Эфин был выше своего брата, стройнее и всем своим видом указывал на то, что он лидер: немногословен, довольно вежлив и спокоен. Фарон же наоборот, вспыльчив и импульсивен. Он все время ходил, оглядывался и постоянно что-то шептал брату, а тот в свою очередь успокаивал его. Видимо, я настолько пристально смотрела на Эфина, что он повернулся в нашу сторону, уловив из массы солдат мой взгляд, после чего его руки потянулись к шлему, а мои глаза в этот момент раскрылись еще шире, так как я никогда не видела номара вживую. Нам рассказывали, что они мерзкие создания, полу звери, полу разумные существа и внешне схожи с тумо, поэтому я испытывала одновременно и страх, и дикое желание увидеть это лицо, спрятанное под шлемом. И вот, он снял его, продолжая смотреть в мою сторону. Я затаила дыхание и не могла поверить в то, что увидела. Эфин напоминал больше разумное существо, чем зверя. Все в его лице: нос, губы, глаза, напоминали наши, единственное это цвет кожи, который был темно-серого цвета с черными полосами по всему телу, и небольшие клыки, которые виднелись, когда он смеялся. Его черные волосы были собраны в хвост и развевались на ветру, я не ожидала такого. Мне казалось, что это вовсе не номар, а какой-то другой вид, но это был он.

  Продолжая стоять и боясь пошевелиться, смотрела прямо ему в глаза, которые были настолько глубокими, словно в них можно утонуть, отчего не заметила, как Эфин пошел в моем направлении, он встал напротив наших воинов и посмотрел на меня. В этот момент номар что-то хотел сказать, но его отвлек прибывший Минекая, наставник направился к нам, я же, не желая быть разоблаченной, медленно начала продвигаться в конец отряда. Когда Эфин снова обернулся, то уже не увидел меня. Минекая сказал, что отец готов его принять, поэтому они быстро оседлали своих лошадей и проследовали к нашему дому.

  Я так быстро, как только позволяли руки, сняла с себя все обмундирование, переоделась в свое девичье платье и побежала по тропе, хотелось скорее добраться до дома. Пока бежала, снова и снова представляла те глаза, и чувства жуткого смущения пересекались с чувствами злости и ненависти к врагу. Что им здесь надо? Отец никогда не позволял ни одному номару даже приблизиться к воротам, а сейчас просто так впускает их и приглашает в наш дом! Мысли одолевали, хотелось выяснить причины столь странного визита.

  Добравшись до дома, немедленно забежала во двор, где обнаружила часть воинов номаров и их лошадей. Они смиренно ждали своего вожака, не показывая ни капли агрессии. Когда зашла в дом, то сразу же встретилась с мамой, она была встревожена и, схватив меня за руку, оттащила в сторону:

  - Амена?! Немедленно поднимайся в свою комнату и не высовывайся оттуда, несмотря ни на что.

  - Но, мама?! Почему здесь номары? Чего они хотят?

  - Чего они хотят известно только твоему отцу, нам не престало влезать в мужские дела. Поэтому делай то, что я велю. Отправляйся к себе! - она очередной раз одернула меня и небольшими толчками направила в сторону лестницы, а сама быстро удалилась в западное крыло дома.

  Зал совещаний и приемов находился на втором этаже, наши комнаты располагались на третьем, поэтому мне в любом случае придется миновать приемную. Поднявшись по лестнице, тихо подкралась к дверям и заглянула в замочную скважину. Братья номары сидели за круглым столом, а отец стоял напротив, они спокойно беседовали, лишь изредка отец начинал вскидывать руки и что-то им объяснять. Затем папа удалился, а номары остались ждать, правда в этот момент на лестнице послышались чьи-то шаги, и я обернулась, но там никого не оказалось, а когда снова хотела посмотреть в скважину, то почувствовала только ветер от распахнувшихся дверей. Напротив встал он, - Эфин. Я же застыла на месте, всего лишь в нескольких сантиметрах от меня стоял номар, который был выше почти на две головы, а его меч поблескивал в свете горевших свечей. Спустя несколько минут, Эфин заговорил:

  - Юная дева! Имею честь представиться. Эфин, Правитель номаров, - он продолжал испепеляюще смотреть на меня, не отводя взгляда ни на секунду.

  - Амена, - как-то само вырвалось.

  - Амена, имя достойное такой девы. Кажется, мне знакомы эти глаза, не они ли смотрели на меня там, в казармах.

