На следующее утро наша киногруппа увеличилась на три человека: Славика, Аиду и Саиду, — они стали нашими актерами. Теперь «Рафик» был заполнен, Расулу пришлось немного потесниться и занять только одно кресло. В этом составе мы снимали Гагры, обезьяний питомник, большой эпизод в кафе, вид на монастырь в Новом Афоне, интерьеры музея в Сухуми, озеро с белыми и черными лебедями, розарий, и завершили съемки на приморской набережной.

Вместо прежнего праздничного и многолюдного курортного города со множеством кофеин, в которых сидели мужчины, потягивая из маленьких чашечек душистый кофе по-турецки и искоса бросая взгляды на блондинок, фланирующих по набережной, мы увидели почти безлюдное место. Не было хачапурен и шашлычных, издававших неповторимые ароматы Кавказа. Пляж был пуст. Над ним кружили чайки. Неожиданно я увидел художника, писавшего с натуры. Он стоял на пристани спиной к морю.

— Расул, пойдём, посмотрим, что же пишет художник, отвернувшись от моря?

Мы прошли по эстакаде, чтобы посмотреть. Художник писал здание в стиле модерн и несколько мощных зелёных кипарисов, обрамляющих розовый фасад дома на фоне ярко синего неба с ослепительно белыми облаками.

— Расул, включай камеру, сначала возьми в кадр розовое здание с кипарисами, потом от него сделай отъезд трансфокатором так, чтобы в кадр вошел художник с этюдником и постепенно наезжай на его картину, возьми все это целиком, задержись на три секунды.

— Володь, а это тебе нужно? — с неудовольствием спросил Расул.

— Этот кадр будет визитной карточкой Сухуми в нашем фильме.

Камера оператора зажужжала.

— Стоп. Снято!

Прошли три съемочных дня. Впереди предстояла экспедиция на озеро Рица и на альпийские луга, расположенные выше озера. Именно там мною было запланировано снять последние кадры.

Ранним утром, в наш номер гагринской гостиницы зашел Гарри Хагуш.

— Доброе утро, киношники! Хотел вас разбудить, а вы, вижу, уже собрались. Сегодня у вас дорога дальняя, вы едете на озеро Рица, а я поеду раньше на своей «Волге». Мой брат живет высоко на альпийских лугах, это много выше и дальше озера. Как только закончите съемку на озере, Ваня доставит вас к моему брату, где я уже буду ждать вас. По дороге увидите альпийские луга с Главным Кавказским хребтом на горизонте, и если вы снимите эту красоту, ручаюсь, получатся лучшие кадры фильма. Мы с братом будем ждать вас. Заколем молоденького бычка, по абхазскому обычаю устроим ужин в пацхе.

На озеро Рица мы ехали по серпантину дороги. Неожиданно, за поворотом открылся вид на чашу синей воды, по которой плясали золотые солнечные блики. К пристани подваливал белый прогулочный катер.

— Видите, — сказал Иван, обращаясь к нам и показывая рукой, — на горизонте светится маленькое белое пятно, это бывшая дача товарища Сталина. Оттуда и пришел катер с туристами, это уже стало многолетней традицией.

— Ваня, останови машину, — попросил я и, обращаясь к Расулу, сказал:

— Бери камеру и штатив, снимем общий план озера и ущелье с серпантином дороги.

Я поднялся на крутую скалу, справа мне открылась вся акватория озера, а слева — уходящее вдаль ущелье, на дне которого сверкала горная река, а вдоль нее петлял серпантин дороги. Мне стало ясно, что можно снять панораму от ущелья на озеро, и закончить кадр белым катером.

— Расул, позвал я, — поднимайся ко мне, будем снимать с вершины скалы.

— Володь, какая разница, зачем лезть в гору, когда и с дороги неплохо просматривается ущелье.

— Сверху можно снять панораму, куда войдут и озеро, и горы, и ущелье с рекой и дорогой, а снизу этого не видно, так что придется тебе подняться, — сказал я.

