А теперь даже профессор про нас забыл. И не пишет ничего, и никаких указивок не присылает. Ни-че-го!

А тут ещё эта история с убитыми медведями приключилась.

А спросить то и не с кого, — раздражённо хлопнул он ладонью по столу.

— "Профессор выдернул с важного дела Васятку? — мысленно изумился Сидор, внешне совершенно невозмутимо наблюдая за брюзжащим комендантом. — Ой, ей, ёй. Что-то будет. Или нарыл чего?

Ясно. Готовит поход на Правый берег, — похолодел он. — Блин! Как же это не вовремя. Как же всё это не вовремя…"

— Будет тебе контрразведчик, — усталым, тихим голосом пообещал Сидор. — Обязательно будет, и в самое ближайшее время. Такое место нельзя оставлять без пристального внимания. Сколько людей рядом чужих, — с сожалением покачал он головой. — И ведь постоянно прибывают, словно им тут мёдом намазано. Только за месяц, что меня здесь не было, целая улица в посаде появилась. Блин! — тихо выругался он.

Одно радует, — тяжело вздохнул Сидор. — Что ты чужим не позволил селиться в самой крепости.

Так теперь посад с огородами занимает чуть ли не втрое больше места, чем сама наша крепость, — Сидор, не сдержавшись, от души снова выругался. — Скоро они уже от меня потребуют чтобы мы им и новые стены поставили.

— Перебьются, — сердито огрызнулся комендант. — Мы ещё старые стены не подняли, так что с новыми они подождут. Так я и Голове сказал!

После чего он собственно этот грязный скандал и учинил.

— А теперь давай поподробнее, — поднял на него тяжёлый взгляд Сидор. — Что ещё тут за налётчики какие-то залётные нарисовались? И какие у тебя соображения по погибшим медведям?

— Подгорные ящеры с границы с империей начали пошаливать, — сразу помрачнел комендант. — Забредают теперь временами. И судя по следам — их это работа.

Тут мы намедни одну такую небольшую банду голов в десяток под пулемёты подвели, так что кто и откуда, по трупам установили точно. Один из тамошних пограничных кланов людоедов.

Что им в наших краях понадобилось — непонятно, — пожал он плечами, недовольно поморщившись. — Припёрлись пёхом чуть ли не за тысячу вёрст, как будто рядом с собой никого пограбить найти не смогли, и прямо на нашу засаду напоролись. Ну, мы их естественно и положили. Всех.

А насчёт стен, могу тебя поздравить — уже! Уже требуют, — мрачно буркнул он.

Более того, Голова, как только появился, первым же делом спросил, почему мол мы стены крепостные не восстанавливаем. И голосочек у него был при этом этакий мерзко язвительный…., - замолчав на секунду, комендант как-то нехорошо, зло прищурился.

Никто их сюда не приглашал, никто не звал, а они уже начинают чего-то требовать.

Каково?

Да разорваться нам надвое, что ли? — буквально взорвался он. — Может, послать этих городских? И жить одним?

Сидор вдруг краем глаза перехватил косой, быстрый взгляд коменданта.

— Ну, — Сидор с мрачно задумчивым видом почесал кончик носа. Взгляд коменданта ему не понравился. Хвост явно пытался вертеть собакой. И это надо было пресечь сразу. — С ними всё равно лучше чем без них. А одни мы против ящеров не выстоим. Даже не думай.

Конечно, нам они мешают изрядно, но в случае нападения, хоть помощь есть от кого получить. А ящер ты и сам видишь, зашевелился. Уже.

Теперь насчёт мортиры для вас, — задумчиво проговорил он. — О чём ты в прошлый раз просил.

Тут и думать нечего. Вы стоите на первом месте.

Сидор, опёршись руками на столешницу, устало поднялся из-за стола.

— Ладно, сколько не оттягивай, а разговаривать с ним надо. Пошли, что ли, ниспровергатель устоев, гроза командиров и высоких начальников, поговорим с арестованным тобою Головой? Послушаем чего он нам напоёт.

— Нет уж, проводить провожу, а разговаривай с ним сам. С меня хватит, наговорился.

Коротко зло выругавшись, комендант с тяжёлым вздохом поднялся со стула следом за Сидором.

Ещё немного пожаловавшись друг другу на неустроенную жизнь в разрушенной крепости, где даже нормального душа помыться после дороги нет, буквально через пять минут они оба уже стояли возле широких, массивных дверей просторного подвала арсенальной башни, куда временно поместили Городского Голову со всем его немалым отрядом.

