— Чем, чем, — угрюмо буркнул Димон, сердито глядя на Сидора. — Тем же, что и сам ем, чем же ещё. Не варить же ему отдельную пищу, чай не барин.

— Не барин, — согласно кивнул головой Сидор, присаживаясь обратно на бревно. — Не барин, а больной. И значит, отношение у нас к нему должно быть как к больному.

— А что больному надо? — недовольно посмотрел он на вопросительно глядящего на него Димона.

— А хрен его знает, что ему надо, — сам себе ответил Сидор с растерянно недоумённым взглядом продолжая машинально помешивать щепочкой у себя в кружке.

— Сунув руку в карман, он нащупал там плод подвяленной шишко-ягоды и с задумчивым видом отправил его в рот, одновременно прихлёбывая горячий напиток.

— А шишки он у тебя ест?

— Какие такие шишки? — Димон посмотрел на него, как на идиота. — Он тебе что, дятел, чтобы шишками питаться?

— Я тебя про нашу шишко-ягоду спрашиваю? — поморщившись от его непонятливости, Сидор достал из кармана полушубка ещё одну подмороженную ягоду.

— Откуда я тебе тут их возьму, — удивился Димон. — Всё же к тебе в землянку перетащили, профессору на опыты. Да и не любитель я мороженого.

— Ну ка лови!

Сидор ловко, без замаха подбросил ягодку в воздух прямо перед носом лиса.

Клац!

Зубы лисёнка мгновенно сомкнулись на угощении и спустя мгновение он сидел на своём месте, как будто ничего и не было.

— Ест, — сделал глубокомысленный вывод Сидор с задумчивым видом потирая двухдневную щетину на подбородке. — А раз ест, значит для него это не отрава.

— Айболит, твою мать, — тут же обругал его Димон. — Козе понятно, что и для него это не отрава. Раз сам ешь, то и ему можно. Только я тебя позвал, чтобы ты чего с лекарством придумал, а не с морожеными сливами.

Клац!

Вторая ягода мгновенно исчезла в пасти подпрыгнувшего за угощением лиса.

— Тебе здесь что, цирк? — недовольно заворчал Димон. — Ты бы ещё "Але гоп!" сказал.

— Тебе что, жалко? — невозмутимо возразил Сидор, продолжая одну за рукой подбрасывать в воздух ягоды, которые мгновенно исчезали в пасти лисёнка. — Видишь же, что ему нравится. Так пусть поест бедолага сладенького.

— А что с ним делать, я не знаю. Как лечить, понятия не имею.

— Попробуем по частям. Сначала вытравим клещей из ушей. С этим то, как раз, всё ясно. Мазь я захватил. Вон, лежит в туеске, — кивнул он на корявое, сбитое из жердей сооружение, которое служило им кухонным столом и на лежащий там завёрнутый в тряпицу маленький туесок. — Оставляю тебе. Как надоест мазать, позовёшь меня, я тебе помогу.

— А тощий он наверное из-за глистов, — продолжал он рассуждать, продолжая машинально подкидывать лисёнку мороженные ягоды, которые он доставал из своего бездонного кармана.

— Завтра приду, ещё какой-нибудь отравы от них принесу. Надо будет у других травников поинтересоваться, чем они здесь животных лечат от этой гадости, а то я ничего кроме тыквенных семечек не знаю.

— Ну и где ты тут найдёшь тыквенные семечки? — безнадёжно посмотрел на него Димон. — Да и будет ли лис их есть, ещё один вопрос.

— Ладно, — махнул он рукой. — Как придёшь не забудь ягод своих захватить, а то он уже тебе в карман мордой залез, так ему они понравились.

Усмехнувшись, Димон с любопытством смотрел на то, как растерявшийся от подобной наглости Сидор выворачивает свои карманы у кожуха, растерянно демонстрируя обнаглевшему лису, что у него ничего там не осталось.

— Смотри ты, — удивлённо покачал головой Сидор. — А действительно, понравились!

— Ну, отравы не обещаю, а ягод принесу. Пусть ест. Больным сладкое положено. А раз он у нас больной, то и будем его подкармливать ягодкой, раз уж она ему так нравится.

На следующее утро Сидр притащил с собой целый рюкзак мороженой ягоды.

— Уф! — устало опустился он на бревно при входе, сваливая рядом рюкзак. — Чего-то я пожадничал, — пожаловался он Димону, выглянувшему на его возню на улице. — Еле допёр. А ещё когда по болоту пёр, так чуть в трясину с головой не ухнул, — устало пожаловался он. Больше столько за раз брать не буду, — устало перевёл он дух.

