Глава 3

Каролина

Сбежал негр…

Кто-то сильно щекотал щеку. Вот перестал. Потом — чуть погодя — опять! Еще сильнее.

Фыркнув, Громов проснулся и, распахнув глаза, сдул щекотную травинку, щурясь от бьющего прямо в глаза солнца.

— Доброе утро, милый, — сонным голосом произнесли за спиной. — Чего это мы в траве-то уснули? В каком-нибудь баре перепились? О, святая дева — ничего же не помню! — Бьянка поднялась на ноги, старательно отряхивая прилипшие к джинсам и блузке листья и пожухлую от солнца траву. — А вроде мы куда-то ехали… На ночь-то глядя. Интересно, а Лина с Майком где?

— Вот именно — где?!

Застонав, Андрей уселся в траве, скрестив ноги и обхватив руками голову, вспомнил до мелочей вчерашний вечер — или сегодняшнюю ночь? Как внезапно погас свет, как поехали на «Плимуте» к шоссе, посмотреть на колонну автомобилей… Как расспросили случайного мужичка, и тот им наговорил тако-ое! Третья мировая война, ядерная война началась! Полмира исчезло, превратившись в груду радиоактивных развалин и дымящийся пепел! Громов поначалу не поверил, но потом в ночном небе вдруг вспыхнуло сто тысяч солнц. Ядерный взрыв! И… ничего… И — вот здесь они с Бьянкой — вот здесь, и, похоже, что живы, а вот где Майк и Лина? Где все, кто ехал в ту ночь по шоссе на Бамберг и дальше — к морю, стараясь сбежать из Эйкена, подальше от завода по производству начинки для водородных бомб. Какой-нибудь обогащенный уран, плутоний, тритий… Его, этот завод, и накрыла советская ракета с ядерным зарядом! А заодно — испепелила и обезумевших от предчувствия огромного несчастья людей. Беженцев…

Черт! Черт! Черт!

А не привиделось ли все это? Ведь они-то с Бьянкой — живы и невредимы. И мир вокруг — солнечный, напоенный чудесным запахом трав — вовсе не напоминал выжженную атомным взрывом пустыню! Ну конечно, не напоминал. Ничуть!

— Хорошо как! — подойдя, юная баронесса обняла молодого человека за плечи. — Ах, как хорошо.

И, главное, голова не болит… и из носа кровь не идет, значит — не облучились. А, может, и не было никакого взрыва? Да и не могло быть! Никак не могло. Да, 27 октября 1962 года мир стоял на грани ядерной войны, Громов, как историк, хорошо знал это, как и то, что у Хрущева и Кеннеди все же хватило ума послать на три буквы свое военное лобби и прийти к соглашению. Может быть, именно это и стало причиной убийства Кеннеди? И — отставки Хрущева?

Впрочем, что гадать — Третья мировая война все же не случилась, не было ее. Не бы-ло! А что же тогда было? Вот именно этой ночью.

— Милая, ты не помнишь, куда мы вечером ездили?

— К дороге, на машины смотреть, — девушка пожала плечами. — Ты не помнишь, что ль?

— Да помню, — покусал губу Андрей. — Посмотрели, а дальше что?

— Дальше с мужчиной каким-то беседовали, он из старой колымаги вылез.

— Из чего?

— Ну так Лина его авто обозвала. Еще смеялась.

— Мужчину и я помню. А потом? Что потом-то было?

— Что потом? — баронесса насмешливо сверкнула синими, как море, глазами и вдруг сникла. — Ой… не помню.

— И я не помню, милая. Вот то-то и оно.

— Наверное, мы в какую-нибудь таверну заехали, — несмело предположила Бьянка. — И там, как тут принято говорить — набрались.

— Тогда б голова раскалывалась! И у меня, и у тебя, милая.

Девушка неожиданно рассмеялась и, щелкнув любимого по носу, наставительно заметила:

— От хорошего виски голова никогда не болит! Сколько бы ни выпито.

— Ого! — изумился Громов. — Это кто ж тебе такое сказал? Лина?

— Лина… и Майк, — девчонка согласно кивнула и вновь встрепенулась. — Так мы идем их искать или нет?

— Идем, конечно!

