— Но здесь вкралась ошибка, — сказал отец, — я член партии с 1919 года. С Антипенко у нас сложились хорошие товарищеские отношения. Когда Николай Александрович с супругой приехал в Ашхабад, в августе 1982 года, он был у нас дома и подарил мне свою книгу с дарственной надписью: «Моему большому другу, с которым меня связывают очень трудные, но благодарные годы борьбы с басмачеством, борьбы за лучшую, счастливую жизнь на земле. Товарищу Аннакули Артыкову на добрую память. Автор Н. Антипенко 22.8.82».

— Став персональным пенсионером союзного значения, я еще на несколько лет вновь вернулся к партийной работе в республиканском архиве филиалаИнститута марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. Теперь, как принято говорить, я окончательно вышел на заслуженный отдых. Но, до этого, долгие годы был на советской работе: постпредом Туркмении в Узбекистане, а в 1935 году был направлен в Москву постпредом Туркменской ССР в РСФСР. Занимал должности Наркома просвещения, Наркома текстильной промышленности. Когда Наркоматы преобразовали в министерства, пришлось сменить и несколько министерских постов. Побывал я и заместителем Председателя Госплана, и даже Председателем промкооперации — министром местной промышленности Туркмении.

События 1925 года, рассказанные мне отцом еще в юности, нашли отражение в романе писателя Берды Кербабаева «Кайкызыс Атабаев», где сохранены подлинные имена главных персонажей, участников тех далеких событий. Мой друг, режиссер Ренат Исмаилов в восьмидесятые годы поставил спектакль по роману Кирбабаева в Ашхабадском русском драматическом театре им. А. С. Пушкина. Спектакль имел большой успех и даже был отмечен республиканской премией им. Махтумкули.

Глава 30

В конце двадцатых годов Вера Александровская Дроздовская, старшая сестра моей мамы, приехала в Ашхабад после окончания Московского медицинского института. Поработав врачом, она вскоре была назначена главным венерологом Ашхабада, а затем и всей республики. Судьба свела ее с молодым, красивым и сильным Агабаем Непесовым, они поженились, и через год у них родилась дочка Галя. Молодая семья провела один из своих отпусков в родительском доме Дроздовских в Белёве. Вера решила показать маленькую дочку своим родителям, и познакомить их с мужем. Моя мама также приехала повидать сестру и племянницу. Вечерами Вера много рассказывала о далекой Туркмении, о сохранившейся национальной культуре, о народных традициях, о замечательных людях. Рассказы о далекой восточной стране очень заинтересовали маму, и она приняла приглашение сестры приехать к ним погостить следующим летом, повидать новый незнакомый и такой далекий мир. Сестры знакомили Агабая с Окой, окрестностями Белёва, красивым железнодорожным мостом, городским парком, любимым местом белёвской молодежи, в котором по субботам и воскресеньям танцевали под духовой оркестр. Осмотрели они и монастырь в Жабыне. Агабай понравился бабушке и дедушке, а к маленькой Гале дедушка так привязался, что она не сходила с его коленей. Ходили купаться и загорать на речку, и когда Агабай свободно переплыл Оку туда и обратно, моя мама была крайне удивлена и спросила сестру:

— Вера, где же Агабай так научился плавать, ведь там, где он вырос, кругом безводная пустыня?

Вера смеялась, и говорила:

— Нина, ты плохо учила географию, там не только Каракумы, но и Каспийское море и самая большая река в Центральной Азии Аму-Дарья, а также реки Мургаб, Теджен и множество других небольших речек. А в горах — красивейшие водопады, и есть даже подземное озеро в огромной пещере, его называют Бахарденским. Вода там лечебная, насыщена сероводородом, как сочинская Мацеста. Приедешь, мы с Агабаем тебе все покажем, и даже искупаемся в этом подземном озере, вода в нем и зимой и летом одинаково теплая.

— Как же можно купаться в темной огромной пещере, ведь можно заплыть и не найти дорогу обратно в такую темень? — Удивилась мама.

— Да, Нина, в пещере хоть глаз коли, но купание происходит при свете. Там каждому выдают факел, и когда ты спускаешься к воде, закрепляешь его в расщелины скальной породы. Ты не можешь себе представить, как это романтично, купание при факелах. Языки огня отражаются в воде и одновременно отгоняют стаи летучих мышей, а тени фантастически двигаются по каменным сводам.

А какой красоты там горы! Арчевые леса покрывают склоны Копетдага, в ущельях — горные быстрые реки, а по берегам вековые платаны и ореховые деревья. А сколько там дикой ежевики, где лакомятся разные птички, склевывая ягоды, а за птичками охотятся ядовитые змеи, подстерегая их на кустах ежевики, поэтому надо быть осторожным. Мы сначала бьем длинной палкой по кустам, пугая змей, а потом собираем ягоды. В двадцати километрах от Ашхабада есть два роскошных ущелья — Чулинское и Фирюзинское, по которым протекают речки. Это ближайшая зона отдыха ашхабадцев, куда отвозят на фаэтонах, запряженных лошадкой.

В Ашхабаде у нас сложилась дружная компания, вот когда приедешь, все увидишь, и я тебя познакомлю с нашими друзьями и даже, с одним очень симпатичным молодым человеком, другом Агабая, у которого персональная машина, и мы иногда ею пользуемся.

Мама с удивлением и восторгом слушала рассказы сестры и обещала непременно приехать в Ашхабад, ибо рассказы Веры об экзотической незнакомой и далекой стране очень заинтересовали ее.

На следующий год мама выполнила обещание, приехав к Вере и Агабаю. Собрались гости, где маму и познакомили с Аннакули Артыковым, вдовцом с двумя дочками, семилетней Женей и Соней трех лет. После смерти их матери дети воспитывались в семье своей тетки Дурсун, жившей в Теджене, в двухстах километрах от Ашхабада. У мамы и Аннакули возникла обоюдная симпатия, перешедшая в любовь. Вернувшись в Москву, мама переписывалась с отцом, а через год они поженились. Скромная свадьба состоялась в Ашхабаде. Были самые близкие друзья. У Жени и Сони теперь были и папа и мама.

Вскоре отца направили в Ташкент постпредом Туркмении в Узбекистане. Постпредство находилось в старинном здании с огромным садом. Мама рассказывала мне о том, как я появился на свет:

— Пятого ноября тридцать четвертого года у меня начались схватки. Родильный дом, к счастью, был недалеко. Окна палаты выходили во двор городского военного комиссариата, где с утра духовой оркестр репетировал марши, готовясь к военному параду накануне праздника Октябрьской революции. Рассвет еще не наступил, были сумерки. Неожиданно музыка прекратилась, наступила тишина, по-видимому, оркестранты ушли на завтрак, и в этот момент у меня начались роды. И только ты должен был появиться на свет, как послышался глухой сильный гул, все вокруг задрожало, затряслись стены, надо мной закачался потолок, с него посыпалась пыль, а стол, на котором я лежала, заходил ходуном. Стрелки на часах, висевшие на стене, остановились, показывая 8 часов 12 минут. С испуга акушерка и медсестры мгновенно исчезли, из коридора разносился только стук каблучков убегающего персонала. Я осталась одна в палате, меня охватил ужас. Я ничего не могла понять, что происходило, пока за окном не раздался командный голос: