— Ты! — выдохнул Роксхолл.

— Да, я, — ответил маркиз.

Он очень медленно прошел по каюте и, прежде чем лорд Роксхолл успел что-либо сказать или сделать, маркиз ударил его по лицу сначала одной рукой, потом другой.

Роксхолл покачнулся и упал на пол.

— Как ты смеешь меня трогать! — прорычал он. — Если хочешь, чтобы я ответил тебе, я сделаю это.

— Вставай! — приказал маркиз. — Я получу ответ здесь и сейчас.

Роксхолл поднялся и потянулся к двери.

— Моряки! Капитан! Помогите… — завопил он.

Но его слова потонули в шуме. Маркиз бил его снова и снова, кровь хлынула из его носа, один глаз заплыл. Лорд пытался удержаться на ногах, но удар в подбородок сбил его с ног. Маркиз наклонился над ним. Теперь у него было лицо не ангела-мстителя, а дьявола, искривленное злобой и презрением, что сделало его почти неузнаваемым.

— Вставай, свинья! Я не закончил с тобой, — бросил он сквозь зубы; в глазах читалось желание убить негодяя.

Гретна взяла его за руку.

— Не убивайте его, — попросила она.

Маркиз посмотрел на нее. Ей показалось, что выражение его лица не изменилось.

— Не убивайте его, — снова произнесла Гретна. — Заберите меня… отсюда. Пожалуйста… заберите меня.

В ответ маркиз наклонился и схватил Роксхолла за лацканы его бархатного плаща. У того был жалкий вид. Маркиз минуту держал его, глядя на жалкое, окровавленное лицо с удовлетворением. Потом сказал:

— Послушай меня, Роксхолл. Убирайся и даже не смей возвращаться. Если вернешься, клянусь, все узнают о том, что случилось этой ночью! Никогда не смей возвращаться в Англию!

Он презрительно бросил его на пол.

— Возьмите вашу накидку, — резко сказал маркиз Гретне.

— Она… здесь, — пробормотала девушка, поднимая ее со стула.

Она накинула ее на себя, маркиз не сделал попытки помочь ей. Его лицо оставалось непроницаемым, каменным. Гретна хотела поблагодарить его, но не могла выдавить ни слова.

— Таможенное судно сбоку, — холодно бросил маркиз, и, посмотрев в его глаза, она поняла, что он не простил ее.

12

Маркиз Стейд сидел за завтраком с видом человека, которого заставили есть на собственных похоронах.

— Который час, Мастерс? — спросил он таким тоном, словно его бы не удивило, если б ему сказали, что пробил роковой час.

— Пять минут первого, милорд, — ответил Мастерс уважительно и добавил: — Что ваша светлость прикажет сделать с деньгами, которые вы принесли домой прошлой ночью?

Маркиз едва глянул на кучу золотых монет и банкнот, лежащих на столе, куда он положил их, когда вернулся из игорного дома. Он не ответил, и слуга продолжил:

— Там также деньги, которые вы выиграли позавчера и днем раньше, милорд. Неразумно, простите мне мои слова, хранить такие ценности в этом доме. Здесь не так безопасно, как в Стейд-Холле.

Маркиз с грохотом оттолкнул тарелку.

— Отдайте их, — бросил он.

— Отдать, милорд?! — воскликнул Мастерс, на мгновение потеряв свою обычную беспристрастность.

— Да, раздайте. Отдайте их священнику ближайшего прихода и скажите, пусть раздаст их бедным — здесь должно хватить на весь Брайтхелмстоун.

— Но, милорд, здесь тысячи…

— Делай, как я сказал.

— Очень хорошо, милорд.

Мастерс вышел из комнаты лишь для того, чтобы через несколько секунд вернуться.

— С вами желает поговорить госпожа Фитцгерберт, милорд.

— Кто?

Маркиз вскочил со стула, глядя на слугу, словно ослышался.

— Госпожа Фитцгерберт, милорд.

Она вошла в комнату, необыкновенно очаровательная в шляпе из соломки с перьями, которая украшала ее простой наряд из нежно-серого атласа.

— Простите, милорд, что побеспокоила вас.

— Никакого беспокойства, мадам, это неожиданная честь для меня, — высокомерно бросил маркиз, потом, вспомнив о приличиях, добавил: — Не присядете, мадам?

