Но разве можно было о чем-то беспокоиться, когда Мария надевала наряды, казавшиеся Гретне самыми красивыми из тех, что она когда-либо видела. Сегодня и на Гретне было атласное платье с вышивкой из крошечных жемчужин, с бархатными бантами и бриллиантами. Обручи Мария сняла, хотя Гретна знала, что при дворе и в Карлтон-Хаусе их все еще носят. На груди, чтобы подчеркнуть роскошь наряда, были приколоты розовые розы, которые к тому же подчеркивали цвет ее щек и губ. Мария долго спорила, пудрить волосы или нет, и, к ее удивлению, Гретне удалось настоять на своем.

— Это не значит, что я не восхищаюсь вашим вкусом, отношением к моде, моя дорогая Мария, и тем, что вы носите волосы а-ля натураль, — сказала она. — Просто для первого выхода в Карлтон-Хаус я должна быть напудрена.

— Я уверена, что лучше было бы оставить все как есть, — вздохнула Мария, но сдалась перед настойчивостью Гретны.

Она не знала, что Гретна боялась встречи с маркизом, который мог узнать ее. Мария не могла предположить, что Гретна думает, будто напудренные волосы сделают ее неузнаваемой, если они столкнутся лицом к лицу. И когда наконец она была готова, Мария заметила, что ошибалась.

— Ты превосходно выглядишь, — воскликнула она. — Пудра подчеркивает чистоту и юность твоей кожи и делает твои глаза еще более голубыми.

Не было никаких сомнений, что на собравшихся в Карлтон-Хаусе девушка произведет такое же впечатление. С того момента, как Гретна переступила порог коринфской галереи, прошла по мраморному холлу, поднялась по огромной лестнице с блестящей золотой балюстрадой и вошла в парадные залы, к ней были прикованы все взгляды, о ней шептались, ею восхищались.

Владения принца произвели на Гретну огромное впечатление. И сам принц посреди всего этого походил на Прекрасного Принца из волшебной сказки. Он был так хорош, так шутил, так развлекал всех, что все поддавались его очарованию. Но как только появились Мария и Гретна, принц словно школьник бросился к ним.

— Для нас большая честь, что ваша светлость посетили нас, мадам, — приветствовал он Марию, не оставив никаких сомнений в своей искренности. Потом он протянул руку Гретне и поднял ее, не давая поклониться слишком низко. — Вы восхитительны, — прошептал он ей на ухо. Потом стал представлять ее своим друзьям — герцогине Девонширской, миссис Крю, герцогу Рутландскому, леди Сефтон.

Вокруг звучало столько имен, лица мелькали там и тут, и Гретна в отчаянии подумала, что никогда не запомнит, кто есть кто из этих ослепительных, элегантных, важных персон, которым она кланялась. Потом она услышала слова принца:

— И здесь еще один друг, которому я должен вас представить. Кое-кому, кто очень долго не бывал на наших приемах. Маркиз Стейд — мисс Гретна Хайден.

Наступил тот самый момент, которого она смертельно боялась.

— Мисс Хайден, — медленно произнес маркиз, словно пробуя на вкус ее имя. — Думаю, мы уже встречались.

Воцарилось минутное молчание, потом Гретна подняла глаза и взглянула на него. Она забыла, какой он высокий, величественный.

— Нет… нет, милорд, — пробормотала она. — Вы… ошибаетесь.

Но даже сказав это, она по выражению его глаз увидела, что он не поверил.

6

Гретна с трудом осознавала, что случилось потом. Она слышала голос принца, представляющий ее другим людям. До нее словно в тумане доносились слова, кто-то спрашивал ее о чем-то, и ее собственный голос ровным тоном отвечал то, что от нее ждали. Но все это время кровь стучала в висках, и сердце, казалось, выпрыгивает из груди. Сомнений не было, маркиз узнал ее.

Гретна не знала, когда закончилось ее представление гостям, но это время показалось ей вечностью. Потом наконец принц вернул ее Марии и удовлетворенно произнес, словно был гордым родителем: «Она произведет фурор, можете быть уверены».

— Благодарю вас, сир, это так мило с вашей стороны, — нежно поблагодарила Мария. Они обменялись влюбленными взглядами. Потом Мария вывела Гретну из зала с обещанием показать ей красоты дворца.

