— Так кто был этот некромант?
— Зачем тебе вообще надо это знать?
— Мне интересно.
— Только и всего?
— И еще я думаю, что он имеет какое-то отношение к некромантке, которую все ищут и которая похожа на меня.
— Он назвал тебя «госпожой», — напомнил Тенла. — Я сначала думал, что это просто обращение, но когда увидел родинки…
— А сразу ты их не увидел? — поразилась я, трогая щеку.
— Я думал, ты просто испачкалась. Ты же до этого без родинок была, откуда я знал?
— Ну да. Так что с некромантом?
— Его звали Дот, а ведьмака-приспешника — Айкен. Это все, что я о нем знаю.
— Что он от тебя хотел?
— Согласие, — с усилием выдавил из себя оборотень. — Понимаешь, он был не совсем некромант. Темный маг, прошедший первую ступень на пути к некромантии. Так называемый инициированный…
— И что?
— На первую ступень ему помог взойти я…
Тенла говорил долго, временами останавливаясь, чтобы подумать. Я слушала, затаив дыхание.
…С темным магом, который искал оборотня для помощи в варении какого-то магического зелья, Тенлу познакомил приятель, старый скупщик краденых артефактов Пакис. Платили за дачу унции крови в зелье много, сто эглей. И оборотень купился на непомерный гонорар, поскольку дела его шли совсем плохо.
Маг должен был взять кровь из надреза при каком-то особом ритуале. То, что в ритуале присутствует темная магия, Тенла понял только тогда, когда будущий некромант уже взял кровь и добавил в котелок. От черноты в магии у него слезились глаза и чесались уши, хотелось выть во весь голос. Оборотень еле-еле пересиливал себя и облегченно вздохнул, когда ритуал окончился.
Но из ста эглей Тенле заплатили только двадцать, мотивируя это тем, что эта только первая часть одного ритуала. Во вторую часть, которая намечалась через полторы недели, оборотень должен был отдать (обязательно по своей воле) темному магу конечность. Что будет на третьем ритуале, в глаза ему так и не сказали, но он итак догадывался.
Хоть при регенерации тканей новая лапа должна была отрасти за два месяца, Тенла поспешил удрать — предварительно опустошив кошель ведьмака, в котором было еще пятнадцать эглей и с десяток серебряных. На них он и попался: оказывается, кошель был заговорен под поиск. По нему некромант с приспешником его и нашли. Тенле снова удалось унести от них лапы, но магические раны, которые он при этом получил, были несовместимы с жизнью. Если бы не я, через несколько суток оборотень бы скончался.
— Ты спасла мне жизнь, — сказал напоследок Тенла. — Я тебе должен.
Я промолчала и не стала больше ничего спрашивать.
Некромантия — самое страшное порождение магии, была запрещена еще три века назад. Но темное дело до сих пор живо. Слишком высок искус, слишком большую власть сладко обещали и обещают ушедшие в подполье некроманты. На самом деле все было не так прекрасно. Сами обряды требовали много жертв, некроманты нуждались в крови, а поднятые ими зомби сжирали целые села. У некроманта, прошедшего полную инициацию, отсутствовало живое тело. Лишь голые кости, кое-где изредка обтянутые тонкой высохшей кожей. Ходячие скелеты без души, ведь последняя тоже отлетала вместе с плотью.
После крупной резни некромантами и их созданиями — вампирами и зомби, случившейся второго морозня четыре тысячи пятьсот двадцать второго года в самую лютую стужу, королем и парламентом было принято решение объявить некромантию вне закона. Городок Тузень на границе с Тардонией, который начисто был выкошен некромантами, был переименован в Страдалец. Тысячи людей каждый год приезжают к обелиску посреди заново отстроенного и населенного города, чтобы почтить память ушедших…
Те из некромантов, кто сумел выжить, бежали в страны, где некромантия еще была разрешена. Но с каждым годом таких стран становилось все меньше и меньше. Теперь официально на материке она была разрешена только в Ейве, стране эльфов, но была обнесена очень суровыми правилами.
— А эта некромантка… Почему она похожа на тебя? — после некоторого молчания спросил оборотень.
— Не знаю, — пожала плечами я. — Это странная история…
— Расскажи.
