Это был также эксперимент, который бросает вызов обычному историческому анализу. Масштаб этого смелого предприятия, буквально сверхчеловеческий, подрывал теории причины и следствия, полностью дискредитированные в наши дни. Более того, инки до конца будут утверждать, что имперские устремления составляли богом им предначертанную общественную службу. В наше время историческое исследование в значительной мере опирается на практику — политические, экономические и социальные переменные. С этой точки зрения, религия, понимаемая как особый интерес, становится явлением второстепенного значения, скорее функцией других факторов, чем побудительной силой сама по себе. И если такой подход проецирует современное стремление к власти, богатству и престижу на экран прошлого, то это только потому, что именно так оно всегда и было для человека или так нам говорят. Отклоняться слишком далеко от этой истины — значит снижать возможности трезвого мышления и утонченного анализа в отношении неизменности человеческой природы.
Конечно, я никогда не посмел бы написать заключительные главы этой книги, если бы не натолкнулся на особый миф, зарегистрированный в хронике, написанной священником Мартином де Муруа. До того момента я просто не имел никаких возможностей доказать то, в чем, как я подозревал, заключалась в буквальном смысле тайна инков. Это предание в том виде, в каком его сохранил Муруа, составляет инкское пророчество в его самой чистой форме. Составленное вне рамок технического языка мифологии, оно представляет, по моему мнению, один из наиболее важных сохранившихся до сего дня документов о происхождении Инкской империи.
Нижеследующие страницы начинаются с рассмотрения, с точки зрения традиционной истории, тех великих напряжений, как внутренних, так и внешних, с которыми функционировало инкское общество в начале 1400-х годов. Эти условия и составляют контекст, в котором возникло инкское пророчество. Они также представляют сочетание сил, которые способствовали величию инков. Остальная часть главы стремится показать, как действие именно тех сил, которые предвещали распад андской формы жизни в социальной сфере, одновременно было постигнуто и на небесной сфере. Именно это постижение породило инкское пророчество. Реакция на него, известная в истории как Инкская империя, является предметом анализа в главе 10, которая описывает меры, предпринимавшиеся инками, начиная с Инки Пачакути, чтобы всяческими средствами избежать того, что Инка Виракоча ощущал как неизбежность.
Мнение Гарсиласо о пророчестве Инки Виракочи выявил три элемента: возвращение Виракочи, распад андской религии и отрезок времени длиной в жизнь пяти поколений, в течение которых будут разворачиваться эти события. Условия, с которыми андское общество боролось в эпоху Инки Виракочи, дают правдоподобный во всех отношениях контекст для такого высказывания. Виракоча, бог крестьян, был в своем самом свирепом виде лишь богом возмездия. Опасные разлагающие силы повсюду в андском обществе в начале пятнадцатого столетия, к которым мы теперь обращаемся, не только оправдывали страх перед ужасными последствиями, но и сформировали те рамки, внутри которых такая катастрофа могла ожидаться. Состояние ожесточенной нескончаемой и все разрастающейся войны — противоположность учения Виракочи — было, по всем оценкам, преобладающей действительностью внутри и вокруг родины инков в начале 1400-х годов.
О пророчествах, предзнаменованиях, тайнах и знамениях инков сохранился ряд историй, которые описали период с конца царствования Инки Виракочи до вступления на трон и укрепления власти его сыном Инкой Пачакути Юпанки. Оценки перехода власти от одного царствования к другому составляют самый неоднозначный и противоречивый материал во всех испанских хрониках. Согласно всем оценкам, этот переход произошел из-за угрозы надвигавшегося нашествия чан-кас, свирепой военной конфедерации из самой сердцевины бывшего государства Уари, в двух неделях пути на запад. Основываясь на хрониках, Лорен Мак-Интир нарисовал портрет чанкас, которые
«рассматривали инков как просто выскочек… Гарсиласо писал, что чанкас считали себя потомками пумы и носили кошачьи головы поверх собственных. Они заплетали свои длинные волосы во множество крошечных косичек и применяли свирепую боевую раскраску, наносившуюся киноварью /парна/ из ртутных месторождений Уанкавелики. В течение многих лет вожди чанкас — один из них называл себя Властителем Всей Земли — все ближе продвигались к инкской столице, поглощая нацию кечуа на своем пути. Наконец военачальник чанкас потребовал «капитуляции Куско взамен на то, чтобы он не окрашивал свое копье инкской кровью».
