«Русский балет» в Лондоне

В сентябре 1918 года «Русский балет» прибыл в Лондон, где в течение почти года ему сопутствовал невиданный успех. В июле следующего года в театре «Аламбра», расположенном на площади Лейчестер, Дягилев рискнул вновь поставить «Парад», а затем новый балет «Треуголка», для которого Пикассо создал костюмы и декорации. В основу балета на музыку де Фальи была положена история из сельской жизни Испании: старый вельможа, используя свое положение, пытается соблазнить молодую жену мельника, но, к большому удовольствию жителей деревушки и зрителей, терпит фиаско. В новом балете, в отличие от «Парада», не предполагалось использовать каких-либо новаторских приемов, но сама тема предоставила Пикассо возможность воплотить в костюмах и декорациях атмосферу его родины.

Другой новой постановкой во время лондонского сезона стал балет «Причудливая лавка», к работе над которым впервые был привлечен Дерен. Созданные им неординарные костюмы и декорации очаровывали. Дерен внес в театр Дягилева столько же французского духа, сколько Пикассо испанского в «Треуголку». Оба художника прибыли в Лондон, чтобы наблюдать за оформлением декораций, мастерски выполненных по их наброскам Владимиром Полуниным и его женой — англичанкой Элизабет.

«Треуголка» с самого начала пользовалась большим успехом у зрителей. Простые линии и непретенциозные тона декораций с гигантскими розовыми и желтыми дугообразными разводами, расчерчивающими светло-голубое звездное небо, мало чем напоминали кубизм, если не считать угловатых форм домов. Подобно музыке де Фальи, краски передавали мягкость и в то же время драматичный колорит испанского неба. Танцы фламенко, с которыми Мясин познакомился во время посещения Испании, были великолепно исполнены танцорами, одетыми в прекрасно сшитые национальные испанские костюмы. При создании их эскизов Пикассо гармонично использовал зигзагообразные и полукруглые формы, характерные для лент и накидок, которыми испанские крестьяне украшали повозки и сбруи запряженных мулов. Рисунки напоминали каллиграфические арабески мавров. Резкий контраст зеленых, розовых, алых и черных тонов невольно вызвал в памяти Испанию. «Все костюмы без исключения отличают мягкость и экспрессивность линий; в то же время они отмечены печатью достоинства, что так характерно для Андалусии», — писал критик Жан Берни. Зрители с восторгом оценили созданный Пикассо занавес. На переднем плане мужчина и группа женщин в испанских национальных костюмах стоят, облокотившись на перила балкона. С арены, где только что закончилась коррида, убирают убитого быка. Рисунок, не содержавший ни одного элемента кубизма, был тепло принят публикой.

Пикассо по обыкновению целиком окунулся в последние приготовления к постановке «Треуголки», наблюдая за созданием декораций и внося изменения в дизайн костюмов прямо на репетициях. Во время премьеры он даже появился за кулисами с краской и кистями, чтобы добавить последние штрихи к костюмам танцоров, прежде чем они выйдут на сцену.

Зенит славы «Русского балета» пришелся как раз на тот период когда в моду вошел авангардизм. Труппа прославилась, с одной стороны, великолепными танцорами и скандальным, как казалось некоторым, сотрудничеством с молодыми революционными художниками, что вызывало восторг у снобов, а с другой, — вниманием к ее творчеству настоящих ценителей искусства Неутомимые усилия Роджера Фрая, кому оказывал помощь Клайв Белл, убедили элиту с Блумбсбери в необходимости познакомиться с современной живописью. Общее восхищение совершенством балета, его музыкой и танцами помогло пробудить у вчера еще безразличной английской публики интерес к таким художникам, как Пикассо, Дерен и позднее Матисс. Это был своего рода косвенный способ обратить внимание на этих художников в Лондоне, отстававшем в те дни в оценке современных направлений на десять лет от других стран. Первое знакомство с представителями авангарда принесло свои плоды — три года спустя в галерее «Лейчестер» была организована выставка более семидесяти работ Пикассо.

