— Джеймс тебе это сказал? — переспросил Гамильтон.

— Да, Льюис, точно — Джеймс. По произношению чувствуется уроженец Ямайки.

Эндрю Филдс. Гигант, превосходно развитый физически. Он мог бы сломать Гамильтону спину голыми руками, оторвать ему руки и ноги одну за другой. Что он, между прочим, неоднократно проделывал с другими людьми. И не моргнув глазом. Но сейчас в его голосе слышалось преклонение. Когда он говорил «Льюис», это звучало как «Господин».

— Он сказал тебе обработать битой этого парня? — продолжал Гамильтон.

— Да, Льюис.

— В то время, как я сказал отправить парня отдохнуть под землю?

— Такой приказ нам поступил, Льюис.

— Но вы все равно работали битами! — подытожил Гамильтон. Эндрю надеялся, что Гамильтон поверил ему. Гамильтон мог решить, что он или даже Герберт действовали по собственной инициативе. Об этом даже страшно подумать. Сами решили обработать битами этого испашку.

Герберт был третьим членом их группы. Это он врезал копу битой. И его первого коп продырявил. И не он принимал решение о том, как работать. Решение принял Джеймс. Может, потому что тот, над кем они должны были потрудиться, — испанец, а для них бита — самое подходящее средство. Но если приказ требовал отправить парня на тот свет, то какая разница, как это сделано? Лишь бы был выполнен приказ! Что, лежа в могиле, он будет помнить, как туда попал? Не все ли равно — нож, пуля или три бейсбольные биты отправили его куда надо? Эндрю были неизвестны мысли Джеймса по этому поводу. Но в этом, как и любом другом бизнесе, были различные уровни принятия решений. Джеймс сказал: «Работаем битами», ну, они и работали, как было приказано.

— А может, Джеймс велел только слегка покалечить того парня, а? — Гамильтону пришла в голову новая идея.

— Нет, он сказал, что этого парня нужно похоронить, — ответил Эндрю.

— Может, просто переломать пару костей, а?

— Он сказал нам, что ты приказал запрятать парня в ящик, Льюис.

— Тогда зачем же понадобились биты? — снова задал все тот же вопрос Гамильтон. Он недоумевающе раскрыл ладони. Вопрошающе взлетели вверх плечи и брови.

Если нам надо, чтобы парня положили в ящик и опустили в яму, выкопанную в земле, зачем было идти домой такой долгой дорогой? Долгой пыльной дорогой вдоль моря, Эндрю, ты понимаешь, о чем я говорю? Почему не быстро и просто, adios, amigo, ты нас уже затрахал, попрощайся со своей сестричкой — и все дела? Я понятно выражаюсь?

— Да, Льюис.

— Джеймс вам как-то это объяснял? Он говорил, что по какой-то причине я велел использовать биты?

— Нет, Льюис, он ничего не объяснял.

— О, Боже мой! — вздохнул Гамильтон и наклонил голову. Затем взглянул на Исаака, словно желая получить от него помощь.

— Может, мне съездить в госпиталь и потолковать с ним? — спросил Исаак.

— Нет, нет! Его отказались выпустить под залог, перед дверью стоит полицейский. Нет, не стоит. У нас еще будет время побеседовать с ним, Исаак.

Гамильтон улыбнулся. Его улыбочка леденила кровь.

Эндрю внезапно сильно не захотелось попасть на место Джеймса. Ему показалось, что для Джеймса сейчас лучше всего было бы загреметь в тюрьму — нападение на офицера полиции, — чтобы Гамильтон не мог до него добраться. Хотя Эндрю и сомневался, что в Штатах найдется такая тюрьма, до которой Гамильтон не смог бы дотянуться! Эндрю не знал, почему шеф приказал грохнуть маленького пуэрториканца — никто ему об этом не докладывал, — зато он знал, что Джеймс из-за своего разгильдяйства не выполнил приказ босса и что этот парень до сих пор ходит по земле. А должен тихо и спокойно лежать на глубине один метр восемьдесят сантиметров.

— Эндрю!

— Да, Льюис!

— Я очень этим огорчен.

— Да, Льюис.

— Я посылаю троих сделать одного паршивого испашку...

— Да, Льюис.

— Но вместо этого вы трое решили...

— Это Джеймс, он...

— Меня не колышет, кто! Работа — не сделана!

Молчание.

