— Кого будем дрессировать, — враждебно поинтересовались девчонки, глядя на неё исподлобья.

— Вас! — отрубила Маня.

— Ваше счастье, что Сидор пока ещё занят другими делами и не видел того, во что вы превратили его лучшего друга, — угрожающе глядя на девчонок, заявила Маня.

— Это какой такой Сидор, — насторожились девчонки, обеспокоено переглянувшись.

— Тот самый, тот самый, — недобро усмехнулась Маня, — барон Сидор де Вехтор, что вас и вашу Амазонию с лошадьми поимел, — Маня с удовольствием глядела на то, что девочки слегка спали с лица и явно забеспокоились.

— Но, ничего, со дня на день, он окончательно разберётся со своими делами и тогда за вас за всех возьмётся, — продолжила она нагнетать атмосферу. — А то ишь, чего удумали, мужиков вместо себя на выработку нормы выставлять. Он это живо пресечёт. Как-никак вы его личные пленницы. Он уже поправляется и понемногу вашими делами стал интересоваться. Так что ждать вам осталось недолго, — довольно заметила Маня, возвращаясь за свой стол и поудобнее там устраиваясь. — А пока, на новом руднике в горах поработаете. Там, в забое, народ постоянно требуется. Да и время там в шахте быстро течёт, не то, что на воле, на свежем воздухе, да на зелёной травке. Нечего вам в Райской Долине, в лесу, да на свежем воздухе делать, — спокойно уже констатировала она, доставая бумагу и начиная писать распоряжение о переводе девушек на рудники.

— Или, если хотите на свежем воздухе, то выпишу вам направление на добычу болотных руд. Там правда сыровато, но ничего, у Димона как раз две пары сапог болотных есть, поделится.

— Диме это не понравится, — неуверенно заметила какая-то из них, левая из близняшек.

— А его никто и спрашивать не будет. Вы чужие пленники и подчиняетесь не Димочке, а барону Сидору де Вехтор, чьими делами во время его болезни управляю я.

— Ничего, — многозначительно покачала головой Маня, — хоть немного парень от вас отдохнёт. Ещё спасибо потом скажет.

— Да и никто его спрашивать не собирается. Нам руда нужна, чугун варить надо.

— Э-э, — заёрзала правая, — может, мы как-нибудь попробуем договориться? Мы согласны на компромисс.

— Что? — удивлённо посмотрела на них Маня. — Компромисс? Вы согласны? — преувеличенно широко распахнула она глаза. — Вы военнопленные. И будете делать то, что вам прикажут. И будет это продолжаться до тех пор пока вас не выкупят.

— А выкупят вас ещё, ой как не скоро, — довольно заметила она, откидываясь обратно на спинку своего стула. — Так что, в ледяной воде покопаться ещё успеете всласть. Как раз зима уже на дворе. Ревматизм, болезни суставов, остеопороз и прочие подобные радости я вам обещаю.

Маня лихорадочно искала в голове названия ещё каких-либо болезней, звучащих пострашнее и понепонятнее, но к сожалению ничего более пока в голову не приходило.

— Дима говорил, что мы можем делать всё, что нам хочется, — робко пискнула снова левая. — Что он обо всём договорился.

— Дима вас обманул, — усмехнулась Маня, — чтоб добиться благосклонности от обеих. Да видать, силёнок своих не рассчитал.

— Ну, — замялись девицы, — вообще-то это была наша инициатива. Он совершенно этого не ожидал и был, особенно поначалу, весьма этим недоволен.

— Ну а потом, мы его убедили, что ничего страшного нет. У нас, на родине, это вполне обычное, рядовое дело.

— У Вас, на родине, это может и обычное дело, а у Нас, это преследуется по закону. И одному мужику, положена одна жена, а не две, и не три. Так что, вам придётся выбирать.

— Если Диме нравятся две, значит, он будет иметь двух, — резко оборвала Маню правая, бросив на неё недобрый взгляд. — И это будет решать он, а не ты, не я, и не все мы тут вместе взятые. Как он решит, так и будет. И не сметь за него решать, что ему хорошо, а что ему плохо.

— Вот как? — более заинтересованно посмотрела на неё Маня. — Голосок прорезался и зубки решила показать?

— Тогда, значит, ты будешь за него решать, что он будет решать, как ему хорошо.

— Нет, не я, — растерялась та, смешавшись. — Решать будет Дима. И как он решит, так и будет. — Добавила она твёрдым, уверенным голосом. — Но нам бы хотелось, чтобы он не порывал с нами обеими. Он нас вполне устраивает.

