Марк Солонин, почётный житель Самары, писал свою книгу «22 июня», как Шолохов «Тихий Дон» — 15 лет. А ведь книг с таким именно названием множество — от уже почти забытого А.Некрича до недавней книги А.Мартиросяна. Казалось бы, в чём дело? Сиди и списывай своими словами. Конечно, творчески. Он этим, в основном, и занимается, но бесталанно, неуклюже.
Написал, говорит, 138 тысяч слов, и каждое слово, конечно же, выстраданная святая правда. Можно ли не поверить, если книгу автор посвятил своему отцу Семёну Марковичу, участнику войны? Как Гав. Попов свою книгу «Три войны Сталина» — родственникам. Как Радзинский книгу «Сталин»: «Отцу посвящаю книгу эту». Хотя его отец всю войну пребывал с женой и юным Эдиком в Ташкенте, где супруги, по непоэтичным словам А.А.Ахматовой, систематически обворовывали её продовольственный паёк. А Эдик уже в старости продолжил любимое дело любимых родителей: обворовал Марину Антоновну Деникину, дочь известного генерала, по оплошности подарившую ему в Париже своё сочинение о Распутине. Но главное, как выяснилось, и книга пенсионера Эдварда написана лживой рукой.
Однако, не будем спешить в случае с Солониным, беспристрастно откроем его сочинение. И что мы видим? Прежде всего автор благодарит за помощь трёх историков, двух философов, одного библиотекаря и одного полотёра. Да ещё и читателей, особенно дотошных, у коих достанет терпения дочитать книгу. Значит, и меня персонально, я дочитал. Гран мерси, Марк Семёнович… Разумеется, есть и эпиграф и, конечно, это Ахматова, жертва Радзинских. Как у Гав. Попова.
И вот, преодолев краткое обращение «К читателю», приступаем к предисловию: «Подлинные документы войны засекретили и стерегли за семью замками как особо важные тайны государства». И такие жалобы — на протяжении всей книги: «И по сей день огромные пласты документов всё ещё скрываются». Ах, как нехорошо вела себя Советская власть! Да и нынешняя странно. Но, во-первых, а лучше ли ведут себя благородные лорды и премьеры её величества королевы Англии? Ведь они вот уже восьмой десяток лет держат под четырнадцатью замками важнейшие документы, связанные с прилётом к ним совсем незадолго до нападения на СССР Рудольфа Гесса, заместителя Гитлера. Ясно, что для переговоров. И неизвестно, когда рассекретят. Что за некрасивая манера, сударь, видеть соломинку в глазу родины и не замечать бревна в глазах прекрасных демократий?
Во-вторых, Советской власти нет уже двадцать лет. А нынешняя антисоветская власть, начиная с Путина и Медведева, по причине банкротства крайне заинтересована, чтобы оболгать всё Советское время, в том числе и Отечественную, чем они без устали и занимаются. Поэтому, если советские документы могли помочь в этом деле, они их не только опубликовали бы, но и поручили Кириллу Серебренникову поставить оперу по ним. Но опер, увы, нет. Что это значит? Только одно: кремлёвские антисоветчики боятся этих документов, они крайне опасны для них.
Автор, уверенный в своём всестороннем и несомненном превосходстве над советскими руководителями, по поводу многих обстоятельств небрежно бросает: «Каждый школьник знает это»… «Любая Марьиванна понимает это»… «Даже учащемуся кулинарного техникума должно быть ясно»… «Тут и дураку известно»… А вот они, мол, не соображали! Им неизвестно!.. Тут, конечно, ещё и потуги на сарказм. Но приходится сказать: любая Марьиванна понимает, почему нынешняя власть дарит полякам и тиражирует фальшивки о Катыни, но прячет истинные документы, а вот историк Солонин не сечёт.
Но какие же именно документы Советская власть скрыла от бедняги, чего не хватает ему прежде всего? Оказывается, «речи Молотова и Сталина, тексты международных договоров, заключенных Советским Союзом в 1939–1941 годах — это тайна, страшная военная тайна». Марк Семенович, ну нельзя же так! Начали бы брехать хоть со второй-третьей главы, а то — сразу в предисловии, с первых же строк. Разве этому учил вас папа? Любой советский школьник вам сказал бы: «Дядя, в книге Сталина «О Великой Отечественной войне советского народа» собраны не только его речи и приказы той поры, но и телеграммы Рузвельту, Черчиллю, и даже беседы с советскими и иностранными журналистами, ответы на их вопросы. И книга эта издавалась в Советское время раз десять тиражом в 2 миллиона и больше».
