И каким было первое распоряжение Александера на заседании правления? Оказывается, банк должен вкладывать огромные средства в Россию, а результат оказался катастрофическим — теперь семьдесят человек лишатся работы, и все премии будут пересчитаны. Что ещё хуже, Александер теперь пытается свалить вину за своё решение на президента.

Мысли Годфри снова вернулись к Памеле. Может, стоит пригласить её на обед и попробовать убедить её, что аборт будет самым разумным решением. Только он потянулся к телефону, как раздался звонок.

Это была Памела.

— Только что звонила мисс Франклин. Вы не могли бы подняться в кабинет к мистеру Александеру?

Этим приёмом Александер пользовался регулярно, чтобы кто-нибудь не дай бог не забыл, какое положение он занимает. В половине случаев вопрос можно было легко обсудить по телефону. Этот тип страдал манией величия.

Поднимаясь в кабинет Александера, Годфри вспомнил, что жена предлагала пригласить его на ужин — она хотела своими глазами увидеть человека, который лишил её новой машины.

— Он не захочет прийти, — пытался объяснить ей Годфри. — Понимаешь, он очень замкнутый человек.

— От тебя не убудет, если ты спросишь, — настаивала она.

Но Годфри оказался прав:

Годфри пытался угадать, зачем Александер его вызвал. Он не мог узнать о Памеле — и вообще это не его дело. Тем более, если верны слухи о его собственных сексуальных предпочтениях. Может, ему доложили, что Годфри намного превысил кредит в банке? Или он попытается втянуть его в свою игру с русским фиаско? Постучав в дверь, Годфри почувствовал, что у него взмокли руки.

— Войдите, — произнёс низкий голос.

Годфри встретила секретарша исполнительного директора мисс Франклин, которая перешла к нему из «Моргана». Она молча мотнула головой в сторону кабинета своего босса.

Он постучал во второй раз и, услышав «Войдите», шагнул в кабинет исполнительного директора. Александер поднял голову от своих бумаг.

— Вы читали отчёт Маккинзи? — спросил он.

Ни тебе «Доброе утро, Годфри». Ни «Хорошо провели выходные?». Просто — «Вы читали отчёт Маккинзи?».

— Да, читал, — ответил Годфри. На самом деле он просто пробежал его глазами, просматривая заголовки и более внимательно изучая разделы, которые затрагивали его напрямую. Он не собирается вдобавок ко всему остальному оказаться в числе тех, кого скоро уволят.

— Основная мысль состоит в том, что мы можем сэкономить три миллиона в год. Это означает, что нам придётся уволить семьдесят сотрудников и вполовину сократить премии. Мне нужно, чтобы вы представили мне письменное заключение, как нам к этому подступиться: какие отделы могут безболезненно избавиться от персонала и кого из служащих мы рискуем потерять, если сократим их премии. Вы можете подготовить это к завтрашнему заседанию правления?

«Ублюдок опять пытается переложить ответственность на другого, — подумал Годфри. — И, похоже, ему всё равно, на кого, лишь бы самому уцелеть. Хочет поставить правление перед свершившимся фактом, прикрывшись моими рекомендациями. Чёрта с два».

— В данный момент у вас есть какие-то дела, которые можно назвать неотложными?

— Нет, ничего, что не могло бы подождать, — ответил Годфри.

Вероятно, не стоит говорить о проблемах с Памелой или о том, что жена придёт в ярость, если он не явится сегодня вечером на школьный спектакль, где их младший сын играет ангела. Если честно, даже играй он самого Иисуса, всё равно ничего бы не изменилось. Годфри придётся всю ночь готовить доклад для правления.

— Хорошо. Предлагаю встретиться завтра в десять утра, и вы вкратце объясните мне, как нам выполнить рекомендации отчёта.

Александер опустил голову и вернулся к бумагам на своём столе, давая понять, что разговор окончен.

