— Ну, то что там была никакая не авария, не стихийное бедствие, я уже поняла. Не дура, чай. Но что это за предупреждения заранее и что это за совместные планы? Может, расскажите мне о них, раз уж вы, сударь, при мне проболтались о делах своих подковёрных. А то я, дура-баба, так и буду до скончания веков пребывать в непонятках. Отчего это вдруг такая крепкая, самим нашим великим гидротехником товаристчем Сидором сделанная плотина, ни с того, ни с сего, вдруг рушится, смывая нахрен и мельницу и деревеньку под ней. А потом сам Потап Буряк, без всяких напоминаний, ни с того, ни с сего, за просто так, то есть даром, уступает такой чудный, хоть и полностью разрушенный объект. Без всякого выкупа, без каких-либо условий. В виде дружеского жеста, так сказать. Якобы по просьбе городского Совета, за все наши потери при заключении мирного договора с амазонками. Добрый, мол, вот он весь такой.

— С Потапом проще всего, — улыбнулся Сидор, скосив на Машу хитрый глаз. — Ему сначала продемонстрировали, что случается с неправедно нажитым имуществом. А потом объяснили, доходчиво, тот же Лысый и объяснил, что у него таких мельниц не одна и не две, а добрый десяток. И если он не хочет, чтобы и с его имуществом стряслось нечто подобное, то лучше будет отдать чужое. Тем более что он достаточно уже им попользовался и даже фактически угробил прекрасное прежде предприятие. Товарищ внял.

— Чтобы Потап Буряк испугался какого-то Лысого? — с нескрываемым сомнением в голосе переспросила Маша. — Не верю. — Маша медленно, отрицательно покачала головой. — Не верю.

— Может, и не Лысого, может и ещё кого, — с усмешкой пожал плечами Сидор. — А оно так и было. Испугался товаристч. Особенно когда тебе до того некий хорошо знакомый господин, по имени Изабелла де Вехтор, в совершенно, как ты понимаешь, случайной встрече где-то в коридорах нашего Совета, походя, как бы между прочим намекнёт, что нехорошо это, удерживать за собой чужое. А спустя несколько дней у тебя смывает плотину.

Тут и дурак поймёт, что к чему. А Потап совсем не дурак. Ой, не дурак.

— А природе Лысый помог, — скептически глянула на него Маша.

— Марат Баев, — усмехнулся Сидор, глядя Маше прямо в глаза.

Марат? — тихо ахнула Маша, схватившись за грудь. — Наш инструктор по взрывным работам с Ягодного? Тот самый? Тот, кому мы платим безумно бешеное жалованье непонятно за что?

Теперь многое проясняется, — медленно покачала она головой. — По крайней мере, за что он получает такие бабки.

— Тот самый, — с улыбкой кивнул головой Сидор. — Лучший минёр в городе. Дождался ночки с грозой и ливнем, и рванул серией мелких зарядов боковину плотины, где было указано. Сделал всё в лучшем виде. Чисто, комар носа не подточит. Так, что даже тебе не пришло в голову, что плотину не дождевым паводком размыло.

Тот самый, который сейчас занимается разминированием нашего потайного прохода возле Басанрога, а потом будет медленно наполнять водохранилище водой из горных озёр, аккуратно и постепенно подрывая их одно за другим. Ноги которого в ближайшие пол года в городе не будет. Так сказать, во избежание, — улыбнулся Сидор.

— Ладно, — медленно проговорила Маша, подозрительно на него косясь, — поверю. Хоть и сильно сомневаюсь, но в этот раз поверю. Да и сам Потап что-то последнее время при встречах стал удивительно приторно вежливым и сладким, словно патоки наелся. Я всё на Беллу грешила, а та всё отнекивалась. Ни при чём, мол.

Ну-ну, — сердито нахмурила она брови, — подруга называется.

Тогда следующий вопрос. Что там насчёт твоих планов на эту плотину? Что в ней такого есть, что так тебя заинтересовало, и ты даже пошёл на её разрушение. Зачем надо было ломать то? Раз объект так и так переходил к нам, раз угроза возымела действие, зачем было сносить треть плотины. Что, недостаточно было угроз?

