И еще случаи были. Тишина первым оказался, но далеко не последним… Ведьма, она ведьма и есть. Боятся ее наши — все как один боятся. А каждый про себя знает: помани она его пальчиком — на край света за ней побежит!

Из наших только я не боюсь: меня она в упор не видит, и слава Богу. Было — да прошло. Еще до «Ключей» было, и до сих пор со мной вроде бы ничего не случилось.

Живу.

А ведь было, было… Как пью чаек у девочек, так обязательно вспоминаю. Было, куда деваться? Мимолетно, суматошно, взбалмошно — целый роман был за одни сутки. Без продолжения. (Если не считать таковым безобразную драку, которую я учинил в Клубе десанта).

Еле отмылся потом перед законной супругой, полгода после «Ключей» по ресторанам водил — грех замаливал. Зато есть, что вспомнить, есть, что во сне увидеть…

Однако, чаек чайком, а работа — работой… Заждался мой парамуширец. Уже, наверное, нервничает, а это ни к чему. Надо мне его сновидения прочитать и с ним определиться. Дай-то Бог, конечно, чтобы не в «Ключи». На дому лечиться приятнее. И, если случай не запущенный, будет он лечиться на дому. Лишь бы вылечился. Лишь бы спал спокойно.

Как я. У меня — после «Ключей» — спокойные сны. Всегда. Сегодня, например, мне снился забавный белый слон с зелеными глазами, — наверное, урод. Он смешно топал ножками, размахивал хоботом и все порывался мне что-то сказать. Но я даже во сне знал, что слоны разговаривать не умеют.

РУССКИЙ МАРС

Фантастическая повесть

Мир в своей законченности мне кажется недостаточным для той бесконечности, которую я чувствую внутри себя.

Альбер Жакар

Там русский дух… там Русью пахнет!

А.С.Пушкин

…Куда ж несешься ты?..

Н.В.Гоголь

ОТ АВТОРА

(Предисловие)

Считаю своим долгом еще раз предупредить тех читателей, которые, быть может, не обратили внимания на жанровый подзаголовок: это — фантастическая повесть.

Все нижеизложенное якобы происходило 12 лет тому назад на Марсе, за считанные дни до известных событий. Рассказчику, Андрею Павловичу Рюрику, якобы отводилась в них определенная роль. Но события пошли не так, как было якобы намечено, а сикось-накось.

Сию прелюбопытную трактовку марсианской трагедии мне довелось услышать от Андрея Павловича лично, из уст в уши. При этом его уста были максимально приближены к моим ушам — то к правому, то к левому, в зависимости от того, какие зубы он мне лечил, доращивал и восстанавливал. «Заговаривал», как он сам это называет.

Рискну обобщить свои немногочисленные наблюдения, заметив, что все эти нетрадиционные дантисты и стоматологи имеют одну общую черту с парикмахерами. А именно: склонность к некоей «информационной тирании» по отношению к своим клиентам. Причем «террор» зубоврачевателей куда как более жесток, если не сказать жесток. Сидя с распахнутым ртом, с языком, в буквальном смысле слова парализованным волевым усилием вашего тирана, вы не можете считаться даже собеседником последнего. Ибо не имеете возможности ни возразить, ни переспросить, ни съехидничать, ни направить «беседу» в иное русло, любопытное не только ему, но и вам. Охотно, впрочем, допускаю, что уважаемые врачеватели отнюдь не считают свое поведение тираническим. Скорее всего, они предлагают нам эти свои «беседы» в качестве своеобразной дополнительной услуги, долженствующей компенсировать нам их гонорары несколько… гм… завышенные по сравнению с действительной стоимостью врачевания.

Разумеется, я не имею никаких претензий к Андрею Павловичу Рюрику лично. Во всех остальных отношениях, кроме вышеупомянутой профессиональной склонности, это очень милый, симпатичный, уравновешенный человек, и ко всему — один из лучших нетрадиционных стоматологов на Обероне. Если его гонорар и оказался несколько обременительным для меня, я все же отдаю себе отчет в том, что он (гонорар) вполне соответствует его (Андрея Павловича) заслуженной репутации.

