Я видела, как бежал к нам Марк, как крепко обнялись у трона наши сыновья. Видела, как настороженно поднимаются вокруг люди… Всплеснув руками, обернулась к Карлу, готовая высказать ему все, что думаю, и не стала. Слезы ручьем потекли из моих глаз, покрывая мир прозрачной пеленой.

 Все еще бледный, герцог Белого замка остановился и неловко обнял Поликарпа. Мужу повезло, он понял все немного раньше меня. Сын что-то говорил отцу, все еще сжимая в правой руке крест, а я смотрела на него и не могла налюбоваться. И поверить тоже не могла. Требовалось очень много времени, чтобы реальность смогла уместиться в сердце.

 Вокруг продолжался хаос. Немного придя в себя, я стала узнавать удивленные и испуганные лица… Жена лорда Авнуша осталась жива. Она сидела над телом мужа, без всякого выражения и, казалось, не замечала ничего вокруг. Из охраны погибли только несколько офицеров, пытавшихся встать между мной и Советом. Я внимательно оглядела неподвижные тела, но ни среди живых, ни среди мертвых, не заметила лорда Фирсара. Встревожено нахмурившись, приподняла алый подол своего потрепанного платья, и отошла в сторону.

 -Ваше величество! - позвал Олон, стараясь протиснуться сквозь толпу.

 Я остановилась, намереваясь спросить, не видел ли он жреца, и вдруг услышала, как Карл тревожно крикнул:

 -Лирамель!

 Обернувшись, я взглянула туда, куда он указывал.

 За троном, слева, шевельнулась уродливая тень… Я успела разглядеть, как вскинув арбалет, Фирс оттянул тетиву, увидела, куда он прицелился, и отчетливо поняла, что ни упасть, ни увернуться уже не успею. Боковым зрением заметила, что Олон подобрал с пола мой меч… Он тоже заметил опасность, но находился еще слишком далеко.

 Стрела летела по растянутой параболе, и в наступившей тишине отчетливо был слышен ее угрожающий свист... Всегда немного медлительная, я успела опередить цепочку событий и понять... Вся жизнь промелькнула перед глазами, забылись пророчества и клятвы... Время не оставляло мне шанса - Фирсар Каэл не мог промахнуться.

 Метнувшись, Якир обнял меня так крепко, как не смел никогда. Он плюнул времени в лицо - тому самому, земному времени, что когда-то развело наши пути. Я почувствовала только толчок.

 -Нет… - высвободив руки, подхватила его, не давая упасть. - Пожалуйста, нет! Нет, нет, нет! Якир!

 Но он не ответил. Смерть оборвала его путь вместо моего и, мстя, забрала прежде, чем я успела сделать вдох, которого не должно было быть.

 Не в силах плакать, я положила его голову на колени, внутренне чувствуя, как что-то безвозвратно ускользает из моего сердца, и посмотрела в остекленевшие зеленые глаза. Даже сейчас в них застыли искорки смеха, последнего, торжествующего над моей несостоявшейся смертью. Он предузнал свой конец, я должна была понять это еще тогда в гостиной, когда прощалась с ним, но малодушно не дала себе поверить и задуматься. Понадеялась, что обманусь на этот раз.

 Не обманулась.

 Наклонившись, я нежно откинула с его лба пепельную прядь и, поцеловав, тихо прошептала:

 -Спи, родной… Спи спокойно. Когда придет час, встреть меня, как всегда встречал... Тебе не придется долго ждать.

 Карл аккуратно поднял меня за плечи и передал Марку. Уткнувшись в плечо мужа, я зажмурилась. Думать ни о чем не хотелось, чувствовать тоже. Забыться - вот единственное, что желала сейчас всей душой. Уснуть и спать долго-долго, много лет, чтобы время успело притупить боль, от которой мутился рассудок.

 -Уведи меня, - сказала я, вцепившись в его камзол, и почти повиснув на нем. - Скорее, Марк, уведи меня отсюда!

 Подхватив на руки, он крепко прижал меня к себе и быстрым шагом пошел прочь. Мир закачался, кружась вокруг нас и окутывая холодным туманом. Сил сопротивляться подступающему к сознанию небытию, больше не осталось.

 Все размывалось и расплывалось… Казалось, что я тону и не могу выплыть. Отчаяние и безразличие - не совместимые чувства сменяли друг друга, чередуясь так быстро, что я не успевала перестроиться. Меня звали, трясли… Я пыталась ответить, но не знала как.

