Впрочем, моросил противный дождь и над волнами стелился туман — погода была пока явно за нас. Понимая это, Черкасов запросил Стеценко добро на переход. Тот в свою очередь запросил штаб флота, но штаб упорно молчал. Стеценко запросил его еще раз и, плюнув, под свою ответственность отправил на «Сивуч» радиограмму. «Немедленно уходите в Куйваст».

Однако выйти сразу не удалось. Израсходовав за время минной постановки много угля, канонерские лодки нуждались в его пополнении. В час ночи лодки вернулись в Усть-Двикск, где немедленно началась погрузка «чернослива», занявшая весь последующий день.

Так было потеряно драгоценное время и упущен шанс проскочить залив до подхода немцев. Тем временем германская эскадра уже втягивалась в Рижский залив. Свой флаг вице-адмирал Шмидт держал на дредноуте «Позен», в кильватер которому держал еще один дредноут «Нассау». Огромные линкоры прикрывали четыре крейсера и целая орава эсминцев с тральщиками. Вся эта армада медленно ворочала к Моонзунду, чтобы запереть выход всем, кто еще не успел вырваться из рижской западни.

В это время Черкасов получил радиограмму от своего ближайшего начальника, капитана 1-го ранга Трухачева, что канонеркам предписывается оставаться в Риге и, в крайнем случае, подыматься по Двине. Но почти одновременно получилась депеша от командующего флотом адмирала Канина с приказанием немедленно идти в Моонзунд на соединение с минной дивизией. Неразбериха царила полная…

Из книги воспоминаний А. Зернина «Балтийцы. Морские рассказы»  (Париж, 1931 г.): "4-го августа 1915 года после продолжительных усилий, под покровом густого тумана, немцам удалось форсировать Ирбенский пролив и провести свои крейсера в воды Рижского Залива.

Наши миноносцы, защищавшие пролив, отступили к Моонзунду, закрыв минным заграждением подходы к нему с юга. Залив оказался в руках немцев, получивших доступ к Риге и Пернову. Наш Северный фронт оказался перед угрозой немецкого десанта в тыл его правого фланга.

Сосредоточенно-тревожное настроение охватило всех. На север залива Минная Дивизия и подводные лодки готовились к отпору, но крепость Усть-Двинск и Рига как бы висели в воздухе. Вопрос их охвата с тыла, при владении немцами Рижским Заливом, был вопросом нескольких дней.

В этот момент в Усть-Двинске находились две наши канонерские лодки: "Сивуч" и "Кореец", командированные в распоряжение Северного фронта для обстрела побережья, в которое упирался левый фланг германских армий. Эти канонерки своею отличной боевою службой и постоянным участием в боях уже успели заслужить добрую славу у сухопутных собратьев, поддерживая их своим огнем с моря.

4-го августа, при наличии неприятеля в Рижском заливе, "Сивуч" и "Кореец" успешно бомбардировали расположение немецких батарей у местечка Кемерн, заставив немцев отвести эти батареи в тыл. Вернувшись в тот день в Усть-Двинск, канонерки приняли последнюю похвалу сухопутного начальства: "Покорно благодарим славных братьев моряков за помощь. Ваша стрельба была поразительно точна. Полковник кн. Меликов".

Но похвальная телеграмма не меняла обстановки. Командиры лодок знали, что дни их сочтены. Но эти сочтенные дни не должны быть пропущены даром. Несмотря на присутствие немцев в заливе, они успели еще раз выйти в море и ночью поставить минное заграждение на путях неприятеля к Усть-Двинску».

Именно в это время в Усть-Двинск пришел опоздавший ровно на сутки приказ вице-адмирала Кербера срочно следовать в Моонзунд. Одновременно пришла радиограмма и от Стеценко: «Немцы большими силами вошли в залив, следуют генеральным курсом на Моонзунд». Посовещавшись, Черкасов с Федясвским решили прорываться с наступлением темноты.

— Думаю, Иван Константинович, что без боя нам теперь из силков не вырваться! — мрачно констатировал ситуацию Черкасов. — Да и боевые возможности наши в сравнении с германскими — кот наплакал.

— Может быть, лучше затопиться? — испытующе посмотрел на командира дивизиона Федяевский.

