Питера доставили в Томбс (тюрьма в Нью-Йорке — прим. пер.), хотя он провёл там всего час. За это время его сфотографировали, сняли отпечатки пальцев и посадили в камеру, полную отъявленных преступников. Но один благожелательный охранник — фанат рок-н-ролла, любивший Джимми Пейджа со времён Yardbirds — узнал Питера и посоветовал снять кольца с бирюзовыми камнями, золотой браслет и цепочки, дабы избежать проблем в камере.

— Когда войдёте туда, — сказал охранник. — Ни с кем не говорите.

Пока Питер противостоял злостным взглядам сокамерников, Стив Вайсс бегал как угорелый, чтобы освободить его под залог. А в это время приехала ФБР допросить Питера по поводу ограбления.

— Грант, — крикнул охранник.

— Здесь! — ответил Питер.

— Грант, ФБР хотят видеть тебя.

ФБР? Сокамерники Питера переглянулись. Он явно завоевал их уважение. Один из них пробормотал: «Должно быть, ты самый настоящий сукин сын, раз ФБР хотят тебя». Не знали они, что Питера арестовали за нападение на «Никон»!

В отеле ФБР допрашивала членов группы, одного за другим. И большая часть вопросов посвящалась моей личности.

— Я не могу поверить, что Коул имеет к этому отношение, — сказал Роберт ФБР-овцам. Он сидел на кровати и потягивал напиток. Каждый новый вопрос выводил его из себя.

— Он наш тур-менеджер и отвечает за деньги много лет, — говорил Джимми. — Он работает на нас, потому что на него можно положиться. Боже, если Ричард хотел украсть деньги, он достаточно умён подождать, пока не накопится больше.

Группа знала, что я никогда бы их не наебал. Я держал их деньги во время гастролей, и баланс всегда сходился — по крайне мере, в конце так всегда получалось. Иногда не хватало нескольких сотен долларов, и я просил музыкантов помочь вспомнить, куда потратили деньги.

— Ты не помнишь, как дал мне триста долларов, — говорил Бонэм. — За напитки в баре два дня назад?

Или Джимми напоминал мне:

— Ричард, не забудь о двухстах долларах за шлюху.

И всё сходилось. Никогда не было никакого обмана.

Позже в ночь ограбления, после того, как у ФБР закончились вопросы, мы с группой пошли повеселиться в соседний отель «Карлайл», где их чествовали Atlantic Records. Президент компании Ахмет Эртегюн планировал презентовать команде золотой диск за «Houses of the Holy», который находился на вершине чартов около трёх месяцев.

На вечеринке мне впервые удалось поговорить с парнями после ограбления.

— Извините за беспокойство, — сказал я им в смятении и со стыдом. — Жаль, что тур закончился не на высокой ноте.

— Не волнуйся, Ричард — ответил Бонэм. — В Америке столько оружия и психов, что мы должны быть благодарными, что никого не пристрелили. Веселись!

Да, я был готов как следует оттянуться. Друг из звукозаписывающей компании пополнил мои запасы кокаина, и я отвлёкся. Я поделился наркотиком с группой — всем нужно было расслабиться от последних событий — и мы прилично отдохнули, после того, как Ахмет подарил нам золотой диск.

— Если мы расплавим золото, — пошутил Бонзо. — Сколько кокаина можно получить за него?

Нью-йоркские газеты пестрили новостями об ограблении. Первая полоса «Daily News» гласила: «Led Zeppelin ограбили на 203 тысячи». Пресса назвала это крупнейшей кражей из сейфа в истории Нью-Йорка.

Дэнни Голдберг понимал, что преступление ломает его тщательно продуманный план по привлечению внимания к музыке Led Zeppelin. Он старался сохранять спокойствие, но проявлял нервозность, иногда отвечал репортёрам резко, особенно если задавали один и тот же вопрос в сотый раз. Ему приходилось иметь дело с кучей запросов об интервью, но не по поводу альбома или золотого диска. Вместо этого прессой завладела не только тема ограбления, но и финансовых «избытков» и «причуд» группы, нашего эксцентричного образа жизни и «безответственного» способа ведения бизнеса, позволявшего класть в сейф больше двухсот тысяч долларов. Кошмар для пресс-агента.

В свете кражи возвращение в Лондон пришлось отложить на день, и Дэнни рекомендовать встретиться с прессой, отвечать на их вопросы, чтобы побыстрее закрыть тему. Группа посовещалась, но отвергла эту идею.

