И что самое поганое, даже не поставив никого из нас о том в известность.

Это что ещё за инициативы?

Вместо того, чтобы мне самому медью торговать, я покупаю там медь по несусветным ценам. А потом ещё везу его сюда, тратя свой труд, силы лошадей, ресурс телег и прочее, прочее. Вы соображаете что вы тут делаете? — взорвался он. — У меня там каждая монетка на счету, а вы тут такое вытворяете самоуправство. Одна рука не знает что у неё делает левая. Да вас убить за такое мало! На дыбу! Обоих! — орал он.

— Хотели подарок тебе сделать, — оба провинившихся, виновато развели руками, старясь не встречаться с ним взглядом.

Кто ж знал, что ты начнёшь медь в слитках и разный цветмет везти к нам чуть ли не возами, десятками тонн.

Вообще-то мы уже хотели тебе писать, чтобы ты этого больше не делал, но тут ты сам заявился.

— Ну и что нам теперь со всем этим добром делать? — расстроено посмотрел на них Сидор. — Лучше бы я совсем не покупал эту медь чёртову, или хотя бы свинца какого-нибудь дополнительно привёз.

— Не надо свинца.

Неожиданно оживившись оба инженера посмотрели на него с видом завзятых заговорщиков.

— Ты что, Сидор, не понял, что ли? — окончательно оба развеселились. — Да у нас и олова, и меди, и свинца, и прочего разного цветмета столько всего, что мы действительно сами готовы теперь им торговать. Нам его девать некуда! Зря, что ли, мы чуть ли не полгода по озёрам и по предгорьям здешним шарились. Любой металл, любая руда — на выбор. Край здешний — богатейший. Вопрос только доставки. Доставки и переработки. С переработкой, — Василий никак не мог справиться с довольной, радостной улыбкой, буквально от уха до уха раздиравшей его лицо, — как видишь, мы справились.

— Мы справились, Сидор! — радостно воскликнул он, от избытка чувств панибратски хлопнув Сидора по плечу.

И место, как ты видишь, от глаз чужих далеко, — усмехнулся Василий. — Так что, любой металл, на любой вкус. Мы даже как-то в городе удочку закинули к городским оружейникам на предмет не надо ли им чего-либо такого.

Василий с важным, довольным видом покрутил растопыренными пальцами у виска.

— Эх! Видел бы ты их реакцию, — хищная ухмылка тенью промелькнула у него по лицу. — В тот же момент наш незабвенный Кондратий нарисовался. Видимо прослышал, шельмец, что у нас что-то есть и думал по старой дружбе нахаляву поживиться. Щаз!

Как же он интересовался нашими возможностями. Прям всё выпытывал и всё выспрашивал, что мол, да откуда, да не могли бы мы продать ему латуни. Да не простой, а ещё и марку особо оговаривал, какую ему именно надо. А нет, так просил хотя бы чушки с медью продать и отдельно цинк.

Оченно был недоволен нашим отказом.

— И что это значит? Зачем ему вдруг понадобилась латунь? — подозрительно прищурился Сидор. Он немного отошёл от вспышки злости и уже мог нормально разговаривать. Более-менее.

Настороженно переглянувшись со стоящей рядом с ним Изабеллой, в ответ недоумевающе пожавшей плечами, Сидор внимательно присмотрелся к стоящим напротив них сталеварам.

Василий понимающе усмехнулся.

— Кондрат упорно интересовался есть ли у нас цинк. И если б было возможно, то он бы, конечно, хотел получить определённую марку. Но в конце сломался и сказал, что ему сейчас любая латунь сойдёт. А значит, объяснение этому может быть только одно. У него горит заказ по гильзам.

— Чего у него горит? — неверяще насторожился Сидор. — Я вас, ребята, правильно понял? Он делает кому-то гильзы? Какие гильзы?

Оба сталевара несколько мгновений недоумённо смотрели на Сидора с Изабеллой, а потом Василий негромко заметил, тщательно подбирая слова.

— Вообще-то, если говорят о гильзе, то обычно речь идёт о гильзе под патроны, — непонимающе посмотрел на него Василий. — Мне порой кажется, что ты Сидор прямо с неба к нам сюда свалился.

А! — хлопнул он себя ладонью по лбу. — Так тебя же чуть ли не год в городе не было.

А у нас тут новые веяния в ходу, — усмехнулся он. — Гильзами у нас теперь чуть ли не пол города занимается. Хотя и раньше было конечно такое, но не в таких объёмах.