— Зачем тебе знать?
— Я же все тебе рассказал.
Хоть мне и не нравилось это утро откровений, я все выложила Тенле начиная от того, что все последние три дня в Тасшобе из моей колоды под вечер все время выпадала «опасность», а а в последний раз выпала и «смерть».
Оборотень слушал внимательно, на удивление ни разу не перебивая. А у меня на душе становилось все легче. Все-таки нельзя держать все в себе, надо обязательно кому-то рассказать — случайным попутчикам, подсевшему в харчевне незнакомцу или просто почти ставшему другом оборотню…
Когда солнце показалось у края, на горизонте завиднелись шпили Янека. Крепость у города была новой, недавно отстроенной в новомодном стиле. Темно-красный кирпич делал крепостную стену похожей на детскую игрушку. Издали Янек чем-то напомнил мне Тардонию на открытках, хранившихся у матери в шкатулке вместе с бросовыми украшениями. Сторожевые башни, украшенные высоко уходящими в небо шпилями, натолкнули на мысль о магических собирателях. Скорее всего, это они и были. Развивающемуся городку требовалось много магической энергии. Без нее везде никуда.
К сожалению, на созерцании внешней крепостной стены мое знакомство с городом пока закончилось. Едва мы заехали в пригород, где теснились серые хибарки с разбитыми огородами, как Тенла, сидевший сзади, ожил и сказал мне прямо в ухо:
— На следующем перекрестке направо.
Я опять вздрогнула и буркнула в ответ что-то нечленораздельное. Но мысль о том, что нормальная постель и баня совсем рядом, очень порадовала. Слишком много в последнее время выпало на мою долю приключений. Надеюсь, что скоро они закончатся — некромантку поймают, и меня больше никто не захочет попытаться сжечь на костре, а по кустам не будут сидеть оборотни, за которыми охотятся темные маги..
— Ты мне еще баню истопить должен, не забывай, — напомнила я Тенле.
— Не забыл, — хмуро ответил оборотень и зевнул. — Только сначала поспать бы.
— Ага, не помешало бы, — следом за ним мой рот тоже раскрылся в зевке.
— Сейчас уже приедем.
«Сейчас» растянулась на добрых полчаса. Сонная утренняя улочка с понуро бредущими в стадо коровами, подгоняемыми не менее сонными хозяйками, все никак не кончалась. Нужный дом обнаружился в самом конце — у небольшого мутного пруда с затянутой ряской поверхностью. Большой, добротный, только забор по сравнению с соседскими был слишком высок. Плотно подогнанные друг к другу доски были обвиты хмелем, несмотря на осень, все еще зеленым.
— Это твой дом? — спросила я.
— Почти, — туманно ответил Тенла.
Я не стала переспрашивать. Сил на это уже не оставалось.
Достав из кармана ключ, оборотень вставил его в замочную скважину в калитке. Я слезла с Бретты и смотрела на это с иронией. Фу-ты ну-ты. Дому для полной радости только собаки во дворе не хватает. Хотя зачем Тенле собака? Он и сам с хвостом.
От калитки к крыльцу вела красивая, мощеная серым камнем, дорожка. По бокам доцветали поздние синие астры. Сад утопал в тени деревьев: здесь были и низкорослые южные вишни, и раскидистые яблони, и сливы. А в углу скромно шелестела на ветру молоденькая береза. Летом, наверное, здорово привязать здесь гамак и залечь на часок-другой с каким-нибудь фолиантом.
На двери дома красовался большой замок по типу того, что я видела на воротах Погорелого Рвища. Только совсем новый, с большой непонятной руной — даже мне пришлось бы хорошенько потрудиться, чтобы снять его с петель. От дома вообще разило какой-то странной магией, эдакой смеси природной и гномьей, возможно, из-за какого-нибудь охранного артефакта.
— Вот так крепость, — присвистнула я, наблюдая за тем, как Тенла возиться с открытием замка.
— Крепость не крепость, но в случае чего пересидеть здесь можно, — пожал плечами оборотень. — Заходи.
Я шагнула в распахнувшуюся дверь. Запах в доме был жилым, никакой затхлости. Только хозяев было не видно.