— Ах, он вас устраивает, — насмешливо ухмыльнулась Маня.

— А любовь? Как быть с этим предметом?

— А что это такое? — удивлённо посмотрели на неё девочки.

— Да-а… Тяжёлый случай, — задумчиво пробормотала себе под нос Маня. — Вот уж Димон то с вами влип, так влип, — покачала она головой с сожалением.

— "М-да, — подумала она про себя. — Дылды здоровые, а мозгов, похоже меньше, чем у пятнадцатилетних. Сразу видно, что девочки чистые интеллектуалки. Их интеллект прямо таки кристально чистый. Не замутнён ни единой мыслью. Похоже, что они не знают даже, что это такое, думать!"

Бросив ещё один взгляд на выдающиеся стати двух сидящих напротив девиц, она снова тяжело вздохнула.

— "Да-а-а! С такими сиськами ещё и думать…."

Вразумление теперь ей представлялось намного более тяжёлым процессом, чем она поначалу думала…

Следующим утром, в землянку к Сидору явился худющий, словно жертва концентрационного лагеря Тотенхоф, Димон.

Не здороваясь, он с мрачным видом прислонился к косяку входной двери. Весь внешне серый, какой-то помятый вид его, с первого же взгляда производил тяжёлое, гнетущее впечатление.

Тощий, с выпирающими на лице острыми скулами, натуральным образом покачиваясь от лёгкого, едва заметного сквознячка, тянущего из неплотно прикрытой входной двери, с мешками, набрякшими под глазами, больше похожий не на человека, а не пойми на что, он с безысходной тоской в глазах смотрел на Сидора:

— Слышал я, ты бежишь из города? — Слабый, тихий его голос был едва слышен даже в тишине, царящей в землянке.

— И что? — хмуро буркнул Сидор, не глядя на него. Объясняться ещё и с Димоном по поводу своего отъезда он не хотел. Боялся нагрубить, настолько ему надоело находить всё новые и новые отговорки, скрывая истинную причину отъезда.

— Сидор, помоги, — тихо прошелестело в ответ. — Я так больше не могу. Эти кошки меня заездят совсем.

— Что? — удивлённо поднял брови Сидор. Такого он не ожидал.

— Целыми днями они еб…ся. Три, а то и четыре раза в день. Днём, ночью, утром и вечером. Где это видано. И каждая норовит пробраться вместо другой. — А потом ругаются друг с другом, чья была очередь. И всё ко мне за правдой идут. Это же просто какой-то ужас, Сидор.

— Ладно бы хоть кормили нормально. Так ведь в доме жрать нечего, — уныло, с нотками обречённости в голосе жалобно прошептал он. — Вот, в город послали, колбасы наказали купить к пиву и рыбки копчёненькой со склада захватить.

— Чего они сделали? — у Сидора от удивления широко распахнулись глаза. Чтобы его друга Димона! Кобеля Димона, какие-то девки, куда-то послали?! Невероятно!

— Это что, по-твоему, нормальная еда для мужика? — еле слышно шелестел в комнате голос Димона. — Колбаса, без хлеба, с одним только пивом, да рыба копчёная от которой меня просто тошнит уже. Да и того последнее время мне редко когда перепадает вдосталь. Они же всё сжирают! Это какая-то саранча, а не девчонки. В доме корки хлеба сухой нету. Договорился с Брахуном, чтоб каждое утро присылал нам жратвы на день. Супчик, там, картошечки жареной, пельмешков, того, сего…

Так они всё сжирают, — уныло промямлил он. — Сколько ни приносят, они всё сжирают! Это какая-то саранча, а не девки, — пожаловался он. — Я так больше не могу.

Сидор! Спаси меня. Я знаю, Маня ругалась, говорила, что ты якобы обоз торговый собираешь в Приморье. Возьми меня с собой. Хоть в Приморье, хоть в Лукоморье, хоть к ящерам, хоть в тайгу, хоть за море на край света. Хоть куда! — уныло с нотками обречённости в голосе буквально возопил он.

— А чё, — грустно посмотрел на него Сидор, — почему бы и нет. У тебя с бабами всё хорошо и ты норовишь от них сбежать. Ну не кормят, так это ерунда, решаемо. А вот у меня нет, — обречённо вздохнул он. — Моё дело, боюсь, не решить. У меня с ними плохо, точнее с ней. И мне тоже охота куда-нибудь отсюда сбежать. Так что пошли они все…, - на миг замолчал он. — А двинем ка мы с тобой Димон, действительно на юг, в Приморье. Там тепло, там яблоки, — грустно, думая о чём-то своём, тихо проговорил он