 Щеку обожгло огнем. Потому еще раз. И еще. В голове загудело, и виски налились болью. Я попыталась вдохнуть, но снова почувствовала удар. Сознание немного прояснилось.

 Белое облако качалось над головой, словно живое... Тяжело дыша, Марк приподнял меня и влил в рот вина. Внутри все вспыхнуло.

 -Очнись же, Ли!

 -Что это… было? - с трудом шевеля губами, спросила я, откидываясь на подушки. - Что со мной?

 -Боялся, что ты сойдешь с ума, - муж покачал головой, а потом вдруг заплакал. - Так боялся, что потеряю тебя!

 Я всхлипнула. Хотелось все забыть, забыть, забыть… А мне снова не дали! Закрыв ладонями лицо, вздрогнула и зарыдала в голос.

 -Все…- тяжело сев на постель, Карл взглянул на нас и вздохнул: - Поплачьте, оба… Теперь нам всем можно и должно плакать.

 ***

 Из пяти тысяч человек, собравшихся под сводами Белого замка, погибло около ста пятидесяти... Все они являлись адептами Ордена, кроме нескольких офицеров и лорда Якира Варутского. Я не пошла на церемонию прощания. Лишь под утро, проведя очередную бессонную ночь, мы с Полем, или, вернее, с владыкой Поликарпом, как его следовало теперь называть, тайно отправились к Замковому кладбищу.

 Я уже не плакала, слез просто не было… Молча опустившись перед первым, в этом месте, могильным крестом, достала из кармана мешочек с землей и, раскопав маленькую ямку, высыпала содержимое. Теперь частичка Парамана могла с честью покоиться возле стен Белого замка, рядом с прахом человека, который при жизни был нашим общим другом.

 -Спасибо вам, мои хорошие…

 Я, которой было предначертано отдать свою жизнь за Королевство, несла смерть многим, кто шел рядом. У нас всех была одна цель, но они уходили, а мне приходилось оставаться, чтобы замкнуть круг и до дна испивать чашу горя и разлуки.

 Подув на черные угли, Поликарп разжег кадило. Затеплив свечу, я встала рядом с сыном и, вздохнув, запела. Над черной землей, переплетаясь с густыми клубами ладана, поплыли слова молитв.

 От деревянного могильного креста, мне предстояло начать свой последний путь… На сердце было тихо и радостно – время моего освобождения приближалось, и я больше не боялась смерти – в ее руках теперь находилось не меньше любимых сердцу, чем в мире живых.

 Когда угли в кадиле погасли, а свечи выплакали весь воск, мы с Полем взялись за руки и медленно пошли прочь. Нужно было успеть рассказать ему многое из того, что произошло и еще больше узнать. Я никогда не мечтала, что увижу в Королевстве человека, могущего просветить его светом Христовой веры. Строила планы, но не надеялась их осуществить, уверенная, что это будет удел уже моих детей или внуков. Карл, как всегда, поторопил и события и время - он видел гораздо дальше, чем я, которой было дано прозревать грядущее.

 -Помнишь ли ты, Поль, что сказал мне, когда впервые увидел?

 Мужчина взглянул на сплетенные над дорожкой белые ветви яблонь и улыбнулся.

 -Отрекшийся вернет наследие, и к усеченному древу привита будет иная ветвь, и Солнце зажжет землю, и будет она гореть, и ничто уже не в силах будет потушить ее, – задумчиво продекларировал он. - Да, помню… С каждым годом, все более и более проникался этими словами, пока они не стали лишь тенью моего собственного стремления. Наверное, всегда чувствовал, что изберу именно такой путь…

 -Почему же ты не говорил мне? - без упрека, но с грустью спросила я.

 -Потому, что даже в самых дерзких своих мечтах, никогда не думал так далеко. Я открылся только дяди Карлу… «Не будем загадывать, Поль», - ответил он. – «Если твое желание служить Богу искренно, Он его услышит. Запомни, для Него нет ничего не возможного»

 -Как давно это было?

 -Давно, мама. Ты еще не вернулась из Бартайоты.

 Я кивнула. Легкий ветерок смахнул упавшие на мои плечи яблоневые лепестки и слегка растрепал волосы. В глубине Сада, слева от дорожки, по которой мы шли, запел соловей… Это было начало. Светлое, чудесное, невероятное начало. Первая страница Новой истории. Теперь я верила, что пусть медленно, но моя страна начнет обращаться к свету. Он будет изливаться все дальше и дальше, пока не покроет ее всю, от Южной пустыни до Мглистых гор. Пока не затянуться раны и не сгладиться рубцы, ими оставленные.