Эндрю опустил глаза.

— Я что, этим должен заняться сам? — тихо спросил Гамильтон.

— Нет, Льюис. Если ты еще хочешь, чтоб работа была сделана, я могу ее выполнить.

— Я хочу, чтоб работа была сделана!

— О'кей.

— И на этот раз без ошибок.

— Без ошибок.

— Мы не стараемся победить в мировой серии по бейсболу, Эндрю!

Улыбка на лице.

— Я знаю, Льюис.

— Ладно. Иди, спой этому парню колыбельную, — закончил беседу Гамильтон.

Работником службы социального обеспечения, который помогал Холдингам удочерить девочку, оказалась женщина по имени Марта Хенли. Она работала в фирме «Купер-Андерсон» — специализированном частном агентстве — уже четырнадцать лет. В свои шестьдесят семь Марта Хенли обходилась без украшений, если не считать очки в золотой оправе, была одета в темно-коричневое платье и прогулочные туфли на низком каблуке. Она тепло приветствовала детективов и предложила им сесть. Мягкие стулья стояли перед ее столом.

Десять часов назад начался понедельник. Из углового окна офиса было видно тусклое зимнее небо, снизу прорезаемое небоскребами. Она сообщила им, что любит детей, что самая большая для нее радость найти хороших родителей малюткам, нуждающимся в этом. Детективы поверили ей. Они сказали по телефону, по какой причине хотят посетить агентство. Теперь она в свою очередь желала узнать, почему они считают, что информация об удочерении Сьюзен Холдинг поможет им в расследовании.

— Это просто одна из возможных версий, — сказал Мейер.

— Каких именно?

— В данный момент мы рассматриваем два варианта. Первый — убийства были в какой-то степени случайными, они произошли в связи с другим преступлением, кражей или изнасилованием. Либо тем и другим вместе взятым.

— А второй вариант?

Она делала пометки в желтой матерчатой тетради старомодной перьевой ручкой с золотым пером. Левой рукой и весьма своеобразным почерком. Мейеру пришло в голову, что она росла в те времена, когда учителя в школах пытались переучить левшей. Он представил себе это как борьбу Господа с Дьяволом.

Правая рука Господа против зловещей левой руки Дьявола. Эти экзерсисы в переучивании леворуких учеников довольно часто приводили их к заиканию и целой куче нервных расстройств, некоторые даже теряли способность учиться. «Дерьмо это все», — подумал Мейер. Карелла продолжал говорить.

Миссис Хенли писала.

— ...который хотел убить няню, Энни Флинн. В таком случае убийство ребенка было бы побочным эффектом, рикошетом от первого убийства. Это второй вариант.

— Да, — кивнула миссис Хенли.

— Но может существовать и третий вариант, — заметил Карелла.

— Какой же?

— Целью убийцы в первую очередь была смерть ребенка.

— Шестимесячного малютки? В это трудно...

— Согласен, но...

— Да, я знаю. В этом городе...

Она не закончила свою мысль.

— Вот почему, — сказал Карелла, — мы сюда...

— Вы сюда пришли, потому что, если девочка была главной мишенью убийцы...

— Совершенно верно...

— Вам необходимо как можно больше узнать обо всех обстоятельствах, связанных с ее удочерением.

— Верно.

— С чего мне начать? — задумалась она.

В первый раз Холдинги пришли к ней больше года назад по рекомендации своего адвоката. Супруги пробовали зачать ребенка с тех пор, как миссис Холдинг...

— Вы знаете, она была фотомоделью...

— Да, знаем... и бросила работу три или четыре года назад. Хотя они тщательно следовали советам своего врача, их попытки, не увенчавшись успехом, принесли им разочарование. Тогда Холдинги твердо решили подыскать ребенка при помощи какого-нибудь агентства, пользующегося хорошей репутацией.

Карелла заметил, что гладкая и плавная речь миссис Хенли была такой же старомодной, как ее очки в золотой оправе и ручка с золотым пером.

— Адвокат рекомендовал нас, — сказала она, кивком подтверждая его хороший вкус, — Мортимер Каплан из фирмы «Гринфилд, Гельфман, Каплан, Шустер и Хольт». Очень солидная фирма. Мы изучили вопрос, собрали все необходимые отзывы и справки, подготовили Холдингов к тому, что ребенок может оказаться не того типа, который им хотелось бы...