Одинокий часовой, при свете одинокого, коптящего факела медленно прохаживающийся перед дверьми подвала, без звука отомкнул большой амбарный замок, на который была заперта подвальная дверь, и схватился за створку ворот.

Со страшным, душераздирающим скрипом, они втроём с трудом распахнули тяжёлую, массивную дверь, пронзительно заскрипевшую ржавыми, расшатанными петлями, и в лицо им пахнул спёртый, затхлый воздух давно непроветриваемого подземелья и не мытых человеческих тел.

Сидор недовольно покосился на дверное полотно. Старую дверь не успели заменить, как и многое ещё в крепости, и теперь она лишь внешне представляла собой массивную, неприступную препону. На самом же деле представляя просто десяток толстых, широких трухлявых досок, сбитых проржавевшими скобами и выпадающими из гнилого полотна ржавыми гвоздями.

— Давно мечтал это сказать, — улыбнулся Сидор, покосившись на мрачного коменданта.

Заключённый Косой! На выход! С вещами, — во весь голос гаркнул он в абсолютную темень, открывшуюся за дверью.

— Приём по личным вопросам с девяти часов утра, — раздался из темноты мрачный, хриплый голос Головы. — Если у кого какие вопросы, приходите утром.

— Выходи, Голова, поговорить надо, — Сидор с мрачным видом стоял в тёмном проёме, освещаемом только горящим возле двери одиноким факелом часового.

— А! — донёсся из темноты сиплый, простуженный голос Головы. — Никак, сам господин Сидор, тире барон, который Вехтор! Явился, значит. Собственной, так сказать, персоной соизволил посетить наконец-то юдоль сию бренную!

Долго ж ты добирался, — проворчал голос Головы из темноты. — Я из-за вашего дурака коменданта воспаление лёгких тут подхвачу, в сем каменном мешке, в холодрыге и сырости.

Который уже день тебя тут ждём, в сыром холодном, каменном подвале мёрзнем. А ты всё где-то шляешься.

— Экий у тебя слог образовался, поэтический, — хмыкнул Сидор куда-то в темноту. — Думаю, ещё недельку тебе тут посидеть и в настоящего Бояна превратишься. А там и до лавров Александр Сергеевича Пушкина недалеко.

— Не желаешь? Голова? — вкрадчиво поинтересовался он.

Голова, кряхтя как столетний дед, медленно выступил из темноты подвала на тусклый свет, даваемый одиноким факелом часового и замер перед дверью.

— Смотри как бы ты от того дурака коменданта ещё больше не огрёб, поэт ты наш подвальный, — злобно зыркнул на него комендант. — Глядишь, у того дурака коменданта и подвальчик посырее найдётся, с крысами, к примеру, да и кормёжка сразу станет похуже. К примеру, переведёт вас всех на хлеб и воду. На истинное твоё место, Косой.

Вот тогда действительно запросишься обратно. В комфорт этого подвала, со жратвой из комендантского котла и сенцом с горных лугов.

Не глядя в сторону коменданта, Голова старательно отряхивал прилипшие к брюкам травинки.

— Жалко было лампу одну нам сюда дать в подвал, чтоб темень разгонял, — недовольно пробурчал он, продолжая отряхиваться. Оскорбительного тона и слов коменданта он словно не слышал. — Сидели в темнотище, понимаешь ли, как крысы.

Наблюдать со стороны грызню коменданта с Головой Сидору было неловко и неприятно.

— Нечего было цену на бензин задирать до немыслимых высот, монополист хренов, — сердито пробурчал Сидор.

К тому же он совершен не понимал с чего это комендант так взъелся на Голову, что чуть ли не с кулаками набрасывается на того. Потому он перевёл разговор на другое.

— Твоими стараниями, Голова, в свободной продаже в городе нет сырой нефти, а следовательно нет и дешёвого бензина. Так что, жалуйся и благодари за сиденье в темноте самого себя. Покупать же у тебя бензин — проще удавиться. Цен, как в ваших лавках, в природе не существует.

Не жадничал бы, сейчас бы сидел при ярком свете. Книжку бы какую-нибудь читал, умную, — с кривой усмешкой уточнил Сидор. — Может быть и вычитал бы там для себя чего полезного.