— Ну уж нет! — Черкасов даже в лице изменился. — Хватит с нас того, что в Порт-Артуре назатапливались, будем прорываться с боем!

— Но шансы у нас невелики! — гнул свое Федяевский.

— Почему же, вполне приличные — пятьдесят на пятьдесят! — усмехнулся Черкасов. — Выходим немедля, чтобы ночью быть у Моонзунда. В случае гибели от подводной лодки другому кораблю людей не снимать, а в случае встречи с более сильным противником не держаться соединенно. Бог даст, кто-то и прорвется!

— Где наша не пропадала! — мотнул головой Федяевский. — Все одно тонуть, так хоть с музыкой!

Из книги воспоминаний А. Зернина «Балтийцы. Морские рассказы»: «С рассвета, в день Преображения, началась срочная погрузка угля. Нельзя было терять ни минуты, так как у входа в Двину могли появиться неприятельские корабли.

На сердце камень. Рушилось дело, которому многие месяцы самоотверженно служили лодки. Командир "Корейца" от имени обеих лодок отправился к коменданту крепости проститься. Расставание было грустно, — совместно пережитые минуты опасности и ответственной работы связывают людей узами родства

— Но ведь неприятель уже в заливе, — удивлялся генерал, — вы можете встретить сильнейшего врага и погибнуть совсем напрасно.

— Мы это знаем, — отвечал командир "Корейца".

— Сколько же шансов за то, что вы дойдете до Моонзунда?

— Один на его, — ответил командир.

Перед командирами лодок был выбор — сдаться у пристаней или рискнуть гибелью в неравном бою. Они выбрали последнее. И они условились, что в случае гибели одной из лодок — оставшаяся должна уходить, не спасая тонущих людей, дабы не увеличивать триумфа неприятеля и своею гибелью, неминуемой при такой задержке. Решение это было принято на основании прецедента, имевшего место в английском флоте, когда одна и та же подводная лодка утопила три английских крейсера подряд вследствие того, что они останавливались у гибнувшего сотоварища, чтобы снять людей.

Перед выходом в море командир "Сивуча", капитан 2-го ранга Черкасов чувствовал себя нездоровым. Его мягкой, женственной натуре уже пришлось выдержать много серьезных испытаний. Ныне судьба назначила ему совершить акт бессмертного геройства. Ввиду его нездоровья капитан 2-го ранга Федяевский, командир "Корейца", сделал прощальные визиты и в полдень лодки вышли в море, взяв кратчайший курс на Моонзунд. "Сивуч", как старший, шел головным».

ПОСЛЕДНИЙ БОЙ

Итак, 6 августа в 13 часов 25 минут канонерские лодки «Сивуч» и «Кореец» под общим командованием капитана 2-ю ранга Черкасова начали свой прорыв из западни Рижского залива. Впереди притаившееся море. Штиль. Влажная мглистая дымка легкой завесой легла между лодками и невидимым врагом. Едва выйдя в море, канонерские лодки приняли радио командующего флотом о неприятельских крейсерах, идущих в сопровождении миноносцев от поста Медис курсом на норд-ост. Черкасов с Федяевским даже не совещались, итак все ясно — вперед!

Лодки продолжили свой путь. Море было тихо и мглисто, от берега пахло гарью, хотя земли уже давно не было видно.

Вскоре новое радио: «Два неприятельских крейсера и миноносцы — в квадрате 238».

Командиры и штурманы склонились над картами: квадрат 238 прямо по носу в 25-ти милях. Это совсем рядом, но солнце уже быстро клонится к закату. Может быть, спасет хоть это. Канонерки идут прежним курсом

Новое радио с наблюдательного поста на острове Кюно гласило: «Неприятельский крейсер и два миноносца проходят курсом на Пернов». Одновременно радиограмма от начальника Минной дивизии, собравшейся в Моонзунде: «Большие неприятельские силы подходят с юга».

Ситуация ухудшалась с каждой минутой. Куда теперь идти? Немцы следуют к Моонзунду и к Пернову. Теперь у лодок отрезаны все базы. Но и возвращаться теперь тоже некуда. Нужна новая информация, но нарушать радиомолчание нельзя.

— Прекратить выход в эфир! Работать только на прием! Все получаемые радиограммы немедленно бегом ко мне! — распоряжается Черкасов. — Комфлота должен вспомнить о нас!