А любой учащийся кулинарного техникума, даже Геннадий Хазанов, напомнил бы: «В двух томах была издана переписка Сталина с Рузвельтом и Черчиллем. И обсуждали они вовсе не вопрос, как образумить Солонина». Любой студент вуза вспомнил бы и вышедший сразу после войны трёхтомник «Внешняя политика Советского Союза в период Отечественной войны». Каждый том — 700–800 страниц. И чего там только нет!» Да и в нынешнюю пору, будем справедливы, кое-что издано, например, многотомный «Русский архив», тут в томах о войне и директивы Ставки, и приказы, и переговоры по прямому проводу — читай, не хочу! И всё это за 15 лет работы вы не обнаружили? Да кто ж это вас загнал в подземелье, посадил на цепь, да ещё и завязал глаза?
Вы сетуете также, что «немногим генералам довелось написать воспоминания». Господь с вами! Вам просто не принесли их в погреб. Другое дело, что мемуары наших маршалов и генералов появились позже немецких. И это понятно: наши были сравнительно молоды и после войны продолжали службу, тут не до мемуаров, а немецким старым фердунам ничего не оставалось, как писать и оправдываться.
Но, порой, сидя в подземелье на цепи, вы тоскуете о документах, которых и не существовало в природе. Так, вы требуете: — Дайте мне Большой План Большой Войны! (с. 14–15). Это вы подхватили то ли ещё у Радзинского, то ли уже у вашего любимца Резуна: Сталин-де готовился к завоеванию всей Европы! Где его «план Петра Великого»? Да ведь не было такого плана-то. Я слышу, как вы негодуете: «Как! А «Соображения по развёртыванию Красной Армии на случай войны с Германией»? Да, кто-то где-то разыскал или изобрёл такое сочинение. На случай! Его никак нельзя назвать документом: оно написано от руки, под ним нет подписи ни наркома, ни начальника Генштаба, и в таком виде оно не было, не могло быть доложено Сталину, как уверяют некоторые авторы. Подобные планы сочиняются во всех генштабах мира, для этого штабы и существуют. Я уверен, что в генштабе Люксембурга есть план на случай воздушнобомбовой атаки Монте-Карло.
Вы попросите кого-то из родственников принести вам в погреб «Майн Кампф», планы «Барбаросса», «Ост» и эти «Соображения». И сопоставьте. Гесс ещё в 1922 году записал под диктовку Гитлера, что проблема Lebensraum для великого немецкого народа может быть решена только за счёт России; в плане «Барбаросса» по дням и часам расписано было, как надо для этого разгромить Россию, а в плане «Ост» по пунктам — как ограбить и разорить её, стереть с лица земли. И поставьте рядом с этими дотошными документиками, что с гербовой печатью и державными подписями, анонимные «Соображения», которые можно назвать «Мечты», «Грёзы» или «Упования». Какое впечатление?
Вы сами-то, Марк Семёнович, в каких войсках служили? Очень трудно догадаться. Не в военторге? Или, как Радзинский да Млечин, вовсе не служили? Трудно поверить, что служили, когда видишь, как далеки вы от темы армейской службы и войны, как не понимаете самые простые вещи в этой области.
При написании истории очень важна проблема источников. Вы, повествуя о наших неудачах, об отступлении летом 1941 года, ссылаетесь: «Писатель-фронтовик В.Астафьев вспоминает…» Не мог Астафьев ничего вспоминать об этом, ибо на фронт он попал только в 1943-м году и никаких наших отступлений не видел, а только немецкие. И рассказал, как однажды в Польше убегавшего немца убил: «Котелок у него под ранцем на спине. Цель заметная. Под котелок я и всадил точнехонько пулю из карабина». В спину убегавшему…
Вообще этот ротный телефонист был фронтовиком не только беспощадным, но и загадочно невежественным в военном деле, не умел даже читать военную карту. Он писал: «Посмотрите на любые карты 1941 и даже 1944 года. Там обязательно 9 красных стрелок против 2–3 синих». Разумеется, это не обязательно: на разных картах разное количество стрелок тех и других, но главное дальше об этом: «Это 9 наших армий воюют против 2–3 немецких армий». Поняли, историк? Он считал, что каждая стрелка — это обязательно армия. А на самом деле она означает направление удара или контрудара разными силами, вовсе не обязательно силами всей армии, тут может быть и корпус, и дивизия, и полк… Да и по составу армии были различны: наши не превышали 70–80 тысяч человек, а у немцев — и 100, и 200, и 300. Например, 6-я армия Паулюса. И вот на основании своего невежества телефонист делал вывод: «Мы немцев трупами закидали!» А не телефонными трубками?