Держа камеру в руках, Расул начал карабкаться на скалу. Ваня, помогая оператору, повесил штатив на плечо и тоже стал подниматься наверх. Площадка на скале была небольшой, мы с трудом разместились на ней, а когда Расул установил камеру на штативе, Иван сказал:

— Здесь третий лишний, — и спустился к машине.

— Да, уж! Ты, старина, был прав, — протянул Расул, осмотревшись вокруг, — как я тебя понял, беру в объектив общий план озера, панорамирую по хребтам гор и выхожу на вид дороги, идущей по ущелью. Так?

— Да, Расул, ты меня правильно понял. Главное, поймай в кадр белый катер на синей воде, потом, медленно панорамируя влево, выходи на серпантин дороги, реку и заканчивай съемку только тогда, когда по шоссе проедет в кадре машина.

Расул установил изначальную точку на озеро и поймал в кадр белый катер. Потом медленно вышел на ущелье, но серпантин дороги был пуст.

— Стоп, — сказал я, — придется подождать едущий транспорт и сделать еще дубль.

Потянулись минуты. Августовское солнце нещадно палило, усилившийся ветер готов был сбросить нас с маленького пятачка на высокой скале. Ожидание едущей по дороге машины показалось вечностью.

— Пока мы будем ждать движение на дороге, солнце закроют облака, и мы потеряем световой эффект, — поучительно отметил Расул.

На наше счастье, на шоссе показался туристический автобус.

— Мотор! — крикнул я.

Оператор снял панораму, в которую теперь вошли и белый катер на озере и бегущий по серпантину шоссе автобус. Спускаться со скалы оказалось гораздо сложнее, чем подниматься на нее. Первым налегке спустился Расул. Он встал на четвереньки и начал медленно, шаг за шагом, цепляясь руками за скальные выступы и мелкий кустарник, спускаться вниз. Иван по его следам поднялся наверх и забрал штатив, я же взял кофр с камерой, и мы медленно, нащупывая выступы для опоры, спустились вниз.

Панорама этого захватывающего пейзажа оказалась удачной. Я вставил ее в картину целиком. Расул был счастлив и считал снятые со скалы кадры своей большой творческой удачей.

Наша машина спустилась к берегу озера. Мы сняли несколько крупных планов на фоне окружающей природы. На широкой плотине было кафе-мороженое, где в это время оказались туристы из отдаленных уголков России: группы с Дальнего Востока, Урала и Сибири. Девушки, кокетничая, с удовольствием позировали перед объективом кинокамеры. Группы коротали время в ожидании прогулочного катера и своих туристических автобусов. Нам повезло, мы успели снять объект «озеро» до полудня, пока солнце не поднялось высоко. Расул складывая аппаратуру в кофр, сказал, посмотрев на меня:

— Как говорят операторы — солнце в зените снимать извините.

— Расул, сегодня ты поработал на славу, теперь можно и отдохнуть. Поедем на альпийские луга, нас ждут в гости.

Поднимаясь круто вверх по грунтовой дороге, мы чувствовали сильную тряску от прорезавших дорогу поперек бесконечных корней мощных деревьев.

Через полчаса мы почувствовали прохладу, а вскоре выехали на сменившие сплошной лес альпийские луга. Машина покатила как по маслу. Косые лучи солнца окрашивали в розовый цвет и высокую сочную траву, и пасущихся на лугу лоснящихся тучных пятнистых коров. Я потряс дремавшего оператора:

— Расул, проснись. Придется еще немного поработать, такую красоту упустить нельзя.

Расул молча достал камеру. Мы вышли из машины, и он с рук снял несколько планов пасущегося стада. Вскоре показался одинокий всадник, скорее всего это был пастух. Он вежливо поздоровался с нами по— абхазски и уже по-русски приветливо сказал:

— Кино снимаете, у нас здесь красиво!

— Расул, — шепнул я оператору, — очень колоритный всадник.

Расул сделал несколько шагов назад от дороги, чтобы выбрать удобную точку, и провалился по пояс в кювет, наполненный дождевой водой, но камеру из рук не выпустил и снял всадника. Небо затянули низкие тучи. Казалось, что они касаются наших голов, начался моросящий дождь, и мы быстро сели в машину.