Мария пересекла комнату, ее юбки колыхались в такт шагам, села в кресло, повернувшись к окнам, выходящим на Морской парад. Солнечный свет, попадавший в комнату сквозь длинные окна, наполнял все помещение. Маркиз медленно подошел к ней, встал напротив, повернувшись спиной к пустому камину, и посмотрел на Марию застывшим взглядом, словно с трудом выносил ее присутствие в комнате.

— Насколько я знаю, вы уже приходили, — наконец произнес он, словно чувствуя, что необходимо извиниться. — Я бы принял вас наверху в салоне. Это комната для завтрака. Прошлой ночью я поздно вернулся.

Для него было необычно объяснять свои поступки, и, поняв, что он говорит это, чтобы потянуть время и не переходить к делу, Мария тихо сказала:

— Вы удивлены моим визитом, милорд. Я пришла, потому что мне нужна ваша помощь.

Маркиз поднял бровь.

— Моя помощь, мадам?

— Да. Гретна вчера исчезла.

Если она ожидала удивить его, то ее ожидания оправдались. Он резко нахмурился, глаза смотрели на нее почти дико.

— Это невозможно! — воскликнул маркиз. — Абсолютно невозможно!

— Может, мне следует объяснить, — продолжила Мария. — Она ушла по доброй воле. Оставила мне записку. Но я беспокоюсь, очень беспокоюсь, поэтому пришла просить вас о помощи.

— Почему она ушла? — спросил маркиз.

— Возможно, кое-что вы сами можете мне рассказать, — ответила Мария. — Понимаете, ей было не по себе последние три дня.

— Я понятия не имею почему, — сказал маркиз.

— Она казалась возбужденной, ее словно лихорадило три дня назад — в среду утром, если быть точной. Я помню, потому что сама приболела во вторник ночью и рано легла спать. Я послала за моим доктором — который также лечит и принца, — но он ничего страшного не обнаружил, просто сказал, что у нее нервная лихорадка.

Мария вздохнула.

— Я надеялась, она быстро поправится, и вчера утром Гретна действительно казалась здоровой. — Она замолчала и на минуту опустила глаза, пытаясь подобрать правильные слова. Потом, когда маркиз ничего не ответил, продолжила: — Вчера меня навестила знакомая. Она сказала, что мне следует знать последнюю новость. Это было, милорд, во вторник ночью, когда я рано отправилась спать. Гретна сбежала с лордом Роксхоллом и была возвращена вами, милорд, рано утром.

Мария замолчала. Маркиз не ответил, однако она терпеливо смотрела на него. Он нахмурился, темные брови почти сомкнулись на переносице, рот превратился в прямую линию.

— Как такое могло случиться? — спросил он.

— Думаю, вы дадите мне объяснения, милорд, — предположила Мария.

— Вы говорили Гретне об этом? — спросил он.

— Да, — ответил Мария. — Она не отрицала этого, но и не была откровенна со мной. Я просила ее рассказать мне правду, но она отказалась, сказав, что это не ее секрет. Она без конца повторяла, что она не сбегала с лордом Роксхоллом. Но Гретна не стала отрицать, что вернулась домой рано утром с вами. Так что я могла догадаться, что вы спасли ее, но не понимаю, от чего.

Мария сжала руки и страстно добавила:

— Я жалею, что вообще рассказала ей об этом. Жалею, что досаждала ей расспросами. Но днем позже она сослалась на головную боль и ушла в спальню. Этим утром, когда горничная пошла будить ее, на подушке лежала лишь записка.

Мария достала из дамской сумочки записку и протянула ее маркизу. Он взял и медленно прочитал:

Моя драгоценная Мария!

Я обдумала все очень тщательно, и я уезжаю. Если останусь, то принесу Вам только позор и скандал, а я не хочу вредить Вам, ибо очень сильно люблю. Также я отдам Вам все деньги, которые Вы потратили на меня. Вы были так щедры, добры ко мне, за что я благодарю Вас от всего сердца.

Я буду в безопасности, поэтому Вы не должны беспокоиться обо мне, я найду подходящее место, чтобы заработать на жизнь и не быть никому обязанной.

Умоляю Вас, не пытайтесь найти меня, это только помешает Вам. Я люблю Вас и благодарю.

Гретна.