— Надеюсь, у вас здесь ночью не шалят? — тихо спросил, повернувшийся обратно к стражнику Корней. — А то ведь мы можем и вернуться, и денежки уплоченные обратно стребовать, да в повышенном размере, — мрачно проговорил он, тесня лошадью старшего наряда.

— Да ты чё, Корней, плохо нас знаешь, что ли? — мгновенно спал с лица старший по наряду, судорожно вытирая выступивший на лбу пот. — У нас всё под контролем, мух не пролезет, мышь не проскочет. А табун он может передержать на лугу, возле пристани. Там много всякого народу ночует, там спокойно. Да и наши там пост держат. Так что можешь не беспокоиться.

— Ну гляди, Морфеюшка, — хмыкнул Корней. — Если что, с тебя ведь спрошу.

Получив от не на шутку перепуганных стражников ещё одну порцию горячих уверений, что у них всё под контролем, Корней вернулся обратно к городским воротам, где его с нетерпением поджидали Сидор с Маней и раненой княжной.

Далее следуя указаниям стражников, которые им всё-таки присоветовали хорошего и недорогого врача, они уже через полчаса стояли перед дверью его домика.

— Гляди ка, — обрадовался Сидор, издалека заметив над дверью уютного и аккуратного домика, неказистую вывеску со стандартной змеёй над чашей, — и здесь та же самая эмблематика.

— Если говоришь, что та же самая, то это явно кто-то из ваших будет, — хмыкнул Корней, внимательно присмотревшись к вывеске.

Подъехав к дому и спешившись у крыльца, он резко и громко, совершенно не церемонясь, принялся лупить кулаком в закрытую дверь.

— Звонок же есть, — поморщилась Маня, наблюдая за его активными действиями. — Вон, — кивнула она на висящий рядом с дверью шнурок, — специально для таких как ты повесили.

— Так оно надёжнее, — усмехнулся Корней. — Как с самого начала о себе заявишь, так с тобой доктор дальше и разговаривать будет. Будешь в него звонить, — Корней небрежно подёргал за шнурок, — так до обеда под дверью и простоишь.

— Догадливый, — раздался из приоткрывшейся двери чей-то голос.

— Опытный, — перебил его Корней. — С вашей братией пообщаешься, так такого опыта наберёшься, что лучше бы ты этого никогда в жизни и не знал.

— Ну, что у вас тут, — теперь уже вышедший на крыльцо человек, перебил Корнея.

— У нас тут раненый, — мрачно ответил ему Корней, наблюдая, как вышедший их встречать человек уверенно направляется к лошадям и заглядывает в носилки, со стороны головы раненого.

— Понятно, — покачал головой тот, — несите в дом. Носилки в прихожей. — И отстранился, пропуская Корнея в распахнутые им двупольные двери.

Подхватив стоящие рядом с входной дверью носилки, Корней быстро спустился с крыльца и с помощью Сидора аккуратно переместил на них княжну, стараясь, лишний раз не потревожить перевязанное плечо.

Осторожно занеся раненую в дом, они устроили её на широком и длинном столе в какой-то большой и светлой комнате, служащей, похоже, для больных доктора приёмным покоем, столько здесь было разных медицинских приспособлений, явно находившихся здесь на подобный случай.

Аккуратно расположив раненую на, по всей видимости, операционном столе, тут же по такому случаю укрытом какой-то застиранной тряпицей, Маня резко взяла инициативу в руки, оттеснив в сторону Корнея с Сидором, и принялась разоблачать княжну от одежды, освобождая раненое плечо.

Следующие, наверное, час, а то и полтора, Маня с Корнеем и тем самым мужичком, который, как оказалось, и был доктором, о чём-то долго совещались, копаясь в ране, периодически меняя залитые кровью тряпки и замазывая результаты своей возни какими-то пахучими мазями.

— Ну, — наконец-то доктор отошёл от стола, оставив Маню с Корнеем накладывать новые повязки. — Ничего страшного, я думаю, не будет. Рана, конечно, опасная, но хорошо и, главное, во время, обработанная. Поэтому, тяжёлых последствий быть не должно. Если, конечно, состояние раненой не осложнено какой-нибудь предыдущей болезнью.

— Похоже, что вы тут и без меня разберётесь, — заметил Сидор Корнею, с внутренним раздражением наблюдая, как Маня хлопочет над княжной, устраивая её поудобнее на диване в этой же комнате, куда они её теперь перенесли. — А я, чтоб времени не терять, сбегаю ка на пристань. Узнаю, что и как.