Мы сами, помнится, когда здесь появились, чуть ли не полгода у того же Кондрата в кузне работали на штамповке латунных гильз. Выгодное дело между прочим, да и платят за него хорошо. Но уж больно муторное.

Почему-то никто из местных не приемлет механизацию. Привыкли сами всё по старинке, на коленке клепать, вот и нам приходилось чуть ли не вручную всё делать. А начнёшь что-либо предлагать, так сразу в шею и за ворота. Якобы делаем слишком много и быстро, а значит — халтурим. По двадцать раз одну и ту же операцию перепроверяли, уроды.

Когда нас с Лёхой выперли из третьей кузни подряд за то что мы работаем слишком быстро, мы решили с этим завязать и подались в городское войско. А там и ты нарисовался со своим предложением.

Алексей Лакин, второй из инженеров, грустно посмотрел на Сидора, с явной неохотой вспоминая недавнее голодное прошлое, когда их довольно чувствительно приложила мордой об стол местная косность.

— Гильзы, это основа благосостояния местных оружейников, — усмехнулся он. — Ты что думаешь, на мечах, да на стрелах, много заработаешь? Или на амуниции какой? На всяких там кольчугах, бронях, поножах и прочем? Счас! Да и кому они уже здесь нужны? Да к тому ж на них с каждым годом спрос постоянно падает. А вот на гильзы всё растёт и растёт. Чего бы иначе мы чуть ли не десяток мельниц поставили по разным соседним речкам, молоть и обогащать медную, да прочую руду.

Да ты чего Сидор, — удивлённо посмотрел на него Алексей, заметив удивление Сидора. — Мы же перед самым твоим отъездом всё с тобой обговорили. А как только деньги от вас пошли, так сразу в работу и включились. Теперь, считай, что цветным металлом мы запаслись чуть ли не на десять лет вперёд. Так что теперь можем и гильзы сами делать, и всё остальное, что потребуется. Тем более, что дело это нам знакомое.

Потому и Кондрат нам предлагал подряд в пару тыщ золотых на производство гильзы под винтовочный патрон.

— К-какой патрон? — растерянно переспросил Сидор. Он всё никак не мог прийти в себя от ошарашивающей новости.

— 7,62х39 мм, — с невозмутимым видом отозвался Лёха. — Под мосинку, кажись, или под калаш, не помню уж куда, — равнодушно отмахнутся он.

— Это когда мы отказались ему продать латунь, — усмехнулся Василий. — Вот он сразу после того и завертелся как уж под вилами.

— Это сколько же выходит…, - Сидор на секунду в растерянности задумался, что-то про себя прикидывая.

— Не ломай голову. Это по серебрушке за гильзу, — усмехнулся Василий, сразу поняв его затруднения. — Только вот мы знаем, что сам он сдаёт перекупщикам по две. То есть на нас он собирался ничего не делая заработать не менее двух тысяч золотом. Ну, а те уже везут их куда-то в твоё любимое Приморье и задорого там кому-то впаривают. По слухам, чуть ли не за четыре серебрушки штука.

— Вот такое он нам выдал выгодное предложение, — теперь уже откровенно рассмеялся и Алексей. — Видать, думал, что мы цены не знаем. Но даже это нам выгодно при наших то запасах меди, — небрежно пнул он ногой по медной чушке, свалившейся с верха небрежно сложенного возле печи штабеля.

Перестав смеяться, оба инженера, сразу посерьёзнев, внимательно посмотрели на стоящих напротив них Сидора с Изабеллой, молча глядящих на них даже без тени улыбки на лицах.

— Что? Что-то не так? — встревожились оба. — Такая цена даже на твоей привозной меди выгодна, мы узнавали у Маши. А если и медь своя, то выгода вообще зашкаливает. У нашей меди себестоимость грошовая.

— В вашем нелюбимом Приморье, — прервав их возбуждённый монолог, Сидор серьёзно посмотрел на стоящих напротив них инженеров, — стоимость одной такой гильзы составляет не менее шести серебрушек, в зависимости от качества обработки и марки использованного материала. А если она ещё и калиброванная под стандарт, соответствует точным геометрическим размерам, марке латуни и прочим требуемым техническим параметрам, то и вообще на десятку потянет. А редкие калибры, так даже по двадцатке за штуку продать можно.