Услышав звук закрываемой двери, Филипп Александер поднял голову. «Везет ему, — подумал он, — никаких по-настоящему серьёзных проблем». А вот он погряз в них по самые уши. Сейчас самое главное — дистанцироваться от злополучного решения президента инвестировать огромные суммы в Россию. В прошлом году он поддержал этот шаг на заседании правления, и президент позаботился, чтобы его одобрение внесли в протокол. Но как только он узнал, что происходит в «Банке Америки» и банке «Барклиз», он немедленно наложил запрет на вторую выплату — о чём постоянно напоминал правлению.

С того дня Филипп засыпал банк служебными записками. Он предупреждал, чтобы все отделы обеспечивали покрытие собственных сделок и требовали возврата всех денег. Он рассылал записки ежедневно, и в результате теперь почти все были убеждены, что он с самого начала скептически относился к решению об инвестировании.

Паре членов правления, которые не были тесно связаны с сэром Уильямом, он представил события так, будто бы он не мог пойти против желаний президента, проработав в должности исполнительного директора всего несколько недель. И якобы именно по этой причине он не возражал против решения сэра Уильяма предоставить санкт-петербургскому банку «Северное небо» ссуду в 500 миллионов фунтов. Ситуацию всё ещё можно было обернуть в свою пользу, потому что если президенту придётся уйти в отставку, внутреннее назначение было бы самым разумным шагом правления в сложившихся обстоятельствах. В конце концов, когда они назначили Филиппа исполнительным директором, вице-президент Морис Кингтон ясно дал понять, что сэр Уильям вряд ли останется до конца своего срока — а это было ещё до русского фиаско. Примерно месяц спустя Кингтон вышел в отставку; в Сити всем было известно, что он уходит, только когда на горизонте появляются неприятности, так как не желает рисковать своими руководящими постами в других компаниях, которых не меньше тридцати.

Когда «Файнэншл Таймс» опубликовала неблагоприятную статью о сэре Уильяме, она прикрылась словами: «Никто не отрицает, что сэр Уильям Селуин блестяще проявил себя на посту президента банка „Критчлиз“. Но в последнее время было принято несколько неудачных решений, которые, по всей видимости, исходят от президента». Александер снабдил журналиста точной и подробной информацией об этих «неудачных решениях».

Теперь то и дело слышался шёпот: «Скорее раньше, чем позже». Но Александеру предстояло ещё разобраться с парочкой своих проблем.

На прошлой неделе был ещё один звонок с требованием следующего платежа. Казалось, чёртов вымогатель каждый раз точно знает, сколько можно потребовать. Видит бог, общественное мнение уже не столь враждебно относится к гомосексуалистам. Но с мальчиками по вызову дело пока ещё обстоит иначе — в прессе это почему-то выглядит хуже, чем гетеросексуал, оплачивающий услуги проститутки. И, чёрт возьми, откуда он мог знать, что мальчишка в то время был ещё несовершеннолетний? В любом случае, закон с тех пор изменился — правда, бульварным газетёнкам на это наплевать.

И ещё одна проблема — кто станет вице-президентом после отставки Мориса Кингтона? Правильная кандидатура имеет для него решающее значение, потому что именно этот человек будет вести заседание правления, на котором будут избирать нового президента. Филипп уже заключил договор с Майклом Баттерфилдом, который — он точно знал — поддержит его кандидатуру, и стал намекать членам правления, что Баттерфилд идеально подходит для этой должности:

— Нам нужен человек, который голосовал против русской ссуды… Человек, который не является ставленником сэра Уильяма… Человек с независимыми взглядами… Человек, который…

Он знал, что его семена дают всходы, так как пара директоров уже заглядывали к нему в кабинет и высказывали предположение, что Баттерфилд — наиболее вероятная кандидатура на этот пост. Филипп с радостью соглашался с их мудрым решением.

И теперь ситуация дошла до критической точки, потому что решение будет принято завтра на заседании правления. Если Баттерфилда назначат вице-президентом, значит, и всё остальное пойдёт по плану.