком счастье. Он уже летел над сумеречными улицами какого-то городка, очень низко. Было тихо, безлюдно. Как будто все обитатели городка умерли. Вот и главная площадь, статуя Старика, магазин, пруд, похожий на слепое зеркало. Пилад был убежден, что уже был здесь когда-то. Может быть в детстве, или в других снах. Опустив плечи, не останавливаясь и не уставая, он летел и летел в размытом сумраке ночи, в окружении птиц и ангелов, совершенно потеряв представление о времени…

Очнулся он от ощущения тяжести, как будто кто-то давил ему на плечи. Он лежал в кустах терновника в плаще и в рыжем парике. Глянув на небо, он почувствовал дурноту. Ему вдруг стало страшно. Бросив парик в кусты, он встал и пошел…

Слуга так и не узнал, где Пилад провел эту дождливую и душную августовскую ночь. Выглядел он ужасно, весь мокрый и по колени в грязи.