Спросив у доктора дорогу, Сидор вернулся к лошадям, привязанным к коновязи у крыльца. Внимательно оглядев окружающие дома, и не заметив ничего подозрительного, он вскочил на свою лошадь и отправился искать пристань.

— 'Я становлюсь постепенно завзятым лошадником, — мрачно подумал он, спускаясь по боковой улочке вниз к реке. — Те тоже ни шагу не ступят там, где можно проехать на лошади'.

Попетляв немного по кривой и узкой улочке, он спустился неторопясь вниз к реке и неожиданно выехал туда, куда так стремился. Здесь Сидор с разочарованием убедился, что она практически пуста. Видимо, стражник у ворот был прав, и теперь вся торговля в городе зачахла на корню. На всём протяжении длинного речного причала, со множеством швартовочных тумб, только в самом дальнем углу сиротливо маячила какая-то одинокая баржа самого затрапезного вида.

Делать было нечего, пришлось идти к барже.

— 'Надо было доктора сперва спросить, чем сразу сюда соваться, — с раздражением подумал Сидор, направляясь к дальнему причалу. — Может, и присоветовал бы чего'.

Едва только подойдя, Сидор понял, что лоханка эта ему совершенно не нравится. Это было длинное и широкое речное судно, с какими-то невысокими надстройками и навесами по всей длине судна, идеально приспособленное для перемещения по мелководью и довольно таки ёмкое, но, боже ты мой, в каком же она была виде. Ужас. Похоже, что его не мыли и не чистили со дня спуска на воду. Даже паруса, как-то вяло и безвольно болтавшиеся на реях, оставляли впечатления чего-то грязного и неряшливого, создавая устойчивое впечатление откровенного пренебрежения к чистоте и порядку. Однако это было единственное судно в пределах видимости, и стоило попытаться, хотя бы поговорить с капитаном.

— Эй, на корабле, — весело заорал Сидор, заметив какого-то мужика, перегнувшегося через борт корабля и флегматично изучающего портовый мусор, плещущийся у корпуса судна.

— Чего нада, — равнодушно поинтересовалась личность, даже не повернув в его сторону голову.

— Капитана нада, — ёрнически покивал головой Сидор, скривив рожу. — Однака, ехать нада, — продолжал он развлекаться. — Кудата, тудата, — потыкал он пальцем вниз по течению.

— Тама, аднака, моря будет, — подхватил его манеру изъясняться личность. — Далеко, аднака. Месяця палтара, дыва плытя нада.

— Моя терпелива, аднака, оцинь хотца, — покивал с многозначительным видом Сидор.

— Ну, раз твоя хотца, то и моя хоцыца, — кивнул ему в ответ личность, состроив важную рожицу.

— Твоя один, аднака? — флегматично поинтересовалась личность.

— Не, моя многа. А к моей многа, ещё и коники многа.

— Коники это хорошо, — покивала с многозначительным видом личность. — С многа коники, многа дохода. А многа дохода — многа довольна экипажа.

— Так, где капитана, аднака? — решил всё же уточнить Сидор.

— Мая капитана, — ухмыльнулась личность. — Мая сагласная.

— Ну ладно, капитана, — махнул рукой Сидор, которому успел надоесть подобный разговор, — переходим ко второй части марлезонского балета. Сколько это всё будет стоить?

— Ну и сколько вас будет? — теперь уже нормальным голосом поинтересовался капитан, невольно улыбаясь в ответ на широкую улыбку Сидора.

— Четыре человека, да лошадей штук двадцать пять.

— По медяшки с лошади и с человека, это для вас будет недорого? — спросил капитан, выжидательно глядя на Сидора.

— Это, что-то около серебрушки с мелочью, что ли? — вопросительно посмотрел на него Сидор.

— Да вроде того, — хмыкнул капитан.

— Терпимо, — пожал плечами Сидор. — А ты только до устья? Иль дальше двинешь? — решил он уточнить.

— Не, — отрицательно затряс капитан головой. — Не далее. Жена с дочкой, — решил пояснить он. — Раньше ходил, теперь уже нет. Слишком долго. Да и пираты на море опять взялись шалить. Так что, — тяжело вздохнул он, — мне теперь не до морских походов будет.