Из воспоминаний капитана 2-го ранга А. Транзе: «Минный офицер лейтенант Борис Константинович Жданов помогал судовому врачу доктору Бодянскому за кормовой башней привязывать раненых к плотикам и койкам и спускать их в море. Когда доктор спросил его: "А что же у вас самого нет ни пояса, ни круга?" — Жданов ответил: "Я же всегда говорил всем, что я в плену никогда не буду!" Сняв фуражку, как бы прощаясь со всеми, вблизи находящимися, он спустился вниз. После рассказывали, что стоявший у денежного ящика часовой, чуть ли не в последний момент снятый со своего поста, слышал револьверный выстрел из каюты Жданова.

Когда за несколько минут до гибели в броненосец попало одновременно несколько снарядов, один из которых взорвался об носовую башню, часть матросов, стоявших за башней, бросилась за борт и нечаянно столкнула в море стоявшего у борта офицера (автора воспоминаний. — В.Ш.). Сигнальщик Агафонов, увидев, что офицер, отдавший ему свой спасательный крут, упал в море, без какого бы то ни было спасательного средства с револьвером и биноклем на шее, не задумываясь, бросился с верхнего мостика, с высоты 42 футов, за борт на помощь к погибавшему офицеру.

"Адмирал Ушаков", перевернувшись, шел ко дну. Кто-то из плавающих матросов крикнул: "Ура "Ушакову!" — с флагом ко дну идет!" Все бывшие в воде ответили громким долгим "ура", и действительно: до последнего мгновения развевался Андреевский флаг.

Броненосец «Адмирал Ушаков» переворачивался, валясь на правый борт. На правом ноке грот-реи непобежденно развевался Андреевский флаг. Перевернувшись, корабль еще немного продержался на воде. Из кормовых кингстонов высоко в воздух били два фонтана воды. «Ушаков» рванулся вверх, будто в последней попытке вырваться из смертельных объятий, и в одно мгновение скрылся в огромном водовороте… Перед погружением в корпусе раздался взрыв: видимо, это взорвались котлы. Броненосца береговой обороны «Адмирал Ушаков» больше не существовало.

Тем временем японцы, взбешенные упорством маленького броненосца, продолжали расстреливать плавающих в воде людей. Чудом уцелевший лейтенант Дитлов вспоминал: «В воде всюду плавали люди, вот целая группа уцепилась вокруг большого спасательного круга! В это время перелетевший снаряд разорвался в самой середине этой группы: поднялся водяной, кровавый столб, во все стороны полетели руки, ноги, головы, а вокруг отчаянный вой перелетов, удары попавших снарядов, крики раненых… какая-то игра смерти".

Из воспоминаний капитана 2-го ранга А. Транзе: «После того как "Адмирал Ушаков" скрылся под водой, японцы еще некоторое время продолжали расстреливать плавающих в море людей. Прекратив, наконец, стрельбу, они не сразу, а значительно позже, вероятно, получив по радио приказание, спустили шлюпку и приступили к спасению погибающих. Спасали долго и добросовестно, последних, как говорили, подобрали уже при свете прожекторов.

Одним из осколков был тяжело ранен в плечо и Миклухо-Маклай. От большой потери крови он быстро слабел… А.С. Новиков-Прибой так описывает последние минуты жизни командира броненосца «Адмирал Ушаков» в своем романе «Цусима»: «Командир постепенно изнемогал, а через некоторое время матросы, поддерживающие его, заметили, что у него беспомощно свешивается голова. Он слабо проговорил:

— Оставьте меня. Спасайтесь сами. Мне все равно погибать…

И командир закрыл глаза. Больше он ничего не говорил. Но матросы еще долго плавали около него…»

В японских газетах смерть командира «Ушакова» была описана несколько иначе: «…Когда к плавающему в море командиру броненосца подошла японская шлюпка, чтобы спасти его, Миклуха по-английски крикнул японскому офицеру:

— Спасайте сначала матросов, потом офицеров!

Когда же во второй раз подошла к нему шлюпка, он плавал уже мертвый на своем поясе».