  - Вряд ли. Девушке не престало бывать в таких местах.

  - Хорошо. Пусть будет так, только меня обмануть невозможно. В бою запоминаются именно глаза, так как остальное сокрыто от взора. Тем более, таких глаз я еще не встречал.

  Мне нечего было ему ответить, поэтому продолжала стоять. В этот момент отец вернулся в зал и, увидев меня, очень испугался, его лицо выражало недовольство и страх, а Эфин направился к нему, продолжая разговор:

  - Нитте! Ты не говорил, что у тебя в доме обитают сказочные лисмеи. Что за прекрасное создание стоит сейчас в дверях?

  - Эфин, мы, кажется, о другом вели беседу. Пусть дева идет по своим делам, - отец со злостью произнес. - Амена?! Ступай в свои покои!

  Номар продолжал смотреть на меня и говорить с отцом:

  - Зачем прогонять столь удивительное существо? Она пришла сюда и желает слышать то, о чем мы говорим. Не откажешь же ты гостям в такой мелочи, пусть она пройдет и сядет за стол.

  Папа нехотя кивнул мне, пригласив присесть, как же ужасно я себя почувствовала в этот момент. Очередной раз мое любопытство подвело семью, но сейчас ситуация была куда более отвратительная, чем тайные посещения казарм. Я подвела его, отец явно не желает видеть этих существ здесь, но больше всего на свете, он переживает за нас. Номары славились тем, что часто крали девушек из различных городов, превращая их в наложниц и рабынь, так и сейчас, Правитель номаров не сводил с меня глаз.

  - Нитте, я прибыл к тебе, чтобы оговорить мирные условия нашего сосуществования, - наконец-то Эфин отвлекся от меня и приступил к делам. - Мы не желаем более наводить ужас на жителей Мазарата.

  - Постой Эфин, мы вовсе не нуждаемся в твоих поблажках, Великая Скайра оберегает нас и, - но отец не успел договорить.

  - Не надо мне рассказывать эти глупые и, по сути, детские сказки. Мы оба знаем, что ты больше неспособен держать оборону, ваши военные силы истощены. Если я захочу, то твой город уже к вечеру станет моим, со всеми вытекающими последствиями. Но! Я не хочу этого, пока. Мы разумные существа, поэтому вполне способны жить в мире.

  - Чего же ты хочешь? - отец сел в свое кресло, и его руки опустились, видимо, Эфин был прав и этот ужасный день, когда Мазарат больше не в состоянии противостоять врагу, настал.

  - Мне необходимо, чтобы крианцы поставляли зерно и скот для моих войск. Наша армия растет, а земли, которые мы занимаем, неплодородны. Тем более, номары не земледельцы, мы воины.

  - Но, Эфин?! Наши запасы едва ли удовлетворяют потребности горожан. Вы изгнали нас из лесов, с полей и рек. Везде бродят кровожадные тумо, которых вы содержите как домашних животных.

  - Значит надо постараться. Я могу воздействовать на тумо, они не тронут твоих земледельцев и охотников.

  Эфин замолчал, ожидая ответа, и снова обратил свой взор на меня. Отец долго думал, а в конце произнес:

  - Нет! Крианцы не будут прислуживать номарам.

  Тогда со своего места вскочил Фарон, молчавший все это время. Он подошел вплотную к отцу и сказал то, от чего на моих глазах навернулись слезы, а сердце посетило отчаяние:

  - Нитте, неужели ты не осознаешь тех последствий, которые наступят после твоего отказа?! Мы захватим Мазарат, перебьем половину твоего народа, а остальную половину отдадим на съедение тумо. Они уже изголодались. Ты только представь, Нитте! Правитель Мазарата стоит на коленях перед номарами и наблюдает, как мои солдаты насилуют ваших женщин, убивают детей, загоняя их в дома и поджигая, других же бросая в пасти наших сородичей. А финалом этого великолепия крови и мяса, будет твоя семья, умоляющая о пощаде. Как тебе такой вариант сосуществования?

  Отец не знал, что ему делать, он боялся показаться слабым, боялся признать свой провал, но больше всего страха и горечи во взгляде появилось тогда, когда Фарон заговорил о нас, о его семье. Эфин все это время молчал, он что-то обдумывал и его мысли были явно далеки от того психологического насилия, которое выдерживал Правитель Мазарата. Спустя минуту отец заговорил: