Когда дон Хосе прибыл в Барселону, чтобы занять свой пост в школе, Пабло едва минуло четырнадцать лет. И хотя он был еще слишком юн, ему, по настойчивой просьбе отца, разрешили перескочить через нагонявший скуку начальный курс и сдать экзамен, который позволил бы ему заниматься в старшем классе, называвшемся «Античное искусство, жизнь, натура и живопись».

Результаты этого эксперимента оказались поразительными. Экзамен, на сдачу которого требовался месяц, Пабло сдал в течение одного дня, да так успешно, что выполненные им с натуры рисунки обнаруживали гораздо более высокий уровень подготовки, чем у многих более взрослых студентов, работы которых часто были ниже предъявляемых в школе требований. Сохранились рисунки Пабло, представленные экзаменационной комиссии, вместе с карточкой, где стоит официальная печать. Несомненное техническое мастерство, которое обнаруживают эти рисунки, подчеркивается полным пренебрежением к идеализированным классическим пропорциям человеческого тела. Как и в ранние годы, когда ему приходилось подрисовывать голубей на картинах отца, он точно копировал виденное, не льстя при этом модели. Его небритый мускулистый приземистый натурщик с нечесаными волосами, фигура которого была выполнена в простой, реалистической манере, предстал во всей своей неприглядной наготе. У членов экзаменационной комиссии не было сомнений: в первый, а может быть, в последний раз перед ними предстал юный гений. Пабло был принят в старший класс. Как сказал когда-то Мольер: «Знать все, не изучив этого, признак великого художника». Тех, кто надеялся на ровный и неуклонный академический рост Пабло после столь блестящего начала, ожидало разочарование. Его сжигала жажда познания, но чему могли научить его взращенные на старых традициях живописи учителя? Совершенно не прилагая усилий, он доказал, что может овладеть навыками, которые предъявляются к студенту художественной школы, но учение под палкой академизма, которое предлагали ему, означало шаг назад для Пабло Пикассо, вступившего в жизнь уже готовым мастером. Его друг Канвейлер вспоминал позднее: «Он признавался мне, что ему не нравятся его картины того периода. Он считал их по качеству ниже тех, которые создал в Корунье под наблюдением отца».

«Наука и милосердие»

Вскоре семья переехала с улицы Кристин на площадь Мерсед, которая находилась в том же районе. Дон Хосе, постоянно следивший за развитием таланта сына, подыскал для него студию неподалеку, на улице Плата. Впервые Пабло имел помещение, где он имел возможность целиком погрузиться в любимое дело, не опасаясь, что его могут потревожить. Первая картина, которую он создал в этой студии, называлась, как утверждают, «Штыковая атака». Если это так, то нет возможности установить, каким образом будущий автор серии крупных полотен «Мир» и «Война» разрабатывал эту тему еще в юношеском возрасте: картина эта не сохранилась, но существует много набросков батальных сцен, на которых выразительно показана ярость рукопашной схватки, с поверженными убитыми и ранеными.

Однако до наших дней дошла другая работа этого периода, первое значительное произведение, созданное в этой студии, которое находится в музее Пикассо в Барселоне. Эту работу иногда называют «Посещение больного», но она носит также другое название — «Наука и милосердие». Поскольку в то время считалось, что тема картины должна превалировать над всеми другими ее элементами, дон Хосе сам тщательно выбрал этот сюжет, чтобы привлечь внимание к работе сына, и, неотступно следя за ходом ее создания, сам позировал доктора, сидящего у кровати больной. Композиция завершается фигурой монахини, которая держит ребенка на одной руке, а другой подает чашку больной. Размеры картины значительны, а глубина ее темы и совершенное техническое исполнение поразительны для столь юного художника. Однако она мало чем выделяется (помимо мастерства и сдержанной манеры исполнения) из добротных работ, создаваемых в то время художниками академического направления. Лишь одна деталь предвосхищает будущие работы Пикассо — безжизненная вытянутая рука умирающей женщины на фоне белой простыни. Она резко контрастирует с держащей ее рукой врача. Это точное улавливание детали подтверждается множеством набросков рук, сделанных Пабло. Они — свидетельство его внимания именно к этой части человеческого тела, которое обнаружится в «голубой» период его творчества и останется характерным для него на протяжении всей его творческой жизни.

