— Ну, тогда что же, тогда мне пора, а вы хозяйничайте! Правда, в холодильнике еды немного, но на ужин хватит. И вот ещё что! Там кнопка на переборке у двери слева, нет, справа — это ревун. Если вдруг что, нажимайте! Только не злоупотребляйте, папа, а то всю округу на ноги поднимете.
— А что, хунхузы шалят? — сделал удивлённое лицо Алексей Иванович.
— Хунхузы потом придут, а пока свои чистят. Народ без дела остался, вот по дачам и промышляют. Душ в доме, извините, не работает, но есть другой, за беседкой, вода греется электричеством… И гальюн там рядом. Если куда-то будете уходить, закрывайте за собой все двери, договорились? Главное, не забывайте гасить свет! Ну, погнал я! А то телефон надрывается!
— Ты езжай, езжай, мы разберемся! Только осторожней, Юра! А то ты вечно носишься. И приветы не забудь передать, — напутствовал Алексей Иванович сына.
Ужинали на террасе, здесь было прохладно, к тому же и электричество зажигать не надо. Светило из окон дома и от соседнего участка, там был такой мощный прожектор, его хватало и другим дачникам. Проголодавшийся беглец старался сдерживать себя, не набрасываться на еду. И корил себя: по дороге не догадался купить еды.
— Хорошо здесь, на Подмосковье похоже, — расслабился он, когда Алексей Иванович разлил чай.
— Ну что вы, здесь лучше! Бывал я в ваших краях, лес-то в Подмосковье ерундовый. А здесь отъедь только на двадцать-тридцать километров — и уссурийская тайга, а в тайге только кленов, будьте любезны, больше десяти видов… А бархатное дерево! А ильм! Да что вы, природа здесь исключительно замечательная! Знали б вы, какая здесь осень! Везде дожди, слякоть, а здесь деревья в золоте и солнце, солнце… Переезжайте сюда! А что? Тут для вас дело найдётся.
— На меня дело всегда найдётся!
— Да это когда вся катавасия закончится, когда освободитесь… Освободят вас, должны освободить. А на Москве ведь свет клином не сошёлся, так ведь?
«На Москве-то как раз всё и сошлось» — усмехнулся беглец, но вслух заметил:
— Если бы меня хотели освободить, давно бы это сделали…
— Да, тут вы правы! Это я, знаете ли, размечтался, — и Алексей Иванович, щёлкнув зажигалкой, прикурил сигарету. — Будете? — двинул он по столу пачку. — И давайте уточним наши действия на завтрашний день, — с деловым видом начал он. — В консульство на разведку пойду я…
— Да нет, Алексей Иванович, никакой разведки. И вступать в контакт нужно мне самому. Легенда такая: нужна экспресс-виза! Да, процедура подачи документов, само собой, за эти годы изменилась, но никаких других мотивов для посещения этого учреждения нет.
— А если консула не будет на месте?
— Да зачем консул! Для начала нужен обычный консульский офицер, понимаете? Только попасть в дипломатическое представительство вот так с улицы — проблематично. И одна из проблем: как миновать охрану. Я имею в виду не морских пехотинцев, а наших милиционеров…
— Так и я о том же. Давайте так: виза нужна мне, а вы вроде как сопровождающий. Я подойду, скажу: нужно срочно в Штаты, попрошу пригласить этого офицера и передам ваше письмо. А как у вас с английским?
— На короткую записку моих знаний хватит…
— Вот если бы можно было связаться с кем-то из посольских по телефону…
— А вы помните, как там было у Солженицына, в «В круге первом»? И дело не в том, что вычислят быстрее, просто консульство станет совершенно недоступным, сами американцы на сей счёт постараются. А вот передать записку…
— Так ведь я предлагаю: пойдём вдвоем, я отвлеку нашего, а вы с морским пехотинцем поговорите.
— Это уравнение со многими неизвестными, и действовать придётся по обстановке. Главное, переступить порог, а там всё будет по процедуре. Модус операнди в таких случаях отработан до мелочей… Американцы будут разбираться со мной в максимально открытом режиме, а это как раз то, что нужно.
— А если туда сразу и прессу пригласить? Тут вся надежда на дружка моего — Кирилла Михайловича. Я ведь ему дозвонился вчера, да, дозвонился! Он на месте, завтра встретимся. Кирилл наверняка знаком с кем-то из пресс-службы консульства.
