«А посему положусь на Провидение, которое до сих пор хранило меня и было благосклонно ко мне. Не сомневаюсь, что я вернусь к тебе живым и невредимым этой осенью. Тяготы и опасности войны не заставят меня страдать так же сильно, как осознание твоего беспокойства от того, что ты осталась одна. Прошу тебя: собери все свои душевные силы и проводи время как можно приятнее. Ничто не доставит мне более искреннего удовольствия, как узнать об этом, и узнать из твоих же писем».
«Наша жизнь неизвестна нам наперед, и осторожность внушает каждому человеку желание уладить все его земные дела, насколько это в его власти; и пока ум спокоен и безмятежен, я, как только сюда прибыл (поскольку не успел это сделать до отъезда), попросил полковника Пендлтона составить мое завещание согласно данным ему указаниям, которые и прилагаю. Надеюсь угодить тебе распоряжениями, сделанными по поводу тебя на случай моей смерти».
Вряд ли Марта, уже схоронившая одного мужа, обрадовалась предусмотрительности второго. Ей требовались поддержка, дружеское участие и искренняя любовь, поэтому Джордж написал и Джеки Кастису, прося его с Нелли почаще гостить у матери.
В постскриптуме Вашингтон слегка польстил хозяйственности Джеки, сообщавшего в своем письме об урожае табака, о котором отчим якобы «совершенно забыл». «Тебе придется взять на себя всё управление твоим собственным поместьем, поскольку я уже не смогу помогать тебе». Уже впопыхах дописывая письмо, он поделился важной информацией: «Конгресс… собирается напечатать два миллиона долларов в континентальной валюте на военные нужды, поскольку Великобритания полна решимости принудить нас к войне; по меньшей мере, 15 тысяч человек будут призваны в Континентальную армию».
Девятнадцатого июня Вашингтону торжественно вручили патент, подписанный Хэнкоком:
«Делегаты Объединенных Колоний Нью-Хэмпшир, залив Массачусетс, Род-Айленд, Коннектикут, Нью-Йорк, Нью-Джерси, Пенсильвания, Ньюкасл, Кент и Сассекс на Делавэре, Мэриленд, Виргиния, Северная Каролина и Южная Каролина — Джорджу Вашингтону, эсквайру.
Возлагая особое доверие и надежду на Ваши патриотизм, честность и преданность, мы провозглашаем и назначаем Вас генералом и главнокомандующим армией Объединенных Колоний и всеми силами, мобилизованными ими ныне или в дальнейшем, а также всеми, кто добровольно пожелает примкнуть к оной армии для защиты свободы Америки и отпора вражескому вторжению. Сим облекаем Вас всей полнотой власти и уполномочиваем действовать, как Вы сочтете нужным для блага службы.
Все офицеры и солдаты, находящиеся под Вашим командованием, должны исполнять Ваши приказания и свои обязанности.
Предписываем Вам и требуем соответствия оказанному Вам высокому доверию путем наведения строгой дисциплины и порядка в войсках, дабы солдаты были надлежащим образом обучены и снабжены всем необходимым.
В своем поведении Вы должны руководствоваться соблюдением правил и воинской дисциплины и в точности следовать приказам и указаниям, которые будете время от времени получать от нынешнего или будущего Конгресса Объединенных Колоний или комитета Конгресса, назначенного для этой цели».
К патенту прилагались инструкции, составленные упомянутым комитетом Конгресса, в который входили Ричард Генри Ли, Эдвард Ратледж и Джон Адамс. Вашингтону предписывалось срочно выехать в Массачусетс и принять на себя командование армией. Оттуда он должен прислать подробный отчет об имеющихся силах, их вооружении и снабжении, а также о британских войсках, находящихся в Америке. Если главнокомандующий сочтет, что сил недостаточно, он может набирать рекрутов, но общее число колониальных войск не должно превосходить силы противника более чем вдвое. Он может также назначать офицеров взамен выбывших, если только вакансия не будет заполнена Провинциальным конвентом той колонии, откуда родом был убитый. Волонтеры обеспечиваются пищевым довольствием за счет Конгресса. Решения военного порядка следует принимать, созывая военный совет.