Более того: «беседы» моего врачевателя, хотя и неизбежно насильственные, оказались небезынтересными. Ну, во всяком случае оригинальными.

Согласитесь, что не любой стоматолог станет излагать вам фантастические сюжеты собственного сочинения вместо того, чтобы «обсудить» с вами реальные животрепещущие темы, как-то: высокие цены, нелепую моду, вызывающее поведение нынешней молодежи, спортивные новости и неразумную политику местных властей. В Далекой Диаспоре, на самом краю Ойкумены список мало будет отличаться от такового же на Земле.

Несколько слов о том, что привело вашего покорного слугу на Оберон, один из четырех центральных миров Далекой Диаспоры (системы Урана и Нептуна). Оберон знаменит не столько своей индустриальной мощью (немалой) и природными богатствами (значительными), сколько уникальным архитектурным решением человеческих поселений и производственных комплексов. Каковое решение, наглухо запатентованное, является интеллектуальной собственностью этого и только этого мира. Его «города-колодцы» — их на планете насчитывается двадцать три, а в настоящее время сооружаются двадцать четвертый и двадцать пятый, — вот уже полстолетия привлекают к себе внимание самых разных людей и организаций: начиная от недавно возникших служб архитектурного шпионажа и кончая древними, как Земля, праздными зеваками… Впрочем, последние предпочитают называть себя туристами.

Не хочу и не могу отнести себя к этим крайним категориям. На Оберон и не только на Оберон — меня привел мой служебный долг. Точнее сказать, общественный. А если совсем точно: командировка от еженедельника «Голос Диаспоры» и настоятельная просьба его главного редактора.

Милейшего Славомира Захариевича, к моему немалому изумлению, чем-то привлек «исконно-русский» (его собственное выражение, и пусть оно будет на его совести) стиль моих первых беллетристических опытов, незадолго до того опубликованных в «Голосе». Не знаю, не знаю… И до крайности сомневаюсь, что какой бы то ни было стиль можно углядеть в тексте, изуродованном столь варварски — и если бы только ножницами!.. Хочется верить, что Славомир Захариевич действительно читал оригиналы моих опусов. И действительно после публикации. Что до обещанной взбучки редактору художественного отдела «Голоса», то, право же, Бог с ним. Все мы люди, все мы человеки, всех нас раздирают надвое служебный долг и собственное мнение — и все мы мечемся от одного к другому. И ох как мало кто из нас находит успокоение: в одинокой ли гордыне своей правоты, или в безоговорочном подчинении всего себя моральным установкам общества (в узком смысле — требованиям издательской и журналистской этики…).

Как бы то ни было, Славомир Захариевич лестно отозвался о моем стиле, я был польщен и дал свое согласие на эту поездку. «Голос Диаспоры» заказал мне серию очерков и просил провести некоторое социологическое обследование. И то, и другое касалось судеб переселенцев с Марса — как сложившихся, так и не сложившихся судеб. Выбор оставлялся на полное мое усмотрение. Почти полное.

Тема была интересной и действительно важной. Ведь это, как-никак, сотни тысяч семей, десятилетие тому назад потерявших родину и рассеянных по всей Далекой и Близкой Диаспоре. Один лишь Колодец-2 на Обероне в то время изъявил готовность принять до десяти тысяч беженцев — и принял почти пятнадцать… Тогда их называли беженцами. Переселенцами они стали потом, де-факто, поскольку надежда на скорое восстановление атмосферы в долине Маринер была утрачена.

Три с лишним года тому назад Европа (не земной материк, а спутник Юпитера) взяла строительство под свой протекторат, и оно наконец-то сдвинулось с мертвой точки. И возникла проблема. Намерены ли марсиане, все еще беженцы де-юре, возвращаться на родину? Сколько семей, за свой ли счет, и в какие сроки? Оплатят ли они — хотя бы частью — европейские траты и хлопоты? Наконец, не захотят ли они просто-напросто забрать себе свой мир, оставив перенаселенную Европу с носом?