— Это глупо! — сказал Роберт. — Мы не можем просто играть музыку и игнорировать остальное дерьмо?

Питер решил встретиться с прессой самому. Он пришел в зал для встреч при отеле, превратившийся в клетку со львом, в которой столпилось две дюжины репортёров. Там же стоял целый ряд телекамер. Одетый в рубашку в горошек, с шарфом на шее, Питер нёс отпечаток последствий последних суток. Он старался сохранять спокойствие, так как вопросы доходили до абсурда.

— Этот трюк специально придумали, чтобы привлечь внимание прессы?

— Конечно, нет. Нас интересует только внимание к нашей музыке.

— Группа теперь презирает Америку? Вы вернётесь сюда снова?

— Ограбление — не есть обвинение Америке. Мы любим страну и людей.

А наверху в нетерпении томилась группа. Им очень хотелось поехать домой. Особенно Джимми испытывал давление. Пейджи всегда выглядел бледным и тощим, но в этот раз он невероятно устал.

— Утомление не влияет на мою игру, — сказал он. — Но вне сцены я с трудом держусь на ногах, мне трудно контролировать нервы и адреналин. А кража подливает масла в огонь. Когда мы, наконец, поедем домой?

Наконец, 31 июля мы влезли в лимузины и поехали в аэропорт JFK, чтобы полететь домой в Лондон. Но даже в аэропорту дело об ограблении нас не оставляло. В ожидании рейса мы сидели за выпивкой в клубе «Pan Am Clipper», и к нам неожиданно пожаловали Боб Эстрада с коллегой.

— Привет, ребята, — сказал Боб. — Уже улетаете?

— Да, — ответил я. Появление ФБР сбило меня с толку.

— Что ж, удачного полёта.

Они ушли так же быстро и таинственно, как и появились. Мы недоумённо переглянулись.

— Что это было? — спросил Джимми.

— Наверное, они думают, что деньги у нас, — ответил Питер. — Бьюсь об заклад, они проверяют наш багаж.

Скорее всего, так и было. Когда мы получали багаж и проходили таможню в Хитроу, одежда в чемоданах была беспорядочно сложена, не так, как перед отлётом. Пара туфель Бонзо из змеиной кожи пропала, вероятно, ФБР их конфисковала, чтобы вскрыть — не спрятаны ли двести тысяч долларов в тонкой, ручной работы платформе? Две другие пары Бонзо — розовые и зелёные — были разрезаны.

После таможни нас ожидали припаркованные у тротуара лимузины. Джимми недавно купил прекрасный дом у актёра Ричарда Харриса в районе Кенсингтон; ему не терпелось приехать домой, поэтому он ехал в отдельном лимузине. Роберт и Бонэм жили в пятнадцати километрах друг от друга, они поехали вместе. Джон Пол, Питер и я, каждый ехал в своём лимузине.

Дорога домой прошла не без остановок. Бонэм и я просили шофёров останавливаться у пабов. Нам обоим нужно ехать два с половиной часа, слишком долго без выпивки. Не важно, который час, мы всегда находили открытый бар с богатым выбором английского пива: Copper Kettle, George, Swan.

Вероятно, по причине кислого конца тура 1973 года Led Zeppelin не поедут на гастроли в течение полутора лет. А я просто был сыт по горло делами и хотел переосмыслить собственное будущее. Новых туров не намечалось, в офисе Питера работы было немного, и я проводил время в пабах и в одиночестве дома, коттедже семнадцатого века, превращённого в уютный дом с полуэтажами. Мозг, в основном, был затуманен алкоголем, поэтому было трудно что-либо планировать.

Я съездил ненадолго в Румынию на Чёрное море, а по возвращении меня ждало сообщение от Питера с просьбой приехать к нему домой. Это была самая короткая встреча на моей памяти.

— Ты уверен, что не имеешь ничего общего с ограблением в Нью-Йорке? — спросил он.

Я не мог поверить, что вопрос до сих пор не закрыт.

— Абсолютно, — ответил я, вложив в голос достаточно разочарования. — Я не знаю, кто взял деньги. Это правда.

— Ты думаешь, кто-то из носильщиков мог взять ключи без твоего ведома?

— Невозможно. Происшедшее осталось для меня загадкой.