— Недостаточно, — хмуро посмотрел на неё Сидор. — Потап должен был понять, что мы не шутим. И если уж ломаем своё, то уж его-то сломать — раз плюнуть. Ему показали готовые закладки в его плотинах, во всех, — мрачно усмехнулся Сидор, — намекнули, чтоб язык за зубами держал, и мужик всё понял правильно. И совершенно адекватно отреагировал. И то, что меня во время аварии не было в городе — тоже сыграло нам на руку. Никто нас не связывает с аварией, и никто не может нам предъявить ни малейших претензий. А если кто и догадывается, то молчит. Потому как мы не слишком-то зарываемся, только возвращаем своё. Так что Потап поворчал, поворчал, и пошёл на мировую.

И никто не должен знать особого нашего интереса к этому месту. Потому как мы будем здесь строить ГЭС, Маша, — с улыбкой посмотрел на неё Сидор. — Настоящую малую ГЭС, чтоб у нас было своё электричество. Первую в этом крае. Для этого и эта речка, и та долина, где расположена наша разрушенная плотина, идеально подходят. Только ради нашей будущей малой ГЭС я Потапа оттуда и выкинул. А иначе даже возиться б не стал.

— Упс, — растерянно буркнула Маша. — Приехали. А зачем нам электричество?

— Ну, Маша, — деланно возмутился Сидор.

— Так, замолчал, — рявкнула на него Маша. — Врать будешь другим и потом. А сейчас ответил. Мне! Честно! Быстро! Зачем тебе ТАМ, — выделила она голосом слово, — электричество?

— Ящеры говорят что там, на Быстринке есть большие залежи глинозёмов, а это, если ты помнишь, алюминий. А для добычи алюминия нужно много электричества. А алюминий нам нужен для строительства моторов.

— А турбину ты на коленке склепаешь? — насмешливо посмотрела на него Маша. — Братья Трошины производство простейшего мотоциклетного моторчика и то едва-едва наладить смогли. Да и то, такое убожество, без слёз не взглянешь. А тут — турбина малой ГЭС. Не смеши меня.

Ни рабочих, ни завода, ни оборудования соответствующего для её производства у нас нет. Ничего нет. И когда будет — неизвестно. И будет ли вообще — тоже неизвестно. Советник опять пишет, что почему-то задерживается, что у него опять какие-то серьёзные проблемы. И что ты мне на это ответишь? — требовательно уставилась она на Сидора.

— Всё привезёт Советник, — улыбнулся в ответ Сидор. — Из Северо-Западного герцогства, вместе с прокатным станом и ещё кое-какими милыми подарками. Потому, собственно и задерживается. А помимо того, что ранее с ним при всех обговорено, ещё всё необходимое для производства турбин оборудование привезёт, и как образец, три, четыре турбины. Парочку, из которых мы и поставим на этой плотине. Ещё для одной малой ГЭС — поищем местечко рядом с литейным, а одну турбину — на разбор — для создания собственного прототипа.

Для того и понадобилось разрушить эту плотину в строго определённом месте, потому как там будем строиться машинный зал и всё такое.

Маша недовольно покачала головой.

— Ну, ты, Сидор, и спец. Разломать хорошую плотину, чтобы потом самому же её и чинить? За свой счёт! Это же надо догадаться! — постучала она костяшками пальцев себя по лбу.

— Ну, извини, — виновато развёл Сидор руками. — Так было надо. Чтоб Потап был посговорчивее. Да и как там строить этот машинный зал, я пока что, и сам ещё толком не знаю. Потому так радикально и расчистили место под будущий машинный зал. Будем учиться по ходу, Маша, что поделаешь.

А ГЭС — должна была быть нашим с Советником сюрпризом для всех. Но так уж и быть, тебе скажу первой, кто не посвящён. Пока что знают только я, Советник, Белла, а теперь ещё и ты Маша. Даже для Ведуна это будет неожиданностью.

Это для того, чтоб не зарывался слишком, что, мол, без него мы уже ничего не можем, — мрачная, злая ухмылка перекосила лицо Сидора. — Больше считаться будет.

— Упс, — растерялась Маша. — Неплохо, — на миг задумалась она. — А нам-то, нам, для, так сказать, внутреннего потребления останется после твоих глинозёмов хоть что-то. Хоть чуть-чуть. А то мне надоело уже при свете лучины сидеть вечерами. Лампочку Ильича хочу.

— Хоти! — улыбнулся Сидор, гладя на раскрасневшуюся, сверкающую яркими глазами Машу. — Много не обещаю, но на пару лампочек Ильича хватит точно. Лишь бы проводов хватило дотянуть до Берлога электролинию.