Сопутствующий балету успех открыл двери Пикассо и его жене в самые богатые дома Англии. Ольга была покорена вниманием, оказанным ее мужу, а Пикассо, в отличие от Дерена, который относился к известности с безразличием и предпочитал высшему обществу общение с творческой интеллигенцией, заказывал себе костюмы у лучших портных и появлялся на торжественных приемах в безукоризненном фраке.

После переезда на новую, более удобную, квартиру Пикассо теперь реже виделся со старыми друзьями. Брак, вернувшийся с фронта с ранением в голову, чувствовал себя неважно и постоянно пребывал в подавленном состоянии. О возврате к довоенным дружеским отношениям не могло быть и речи. Брак не одобрял нового образа жизни старого друга и с презрением относился к появлению облаченного в модные костюмы Пикассо в театрах.

Портреты друзей

В 1920 и 1921 годах Дягилев поставил еще два балета, декорации к которым создал Пикассо, — «Четыре одинаковых Полишинеля» и «Cuadro flamenco». «Русский балет», его танцоры, музыканты и художники, пробудили у Пикассо желание запечатлеть в картинах его новых друзей. На рисунках, выполненных тонким карандашом, художник смелыми и точно передающими облик натур линиями создает портреты Стравинского, Саги, де Фальи, Дягилева, Бакста и Дерена. Все эти работы своим мастерским исполнением напоминают Энгра. Но на портретах заметно некоторое подчеркивание отдельных элементов, что делает их похожими на дружеские шаржи; именно это не позволяет перепутать их с рисунками какого-либо другого художника. Благодаря Пикассо мы имеем сегодня блестящую галерею портретов известных лиц 20-х годов, среди которых не только члены прославленной балетной труппы. Поэты также часто навещали художника, стремясь заручиться его согласием на оформление сборников стихов. О его готовности оказать им услугу свидетельствует длинный перечень тех, чьи портреты были созданы им в период между 1920 и 1925 годами. Среди них мы встречаем Арагона, Уидобро, Сальмо, Валери, Парнака, Бретона, Макса Жакоба, Кокто и Радиге.

Монументализм

Обычно после проведения лета на Средиземном море набиралось много эскизов купающихся, танцующих или бегущих девушек на фоне огромного чистого неба или безбрежного моря. Они служили основой для создания в будущем картин, передающих различное состояние изображенных на них образов, — порой идиллическое, иногда мрачное. К большому удивлению тех, кто ценил тонкие классические черты полотен голландских художников и чувственную мягкость женских тел Рафаэля и Энгра, женская нагота в его картинах предстала в новом, вызывающем неловкость стиле.

Появление из-под его кисти брызжущих здоровьем пышных женских тел, которые напоминали голландских девушек, впервые перенесенных им на холсты в 1905 году, вызвало недоумение. Всякий раз, когда происходило резкое изменение в стилистике Пикассо, невольно напрашивался вопрос о причинах такого изменения. Не следует забывать, что начало этой серии картин приходится как раз на период беременности его жены. Значительно увеличившиеся ее формы и осознание своей причастности к этому, должно быть, пробудили в нем любопытство к этой загадке природы. Второй причиной явились, очевидно, воспоминания детства. Пикассо как-то рассказывал другу, что, будучи малышом, он имел обыкновение ползать под обеденным столом и с ужасом взирать на разбухшие ноги своих тетушек. Детские впечатления о казавшихся ему гигантских формах надолго остались в его памяти. Именно восприятие этих размеров, которые казались ему сверхъестественными и внушали страх, и нашло отражение в полотнах начала 20-х годов. Первым из этих монументальных полотен, созданных в 1920 году, явилась картина «Две нагие женщины», где изображенные в сентиментальной позе фигуры наклонились друг к другу. Застывшие, словно статуи, они, казалось, задумались о предстоящих им муках. Их мощные тела, увеличившиеся груди, крупные руки и тяжелые, упирающиеся в землю ноги — все напоминает о предстоящем выполнении ими обязанностей матери.