Хохотнув, Андрей обнял Бьянку за талию, поцеловал… Девушка сразу отозвалась, поначалу — слабо, а потом — все сильней и сильней, так, что молодой человек напрочь забыл о том, что только что собирался куда-то идти, кого-то искать… Нашел уже! Горячие губы, томный взгляд синих глаз, влекущих, зовущих, тянущих в самый глубокий омут…

Не выпуская друг друга из объятий, влюбленные опустились на колени в траву, Андрей медленно расстегнул на баронессе блузку, погладил упругий животик, поласкал грудь, тяжело вздымающуюся, упругую и такую нежную, что ее просто невозможно было не поцеловать. Накрыв губами сосок, Громов привлек девушку к себе, чувствуя, как ласковые руки ее стягивают с него рубашку… И снова их губы слились, сорванные джинсы полетели в траву, заколыхалось небо…

— Как жаворонок красиво поет! А?

— Красиво, — погладив любимого по груди, мягко улыбнулась Бьянка. — Только это не жаворонок, а малиновка. А вот, слышишь, пеночка… А вон там, за кустиками — коростель, тут болота кругом, а он влагу любит.

— Расслабились мы что-то, — Громов погладил девушку по волосам, снова поцеловал в губы и шепотом, на ушко, спросил:

— Ну так что? Пойдем, поищем?

— Пойдем, — баронесса накинула блузку. — Поищем. Только вначале выкупаемся, я употела вся.

Андрей потянулся в траве:

— И я б не прочь искупаться. Только вот — где?

— Так здесь же рядом река, не помнишь?

— Как же не помню! Южный Форк. Правда, можно ли в ней купаться?

— А почему ж нельзя? — девушка громко расхохоталась и, протянув Громову руку, крикнула:

— Ну вставай же. Идем!

Субтропический климат Южной Каролины, конечно, способствовал купанию даже в конце октября, и вода в реке наверняка еще была теплой, только вот Андрея беспокоили те двухголовые рыбки, про которых рассказывал Майк. Плутониевый завод недалеко… а с радиацией шутки плохи!

— А мы с Линой купались уже, пока вас не было! — перекинув джинсы через плечо, похвалилась Бьянка. — Да там все купаются — небольшой такой пляж. Мы даже там с ребятишками в мяч играли!

— В бейсбол, что ли? — удивился молодой человек.

— Не… в этот… как его… в волейбол, во!

— Ну раз уж, говоришь, купалась уже… Тогда идем.

— Ага. Пошли уж.

Речка и в самом деле обнаружилась совсем рядом, за кустами рододендронов и зарослями ив. Прозрачная, кристально чистая вода с играющими серебристыми рыбками, мягкий песочек, солнышко. Идиллия!

Сбросив блузку, Бьянка вошла в воду и обернулась:

— А ну, кто быстрей до того берега?!

— Давай-давай, плыви.

Купались, впрочем, недолго — водичка оказалась не очень-то теплой, скорее, холодноватой, бодрящей, по мысли Андрея — как раз то, что нужно.

Освежившись, молодые люди быстро оделись и зашагали прямо через заросли к лугу, за которым виднелся густой лес из южных хвойных пород — сосны, туи и прочее. Где-то здесь, совсем рядом, параллельно реке и проходила автодорога Эйкен — Бамберг — Сент-Джордж. Где-то здесь… здесь же… или — вон там?

— А ну-ка, постоим, послушаем, — остановившись, Громов приложил палец к губам. — Шум двигателей, сигналы… Ничего такого не слышишь?

— Не-ет.

— И я — нет.

— Это потому что тут — глушь, — неожиданно заявила девушка. — Так Лина сказала.

— Для Лины все, что меньше Чарлстона — глушь, — молодой человек засмеялся и махнул рукой. — Ладно, пойдем дальше.

— Главное — дорогу не пройти.

— Да не пройдем. Уж никак не минуем.

Однако поиски шоссе неожиданно оказались весьма трудной задачей — по прикидкам Андрея, они с Бьянкой прошагали уже километра три или даже пять — а дороги все не было. Может, не в ту сторону шли?

— Может, мы не в той стороне ищем? — озвучила мысли Громова баронесса. — Заблудились. А что — местность-то кругом незнакомая. Давай вернемся к реке и оттуда снова начнем. Тем более — я что-то пить захотела.

— И я б попил, — внимательно оглядываясь вокруг, молодой человек рассеянно кивнул и, вдруг заметив растущую невдалеке раскидистую кривую сосну, азартно, совсем как Лина, хлопнул в ладоши. — Милая, ты меня пока здесь обожди немножко.

Не прошло и полминуты, как Андрей вскарабкался почти на самую вершину дерева, внимательно осмотрелся вокруг, однако никакого шоссе не увидел, даже речку — и ту едва заметил — блеснуло что-то такое за деревьями.