Еще одна версия гибели командира «Ушакова». Из воспоминаний лейтенанта Н.Н. Дмитриева: «…Его видели в воде со спасательным поясом, но лежащим на спине и вероятно уже мертвым, так как плавать на спине тогда не было никакой возможности — огромная зыбь заливала с головой и заставляла захлебываться. Кто-то из наших матросов видел потом Владимира Николаевича около японской шлюпки, на которую якобы японцы не взяли за неимением места…»

Примерно ту же версию смерти Миклухи описывает и капитан 2-го ранга А. Транзе: «В японских газетах при описании боя и гибели броненосца "Ушаков" было напечатано, что когда к плавающему в море командиру броненосца подошла японская шлюпка, чтобы спасти его, Миклухо-Маклай по-английски крикнул японскому офицеру "Спасайте сначала матросов, потом офицеров". Когда же во второй раз подошла к нему шлюпка, он плавал уже мертвый на своем поясе».

Только через два часа с японских крейсеров спустили шлюпки и начали спасать ушаковцев. На борт «Ивате» и «Якумо» подняли триста тридцать девять человек Их ждал плен. Неудивительно, что старший судовой механик капитан Яковлев и кочегар 1-й статьи Хлынов умерли на «Ивате» от переохлаждения через несколько минут после подъема на борт. Всего «Ивате» подобрал 182, а «Якумо» 146 человек. Вместе с командиром в бою погибло, и было расстреляно в воде сто три человека.

Из воспоминаний капитана 1-го ранга Д. Тыртова: «"Ушаков" быстро кренился на правый борт. Командир, простоявший весь бон на мостике, видя, что дальнейшее сопротивление бесполезно, приказал открыть кингстоны, чтобы ускорить агонию "Ушакова", а лицам по возможности всем спасаться. О спуске шлюпок не могло быть и речи: не было времени, к тому же большинство из них было разбито. Вода уже поднималась на ют, так что прыгать за борт не приходилось. Обрушившимся с ростр баркасом был раздавлен старший офицер капитан 2-го ранга А.А. Мусатов. Фигура командира все еще была видна на мостике. Рядом с ним находился лейтенант Н.Н. Дмитриев. Броненосец опускался все глубже, крен все увеличивался. Повалились трубы. Подходя к полузатопленному юту, я встретил минного офицера Жданова:

— Борис Сергеевич, пора идти в воду!

— Я-то уж не пойду, — ответил он и, не желая покидать свой корабль, спустился во внутренние помещения.

Его примеру последовало несколько матросов. "Ушаков" несколько раз вздрогнул всем своим смертельно израненным корпусом, опрокинулся и скрылся под водой. Потом, встав на попа, погрозил своим тараном в воздухе и затонул на глубине 1гри восторженных, долго не смолкавших криках "ура" еще державшейся на воде команды.

Японцы не сразу прекратили огонь. Многим морякам с "Ушакова" суждено еще было погибнуть от рвущихся в воде снарядов и окоченеть от холода. Умер в воде старший инженер-механик Яковлев. Кое-кто из матросов, думая, что спасать не будут, бросали предметы, за которые держались, и тонули. Но вот подошли японские шлюпки. Стали вытаскивать прозябших, пробывших три с половиной часа в воде людей. На каждой шлюпке — аптечка. Перевязывали раненых, всем давали саке (водки), чтобы отогреться. Из 434 человек команды "Ушакова" было спасено 319. В своем рапорте адмиралу Того державший свой флаг на "Ивате" контр-адмирал Симамура доносил, что одна из шлюпок подошла к державшемуся на воде командиру броненосца, который отказался спасаться и попросил, чтобы как можно скорее спасали его людей. Больше никто не видел этого замечательного офицера русского флота, любимого всеми командира. Нам трудно было бы представить его в плену.

Последних людей спасли уже при свете прожекторов. На японских крейсерах нас встретили хорошо. Всех немедленно раздевали, растирали одеялами, одевали в японскую одежду. Офицеры извинились, что не могут дать нашим свою, а только кондукторскую, потому что все их вещи остались на берегу. Еще два дня проплавали мы с японцами, бывшими все время очень учтивыми. Как-то они сообщили нам о несчастье, происшедшем с отрядом Небогатова.

— Этого не может быть! — возразил кто-то.

Один из японских мичманов улыбнулся. Старший офицер строго посмотрел на него, и больше мы его не видели.