— Какая у вас память!

— Я многих отдыхающих помню, — вздохнула она. — Вы теперь в прокуратуре работаете? — взглянув на табличку, спросила она.

— Нет, я снимаю документальный фильм «Курорты Абхазии». Машину нам любезно предоставила Гагринская прокуратура. Познакомьтесь, это оператор центрального телевидения Расул Нагаев, а это наш водитель Иван.

Женщина по-грузински обратилась к охраннику, тот открыл ворота, Иван загнал машину на территорию дома творчества, а мы пошли пешком. Меня поразила толпа отдыхающих: здесь были женщины со множеством детей, пожилые мужчины играли в нарды, сидя на топчанах, и громко восклицали: «Шиши быши». Отовсюду слышалась гортанная речь.

— Дом творчества теперь принадлежит не Союзу кинематографистов СССР, это собственность Грузии. Раньше у нас отдыхали сотрудники всех киностудий страны, а теперь — только наши, грузинские. Так вы сказали, что снимаете фильм «Курорты Абхазии», не так ли?

— Именно так.

— Тогда я ничем помочь вам не могу, ведь это теперь Дом творчества исключительно грузинских кинематографистов, — ответила она.

— Это я сразу понял. Но мне приятно увидеть вас, наш бывший Дом творчества с его парком, пляжем, бассейном, кинозалом, где я в 1972 году смотрел новый фильм моего узбекского друга режиссера Али Хамраева «Седьмая пуля», с талантливым киргизским актером Суйменкул Чокморовым. Спасибо, что вы впустили нас, но снимать, пожалуй, мы здесь не будем, чтобы не мешать нашим грузинским товарищам, — сказал я.

Расул неохотно залез в машину и с грустью произнес:

— И где это хваленое грузинское гостеприимство, даже чай не предложила, — и он хлопнул ладонями.

— Не переживай, Нагаев, приедем в город Пицунду там и перекусим, но сначала снимем знаменитыйсредневековый Пицундский храм.

Иван рванул с места, ворота за нами закрылись, и мы опять выехали на шоссе.

Глава 42

Вдоль шоссе по дороге к Пицундскому храму замелькали серебристые эвкалипты, превратившиеся в сплошную сверкающую ребристую ленту. Наша машина как всегда мчалась на большой скорости. Удобно развалившись на двух сидениях Расул ворчал:

— Видал, грузинский Дом творчества кинематографистов! Директриса голову нам морочит, выдавая беженцев за отдыхающих. Небритые, нечесаные, дети неопрятные, а как одеты? Все кричат, размахивают руками, базар-вокзал, тоже мне, артисты! А женщины? Они так громко разговаривают между собой, будто о чем-то спорят и готовы вцепиться друг в друга. Мужики в нарды режутся, в карты, тоже мне, интеллектуалы! Это не дом творчества, а мягко говоря, дом колхозника. Всюду окурки и мусор.

— Расул, успокойся, не переживай, все равно с чего-то надо было начинать, теперь нам ясно, что там делать нечего, будем искать другие объекты. Сейчас мы едем в заповедное место — Пицундский храм, где еще в VI веке происходило первое крещение абхазов, а в X стало религиозным центром всей Абхазии. Почти так же храм выглядит и в наши дни, и доминантой фильма надо сделать именно его. Я не раз бывал там и даже слушал в нем органную музыку Баха. Дают ли сейчас там концерты — трудно сказать.

Расул задумался и спросил:

— Володя, а разрешат ли нам снимать внутри самого храма? Для этого, наверное, надо получить специальное разрешение.

— Попробуем договориться на месте, не забывай про нашу табличку на стекле, возможно, она сработает.

Табличка не помогла, машинам на территорию храма въезд был запрещен. Пройдя через площадь, вошли в храм, где разыскали настоятеля, чтобы получить разрешение на съемки.

— Внутри храма снимать нельзя, а снаружи, пожалуйста, — настоятель осенил нас крестным знамением, тихо прошептав «Во имя Отца, и Сына и Святаго Духа», благословил нас.

Мы начали снимать, и как раз в это время на территорию подворья вошла очередная группа туристов, пестрыми одеждами оживляя величественное белокаменное сооружение со строгими аскетическими формами. Расул взял в кадр овальный серебряный купол храма с венчающим его крестом, задержался на мгновение и начал плавно опускать камеру на круглый барабан, венчающий церковь с его вертикальными щелевидными окнами. Потом плавно опустил камеру вниз, поймав в кадр идущих туристов, пройдя вместе с пестрой толпой к порталу храма. Я попросил двух молодых девушек внимательно рассматривать архитектуру, а Расулу дал знак снимать лица девушек крупным планом, после чего оператор снял храм с трех точек, а также крупные и мелкие фрагменты архитектуры.

— Обязательно надо снять входные ворота на территорию. Они и будут началом эпизода о Пицундском храме, — предложил я Расулу.

— Ты покажи мне, что и как снять, я постараюсь сделать это с рук, без штатива.

— Отлично, Расул. С рук должно получиться более пластично, — ответил я.

— Надеюсь, на этом сегодня закончим, ты не забыл, что Гарик ждет нас у себя дома? — спросил Расул.

— Снимем входные ворота и в путь, в Гагру, — ответил я, — надеюсь, наш отчаянный Ваня доставит нас во время к Хагушу.

Всю дорогу я думал о концепции фильма. В целом, представляя курорты, я не мог выстроить последовательность композиции, мне нужен был герой, чьими глазами зритель увидел бы божественную красоту гор, водопадов, моря, вечно зеленых пальм и кипарисов.

В центре Гагры располагался дом Гарри Хагуша. Нас встретила его мама, по традиции одетая во все черное, и только седые волосы красивым обрамлением завершали образ этой приветливой обаятельной женщины. Она была похожа на строгий лик иконы в серебряном окладе. За столом уже собрались домочадцы. Гарри представил нас:

— Познакомьтесь, Владимир Аннакулиевич — режиссер. Расул Нагаев — оператор. Они снимают фильм о нашей Абхазии. А это моя семья, с мамой вы уже знакомы. Моя дочь, — он кивнул в сторону красивой девушки, — Аида, студентка университета, сын Славик, — я увидел мальчика лет семи, который бросил на нас серьезный взгляд больших черных глаз, — а это моя племянница Саида, она тоже студентка.

В это мгновение мне стало ясно, что эти юные абхазки и мальчик Слава и есть герои нашего фильма. Их глазами мы увидим курорты Абхазии. Стол был накрыт в большой гостиной. Копченая говядина, зелень, овощи, фрукты и главное национальное блюдо абхазов мамалыга красиво смотрелись на белой скатерти. Подали домашнее черное вино и естественно чачу. Я улучшил момент и тихо спросил Гарика:

— Ты не будешь возражать, если твоя молодежь примет участие в нашем фильме?

— В качестве кого?

— Артистов, конечно, они станут главными героями фильма и покажут красоты Абхазии.

Гарик улыбнулся и сказал:

— Я не возражаю, и прямо сейчас решим этот вопрос.

Гарик рассказал о моем предложении. Девушки скромно опустили глаза, и только Славик громко крикнул:

— Ура, я буду артистом!

— Хорошо, Славик, а сестренка и тетя? Как, согласны? — Гарик посмотрел на девушек.

— Я думаю, Славика одного мы не отпустим, так что вам придется стать артистками.

Девушки счастливо заулыбались.