— Нет, это всё потом, потом. И вот ещё что, мне крайне важно вернуть паспорт до того, как… Надо будет заехать на почту.
— Да с этим-то какие проблемы! Само собой, заедем. Слушайте, а что если спецслужбы штурмом возьмут это посольство… чёрт, консульство и силой увезут вас и без адвоката, и без журналистов?
— Да нет, штурмовать никто не станет — это все-таки клочок американской территории. Но я и могу рассчитывать только на какой-то минимум. Жаль, раньше не изучил юридические тонкости таких процедур…
— Ну, вот видите, сколько нового вам предстоит ещё узнать, — посмотрел Пустошин на часы. — А вот и новости подоспели! — И стремительно кинулся в дом.
Через окно было видно, как он возился у телевизора, там, на экране, вспыхивая, то и дело менялась картинка, потом будто ниоткуда появились женщина и мужчина, оба попеременно стали беззвучно открывать рты. И, обернувшись, Алексей Иванович махнул рукой: идите быстрее!
Когда он присел на краешек дивана, на экране как раз началась официальная хроника. Правитель с напряжённым лицом зачитывал что-то, изредка отрываясь от бумажки, исписанной крупным почерком. Почему он так раздражен, буквы, что ли, не читаются? Ну да, а надеть очки для такого сорта людей — это как признаться в некоей неполноценности, той, что сродни мужской слабости. Вот и приходится скрывать возрастную дальнозоркость.
А тут ещё скучные обязанности, вся эта рутина: дурацкие заседания, обязательные поездки, все эти встречи с надоедливым народом. Всё это так раздражает, так мешает торжеству и довольству. А правитель переполнен торжеством и это прорывается то скабрёзной репликой: а вот вам! То как бы случайной откровенностью: и это съедите!
Вот и министры, застыв истуканами, смотрят в стол, гадают, кто сегодня получит свою порцию разноса. Иногда человека предупреждают: ввиду, так сказать, политической целесообразности порка будет публичной. Вот правитель вперил в кого-то взгляд и, казалось, сейчас свистящим голосом назовёт имя, припечатает, заклеймит. Но нет, камера скользнула по его белому лицу с синеватыми подглазьями, по скошенному подбородку, уткнулась в подрагивающие листочки, тут сюжет и кончился.
— Что-то этот товарищ в последнее время стал нервничать. Кажется, взял, что хотел, а счастья нет, наверное, в три горла не лезет… Вот и биографию стал подчищает. Теперь оказывается, он не вербовкой осведомителей занимался, а добывал военных секреты на Западе. То-то, думаю, чего это он всё живчиком прыгает: то он на корабле, то в самолёте, то на мотоцикле? Оказывается, он Джеймса Бонда играет! Вот так, будьте любезны! А тут вдруг на всех углах стал кричать: я тут ни при чём, так суд решил, суд… Это он за вас так оправдывается! — тыкал пальцем в экран Пустошин. — Надо же, сколько злости — и всё в одном человеке!
«Да что злость! Дело в другом, совершенно в другом. У правителя давно нет родителей и будто никогда не было семьи — ни жены, ни детей. Он просто не знает, что это такое — угасающие по ту сторону решётки отец и мать, и сыновья при живом отце растут сиротами…»
И так захотелось на воздух, там, за порогом, пахнет так йодом. Море так близко? Но не успел он подхватиться, с дивана, как молодая женщина чётким голосом принялась зачитывать официальный документ: «Специальные меры по розыску беглого преступника дали свои результаты… На территории одной из северо-восточных провинций Китая… Власти этой страны, в свою очередь, оказывают всемерную поддержку поиску и задержанию… В район поисков направлены подразделения воинских частей Народно-освободительной армии Китая… Над территорией, где предположительно скрываются преступник и его пособники, барражируют десятки вертолётов… Поиск затруднён из-за лесных пожаров, бушующих в предгорьях Большого Хингана…»
— Вот, как хотите, а не пойму я: они сознательно дезинформируют народ или сами себя под наркозом держат? Ну, замечательно, раз они отвлеклись, то и нам свободнее будет, — хмыкнул Алексей Иванович.