Картина упоминалась в числе лучших на национальной художественной выставке, организованной в Мадриде в 1897 году. Позднее в Малаге ей была присуждена золотая медаль. Затем она перекочевала в гостиную дядюшки Пабло дона Сальвадора, где и оставалась в течение длительного времени, пока не очутилась в квартире сестры Пикассо Лолы де Вилато в Барселоне. В 1970 году она была передана в дар музею Пикассо, где и стала одной из крупных хранящихся здесь работ художника.

Между пятнадцатью и шестнадцатью годами, все еще находясь под влиянием вкусов отца и отдавая дань академизму, который исповедовали друзья и коллеги отца в Малаге и Барселоне, Пабло создает еще несколько картин на четко выраженные реалистические темы. Влияние этого окружения ощущается и в картине «Мальчик из хора». Ее иногда сравнивают с пышным полотном «Проделки служки», написанным Рафаэлем Мурильо Каррерасом, директором музея Малаги, который сменил на этой должности дона Хосе. Однако при сравнении можно увидеть, что молодому Пикассо удалось избавиться от модной манеры исполнения и сентиментальности. В отличие от юного певца на полотне Каррераса, стоящий у алтаря мальчик у Пикассо лишен искусственности и тщательно выписанных деталей. Он смотрит прямо в лицо зрителю, а не смиренно на алтарь, как у Каррераса. На нем простая накидка и короткая красная ряса, которая не скрывает его грубых черных башмаков. Пабло взял тему у Каррераса, но оставил в ней только самое необходимое. Фигура мальчика помещена в центре полотна и напоминает «Эксполио» Эль Греко. Главный объект занимает, таким образом, доминирующее положение — черта, которая станет основой кубистских работ пятнадцать лет спустя.

Независимость и новые влияния

Вскоре Пабло убедился, что студия на улице Плата не изолировала его от лиц, влияние которых начинало тяготить его. Дон Хосе слишком часто заглядывал к сыну по пути в школу или по дороге домой. Поэтому Пабло перебирается в другую студию, расположенную подальше от дома. В его полотнах начинают появляться черты собственного, независимого стиля. Первой картиной этого периода явилась небольшая работа, выполненная в 1897 году. На ней изображено темное помещение таверны, которое освещается лишь небольшим, расположенным в дальнем углу комнаты окном. Свет выхватывает силуэты тесно сидящей компании завсегдатаев. В картине четко ощущается влияние уже других источников, возможно, почерпнутых из репродукций Домье. Что-то роднит ее с ранними полотнами Ван Гога, хотя вряд ли Пабло осознавал это в тот период.

Нет ничего предосудительного в сопоставлении полотен Пикассо того времени с картинами других художников. Его страстное желание познакомиться глубже с работами незнакомых ему живописцев, естественно, привело к подражанию некоторым из них. Выбирая среди них тех, манера которых импонировала ему, он не стеснялся черпать у них то, в чем нуждался. Но при этом создаваемые им полотна несли отпечаток его личности. Заимствованные идеи усваивались и преобразовывались им до такой степени, что обвинять его в плагиате не было оснований.

Помимо художников, которыми Пикассо восхищался всю жизнь, существовало много менее известных живописцев, стиль которых привлекал его тем, что давал толчок его мыслям. Во время своего пребывания в Барселоне, до первого посещения Парижа, он мало знал о крупных течениях в искусстве в Европе. Он знал лишь то, о чем рассказывали ему друзья, посетившие Париж, и то, что ему удалось почерпнуть в журналах, помещавших на своих страницах картины Стейнлена, Тулуз-Лотрека. Полотна французских импрессионистов, таких, как Дега и Сёра, были известны ему только по словесным описаниям. В Барселоне же царила мода на художников дорафаэлевского периода, и молодых андалусцев приводили в восторг белотелые красавицы Бёрн-Джонса, с репродукциями которого познакомился и Пикассо. По журналам ему были известны также работы Бердсли, Уолтера Крейна и Уильяма Морриса; некоторые элементы их стиля обнаруживаются в полотнах молодого художника в то время.