— Ты должна увидеть Китайскую гостиную, — сказала она и, заметив, что Гретна оглядывается, спросила: — Ты кого-то ищешь, любовь моя?

— Нет-нет, — быстро ответила Гретна, испытывая неловкость, что обманывает, но понимая, что сейчас не может сказать Марии правду.

Воспоминание о том, что маркиз говорил о Марии, опять вернулось к ней и повергло в мрачную задумчивость, пока они шли среди наводнивших дворец людей в бриллиантах и драгоценностях. Повсюду были улыбки, комплименты и множество протянутых для приветствия рук. Но Гретна также видела людей, которые отворачивались при их приближении, чувствовала спиной неприязненные взгляды, краем уха слышала нелицеприятные замечания…

«Как, должно быть, тяжело Марии», — подумала она и прижалась еще ближе к ней, маленькая, но готовая защитить свою подругу от злости и жестокости тех, кто осуждал ее дружбу с принцем.

Они прошли в столовую с серебряными стенами, которые поддерживали колонны из красного и желтого гранита. Это была самая изумительная комната, которую Гретна когда-либо видела. Стол был полон деликатесов, но она не чувствовала голода. Гретна даже отказалась от бокала шампанского к удивлению некоторых молодых денди, собравшихся вокруг Марии и пытавшихся уговорить ее передумать.

Гретне удалось улизнуть, пока никто не заметил ее бегства. Здесь было так много людей, которые наслаждались сами собой, что никто не заметил, как она проскользнула мимо. Через какое-то время, увлекшись окружающей обстановкой, она почти забыла о маркизе.

Гретна оказалась в гостиной со стенами из желтого шелка и мебелью в китайском стиле. Она прошла через дюжину других комнат, где парча, бархат, атлас, плюш, фарфор и картины соперничали друг с другом по красоте. Девушка загляделась на кабинет со множеством миниатюр, многие из которых были в рамах, украшенных драгоценными камнями, когда вдруг услышала громкий шепот в центре комнаты.

— Вы читали последний памфлет о ней? — спросил голос.

Она фыркнула, узнав голос говорившего. Ошибки быть не могло, это тот самый масленый, чувственный голос, который вызывал у нее мурашки.

Гретна резко обернулась и увидела шесть или семь мужчин, блистательных в своих парчовых камзолах и белых бриджах, которые собрались возле необычного канделябра в форме водяной лилии. Потом, поняв, что они не замечают никого вокруг себя, застыла, глядя в стеклянный шкаф, боясь пошевелиться, чтобы не привлечь к себе внимания.

— Очень смешно, он о госпоже Фитц, — продолжил ненавистный голос лорда Роксхолла, — и о нашем милом принце.

Очевидно, он показал памфлет, раздался взрыв хохота, потом редкие смешки, видимо, листок пошел по рукам, и каждый, кто читал его, давал свои комментарии, но слишком тихо, чтобы Гретна могла услышать.

— Да, он, бесспорно, в ее власти, — заметил кто-то.

— Я бы не был так уверен, — возразил лорд Роксхолл.

— Мой дорогой друг, вы не можете спорить с доказательствами, которые видели собственными глазами. Принц совершенно без ума от нее — я, честно говоря, никогда не видел его таким влюбленным.

— Это проходящее, — заметил лорд Роксхолл.

— Сомневаюсь в этом, — вставил кто-то еще. — Лично я нахожу Марию очень привлекательной. Моя жена, конечно, отказывается ее принимать, что, я надеюсь, не дойдет до ушей принца. Он заболеет, если кто-то не примет ее, в особенности если она на самом деле его жена.

— Никогда не слышал ничего более абсурдного, — воскликнул лорд Роксхолл. — Но сейчас самое время занять определенную позицию.

— Хорошо говорить нечто подобное, — заметил кто-то. — Но что мы можем сделать? Вы ведь знаете, что если госпожа Фитцгерберт не приглашена на обед, то принц тоже не приедет. Нам придется считаться с этим — так долго, пока она его фаворитка.

— Или так долго, пока есть госпожа Фитцгерберт, — медленно произнес лорд Роксхолл. — Это, возможно, слова, которые всегда следует помнить.