В большинстве версий эта война осуществлялась и была выиграна Инкой Пачакути, проложившего путь к учреждению империи Солнца.
Фундаментальной проблемой, выявившейся в различных версиях этого рассказа, явился характер двух Инков. Согласно Гарсиласо, Муруа, Сиесе де Леону и Монтесиносу, Инка Виракоча был великим человеком. Гарсиласо, в отличие от большинства других, утверждает, что именно Инка Виракоча нанес поражение чанкас. Сиеса просто говорит, что он был слишком стар, чтобы сражаться, когда возникла угроза со стороны чанкас. Пачакути Ямки и Сармьенто де Гамбоа, с другой стороны, изображают Инку Виракочу слабым, трусливым и нерешительным перед лицом надвигавшегося вторжения. Кипукамайокс, информанты Ваки Кастро, категорически заявляли, что Инка Виракоча был самым великим воином, государственным деятелем и лидером из всех, кто когда-либо правил инками, в то время как анонимный хронист писал, что при Инке Виракоче жречество, которое он одобрял, было повинно в измене, подняв восстание. По версии Бетансоса, сын Пачакути, ставший самонадеянным от своей победы над чанкас, довел своего отца до полного унижения, заставляя его пить из грязных сосудов и называя его женщиной. Пачакути Ямки пересказывал истории о другом таком оскорблении старого Инки, когда его сын Инка Пачакути отказал своему собственному отцу в соответствующих привилегиях при похоронах.
Истоки этой печальной ссоры следует искать в динамике социальных делений среди доимперских инков. Классовое деление было наследием Века Воинов. Поскольку эта картина по всему высокогорью Анд была результатом институционализации войны, инки разделились на высшее (анал) и низшее (урин) сословия. Инка Виракоча принадлежал к низшему сословию, связанному с покоренной группой, коренными жителями долины Куско. Согласно Зуиде-ме, «из других данных о прелюдии к войне против чанкас выявляется, что связь между сословиями выражалась так же как родственная связь [между Инкой Пачакути и Инкой Виракочей], которая, кроме того, символизировала противостояние мирской власти (высшего сословия) и духовной власти (низшего сословия)». Демарест кратко обобщил представления Зуидемы, сказав: «Зуидема доказывает, что [бог] Виракоча как культурный герой был покровителем неинкских покоренных народов и низшего сословия Куско».
Наконец, Зуидема показал, что Инкская империя функционировала как диархия; то есть каждое сословие имело своего собственного царя, очевидно, в качестве отражения до-имперской ситуации, в которой каждое сословие обладало своими собственными руководящими органами. Высшее сословие было в большей мере связано со светскими, военными и административными вопросами, в то время как низшее — в большей мере с традиционными земледельческими и религиозными, то есть обладали оттенками Уари и Тиауанако. Поэтому сведения о противоречиях между Инкой Виракочей и Инкой Пачакути можно понимать как противоречие между точками зрения класса воинов и класса крестьян в Доимперском Куско. Сармьенто де Гамбоа, стремясь понять противоречивую информацию, прекрасно осознавал необходимость принимать во внимание сословие или, как он говорил, «партию» информанта:
«Расспрашивая во всех социальных слоях самых старых и самых умных из них, которые вызывали наибольшее доверие, я собрал и скомпилировал данную историю, касающуюся высказываний и характеристик одной партии в отношении их антагонистов из другой партии, так как они делились на партии, и исследующую воспоминания каждой из них о своем происхождении и о происхождении противостоящей партии».