— Пока тащил, десять раз нас с тобой вспомнил, как мы там по болоту до того острова с ягодой добирались, — пустился он в воспоминания, устало откидываясь на скалу за спиной и с облегчением переводя дух.

— Э! — буквально подпрыгнул он от возмущения. — Ты бы подождал пока я хоть горловину развяжу!

— Был рюкзак и нету, — печально заметил Сидор, глядя на лиса, прямо из разодранного им по боку рюкзака в захлёб жрущего мороженую шишко-ягоду.

— Ну это же надо? — удивлённо посмотрел он на стоящего рядом Димона, так же как и он растерянно глядящего на жадно насыщающегося ягодой лисёнка. — Никогда не видел чтобы обычную ягоду так жрали, прям с косточками. Не пережёвывая.

— А ему плохо не будет? — вопросительно глянул на него Димон. — Он у тебя уже полрюкзака сожрал и всё ему мало.

— Да пусть его, — Сидор растеряно пожал плечами. — Больше чем надо всё равно не съест. А там глядишь и польза будет. В принципе, любое животное знает чего ему надо для лечения. Может и этот такой же? А не хватит этого, так я завтра ещё принесу.

Буквально через полчаса, когда они выглянули из пещеры проверить как у лисёнка идут дела, стало понятно, что Сидору придётся отправляться снова в город, за очередной порцией шишко-ягоды.

— Ещё раз раздерёшь рюкзак, уши оборву, — сердито проворчал Сидор подымая буквально располосованный на тряпки бывший сидор. — Был у Сидора сидор походный, — скаламбурил он, — а остался кусок половой тряпки.

— Интересно, Маня его зашьёт? — вопросительно глянул он на Димона.

— Не советую, — ухмыльнулся тот. — Лучше выкинь, иначе увидит — прибьёт. Он же денег стоит, а этот рыжий его вдрыск разодрал.

— Значит, это то, что ему надо, — сделал глубокомысленный вывод Сидор. — Пойду, — вздохнул он. — Пока светло, успею до города добраться, а там и рюкзаком обзавестись. А то если Маня прознает, точно прибьёт. И меня, и тебя, и этого ушастого, — кивнул он на сидящего перед ними лисёнка, преданно глядящего ему в глаза.

Это холодное зимнее утро было хмурым и ненастным. Ещё с прошлого вечера из низко навалившихся на долину снеговых туч сеял редкий, колючий снежок, постепенно засыпая её и грозя окончательно отрезать их от болота, а следовательно и от города, и от цивилизации.

Тем не менее, звенящая тишина и отсутствие любых промышленных шумов вокруг создавали непередаваемую картину благолепия и умиротворённости.

Стоило Димону только появиться из пещеры, выпустив наружу большое белое облако тёплого воздуха из пещеры, и устроиться на большом бревне, лежащем возле самого входа в пещеру, как тут же рядом с ним, буквально из воздуха, материализовался облезлый, чуть ли не лысый лис.

Жалостливо посмотрев на тощего, прижавшего обгрызенные уши, какого-то всего грязно-рыжего лиса, видимо уже с самого раннего утра, терпеливо дожидающегося его возле входа в пещеру, Димон лениво потянулся, насмешливо глядя на животное, и стряхнул свеже выпавший снежок с бревна, на котором устроился. Поставив баночку с какой-то мазью возле себя на относительно ровную поверхность, он пристроил возле неё принесённый с собой свёрток с импровизированными кисточками, ещё с вечера сделанными им из неизвестно откуда завалявшейся у него в пещере верёвки. Развернув принесённую холстину, он скептически глянул на бедное животное.

— Ну что, мохнатый, — хмыкнул Димон, с сочувствием посмотрев на выпирающие из облезлой шкуры острые рёбра несчастного лиса, грозящие вот-вот проткнуть его грязную шкуру, — давай ужо сюда своё ухо. Счас чистить будем, — усмехнулся он, глядя, как несчастный лис прижимает уши.

Вжав голову в плечи, или во что там у него ещё осталось, он тем не менее покорно положил свою бошку на колени Димону, подставляя её для лечения.

— Не боись, — подбодрил его Димон, сочувственно вздохнув. — Сейчас тебе будет плохо. Но потом, — помахал он импровизированной кисточкой перед его мордой, — будет хорошо. Так что когтей не выпускать и за руки мне зубами не хвататься. А то Сидора позову, — пригрозил он уже смирившемуся лису. — Вот, — удивлённо заметил он, — другое дело. Стоило только Сидора помянуть, как сразу же уши расправил. А хвост прижал, — хмыкнул он, заметив, что того начинает потряхивать от страха.