«Я отправляюсь в плавание по бурному океану, в котором, возможно, мне не встретится ни одной тихой гавани», — писал Вашингтон в тот же день полковнику Бассету, мужу Фанни — любимой сестры Марты. Прилагая к письму свежие газеты, чтобы не пересказывать общеизвестных событий, Вашингтон в постскриптуме вновь просил не забывать Марту и навещать ее как можно чаще, поскольку сам он не надеется вернуться домой прежде зимы. «Карету и лошадей я отослал назад». (Впрочем, «безлошадным» Вашингтон не остался — купил себе пять лошадей и фаэтон, занеся эти траты в список расходов на военные нужды. Он приобрел также пять книг по военной стратегии и заказал себе новый мундир: синий кафтан с медными пуговицами и золотыми эполетами с тремя серебряными звездами на каждом; для лета — белый камзол и нанковые панталоны, для зимы — камзол и панталоны из буйволовой кожи. Два его раба, Билли Ли и Джон, отправившиеся с ним на войну, по-прежнему носили красно-белые ливреи.)
В письме брату Джеку содержалась последняя новость: Вашингтон получал в свое распоряжение назначенных генерал-майорами Артемаса Уорда, Чарлза Ли, Филипа Джона Скайлера и Израэля Патнэма. Для Горацио Гейтса, бригадного генерала, придумали звание генерал-адъютанта.
Ли и Гейтса назначили по личной рекомендации Вашингтона, который в глубине души сознавал их превосходство над собой. Они тоже его сознавали, и в отношениях между главнокомандующим и его заместителями сохранялся холодок. Уорд также затаил обиду, считая себя несправедливо обойденным. Филип Скайлер из рода голландских аристократов-эмигрантов, ровесник Вашингтона, имел с ним много общего: рано, в восемь лет, потерял отца; участвовал во Франко-индейской войне, командуя ротой; стал крупным помещиком в Саратоге, активно приобретая земли и рабов; его льнопрядильная фабрика была самой крупной в Америке, а по реке Гудзон ходили несколько построенных им шхун. Законы, ограничивающие торговлю, больно ударили по его карману. Аристократ до мозга костей, он не терпел панибратства с низшими. Наконец, старый (ему сравнялось 57 лет) вояка и масон Израэль Патнэм, о котором уже при жизни складывали легенды, бросил свою ферму и таверну, чтобы послужить делу свободы, и прославился новыми подвигами. Узнав о сражении при Лексингтоне, он проскакал 160 километров за восемь часов, чтобы предложить свои услуги патриотам, а при Банкер-Хилле произнес фразу, ставшую знаменитой: «Не стреляйте, ребята, пока не увидите белки их глаз». Свой в доску, добродушный и малограмотный Патнэм был популярен среди солдат, прозвавших его «старина Пат».
Напоследок скрупулезный Вашингтон написал капитанам милиционных рот из Виргинии, избравших его своим командиром, извещая их о том, что не сможет исполнять возложенные ими на него обязанности и прося непременно поддерживать в ротах дисциплину. Капитаны, сожалея о расставании со своим «главой, другом и достойным гражданином», поздравили его с назначением и поручили милости «Того, благодаря кому короли правят, а государи вершат правосудие, желая, чтобы все Ваши замыслы и деяния направлялись Его милостивым Провидением к счастливому и длительному союзу между нами и Великобританией (курсив мой. — Е. Г.)».
Двадцатого июня Вашингтон устроил смотр войскам, стоявшим в Филадельфии: три батальона, артиллерийская рота, отряд легкой кавалерии, несколько рот легкой пехоты, рейнджеров и стрелков — в общей сложности около двух тысяч человек — промаршировали перед главнокомандующим, а затем продемонстрировали ружейные приемы, стрельбы и перестроения. Утром 23-го генерал Вашингтон со своим адъютантом майором Миффлином и секретарем Джозефом Ридом, генералы Ли и Скайлер отправились в Массачусетс. Когда Вашингтон собирался сесть в седло, Миффлин подбежал и подержал ему стремя; толпа провожающих бурно приветствовала этот поступок. Многие члены Конгресса, в каретах и со слугами, явились пожелать генералам счастливого пути. Отряд легкой кавалерии и все офицеры городского ополчения верхом провожали их несколько миль.