— Тридцать пять.

— Договорились. — Она вышла на кухню, достала с полки бутылку дешевого виски, налила себе полстакана и спросила:

— Хочешь этой мочи? Вмиг окосеешь!

— Нет, спасибо.

— Ну, как хочешь. За твое здоровье, — сказала Доротея и залпом осушила стакан. — Фу, отрава, чистая отрава! — Она вновь наполнила стакан до краев и перенесла его в спальню.

— Не помню я никакой фотографии, — тряхнула она головой.

— Где вы жили в то время?

— Вроде бы в Норт-сайде. Кажется, я снимала комнату в отеле. — Она задумчиво отхлебнула виски. — Шесть лет назад. Да это как целое столетие.

— Подумайте.

— Помолчи, я думаю. Мой племянник все время то приезжал, то уезжал. Черт его знает, давал он мне этот снимок или нет?

— Это должна быть только часть снимка. Не целая фотография.

— Еще лучше, — хмыкнула Доротея. — Даже если он мне ее и давал, знаешь, сколько раз я переезжала за последние шесть лет? Не спрашивай. То, знаешь ли, закон, то налоговый инспектор... Я очень занятая леди...

— Где вы храните свои ценности?

— Какие еще ценности?

— Где вы храните важные документы?

— Ты что, шутишь, что ли?

— Ну, такие вещи, как свидетельство о рождении, карточка социального страхования...

— А, да, где-то они есть, — сказала Доротея и снова отхлебнула.

— Где?

— Я не храню разное барахло. Не люблю воспоминаний, этих проклятых воспоминаний, — она сделала хороший глоток, опустошив стакан до дна, встала с кровати, вышла на кухню и налила еще.

— Ты когда-нибудь слыхал о боксере Тигре Виллисе? — спросила Доротея, возвращаясь в спальню.

— Нет.

— Ну да, ты тогда еще пешком под стол ходил. Лет двадцать пять назад, а может, и больше. Он был в среднем весе.

— А что с ним такое?

— Жила я с ним. У него был настоящий шланг, наверное с ярд длиной, — покачала головой Доротея. — Его убили на ринге. Этот малый из Буэнос-Айреса... ударил его так сильно... он... я была в тот вечер там, в зале... Фредди — это было его настоящее имя, Фредди Виллис, “Тигр” это было для ринга — Фредди всегда устраивал мне местечко у самого ринга, когда он выступал, я ведь в те дни была лакомым кусочком... Этот тип из Буэнос-Айреса, он ударил снизу, почти снес Фредди голову. И Фредди упал, упал как камень, он так сильно ударился... — Она отхлебнула еще и отвернулась. — Ну, ладно, это было так давно.

— Ну, а как насчет фотографии? — мягко спросил Браун.

— Да-да, эта чертова фотография. Дай-ка глянуть, что там в шкафу?

Она пересекла комнату и открыла шкаф. На проволочной вешалке висели черное пальто и голубое атласное платье — больше ничего; на полу стояли две пары туфель на высоких каблуках. На верхней полке — картонная коробка и жестянка из-под леденцов. Доротея сняла с полки жестянку, поставила ее на кровать и сняла крышку.

Там было свидетельство о рождении, свидетельство о браке (Доротея Пайэрс и Ричард Макнелли), фотография молоденькой девушки в кресле-качалке перед старым деревянным домом, прядь волос в дешевом позолоченном медальоне, театральная программка давней премьеры, пожелтевшая поздравительная открытка и номер журнала “Ринг” с изображением Тигра Виллиса на обложке.

— Это все, — сказала Доротея.

— Почему бы нам не вытряхнуть все это на кровать? — предложил Браун. — То, что мы ищем, очень маленького размера. — Он взял программку и потряс ее над кроватью. Ничего. Он взял номер “Ринга”.

— Поосторожнее с ним, — предупредила Доротея.

Он тряхнул журнал только один раз. Страницы с мягким шелестом разошлись, и глянцевый фрагмент черно-белой фотографии упал на грязные простыни.

— Это и есть то, что ты ищешь? — спросила Доротея.

— Как раз то самое, — подтвердил Браун.

— Похоже на Утенка Дональда, — сказала она.

— Или на вымершую птицу додо, — добавил Браун.

— Не помню, чтобы Пит мне ее давал, — тряхнула головой Доротея. — Наверное так оно и было, но я и вправду не помню. — Ее взгляд стал жестче. Она протянула руку к Брауну и сказала:

— Это стоит тридцать пять долларов, мистер!

Роберт Кумбс из Риверхеда жил по адресу Эйвондэйл, 6451, всего в двух милях от дома Кареллы. В половине пятого Карелла въехал на улицу вслед за грузовичком с мороженым, первым в этом сезоне. Большинство домов в этом квартале представляли собой коттеджи на две семьи. Небогатым представителям среднего класса это придавало ощущение пусть скромной, но респектабельности. Был воскресный день, и риверхедские бюргеры сидели на крылечках своих домов, читая газеты и слушая транзисторы. Карелла пока ехал вдоль улицы, насчитал двенадцать ребятишек на велосипедах.

Дом 6451, большой деревянный коттедж с кирпичным фундаментом, был удобно расположен на углу Эйвондэйл и Берч-стрит. Выйдя из машины, Карелла сразу же почувствовал запах жарящегося бифштекса. Утром он съел только гамбургер и был голоден как черт. На газоне перед домом торчала маленькая черная табличка с надписью “Р. КУМБС”. Карелла подошел к парадному и позвонил. Ответа не последовало. Он позвонил еще раз. Подождав какое-то время, он двинулся в обход дома. В нескольких футах от задней двери на огне жарилось мясо, рядом стоял мужчина в белом фартуке с длинной вилкой в правой руке. Еще один мужчина и две женщины сидели напротив за столиком из красного дерева. Все четверо были заняты беседой, но при появлении Кареллы замолчали.

— Добрый день, я ищу Роберта Кумбса, — сказал Карелла.

— Кумбс — это я, — отозвался жаривший мясо мужчина.

Карелла подошел к нему поближе.

— Простите за вторжение, мистер Кумбс. Я детектив Карелла из 87-го участка. Не могли бы мы с вами побеседовать наедине?

— В чем дело, Бобби? — спросила одна из женщин, встав из-за стола и направляясь к нам. На ней был курчавый светлый парик, синий кашемировый свитер и узкие брюки цвета морской волны. Она смотрела подозрительно, если не сказать — неприязненно. — Я — миссис Кумбс, — сказала она так, словно показывая, кто здесь хозяин. — Что вам угодно?

— Дорогая, это детектив, — пояснил Кумбс.

— Детектив? Ну и что? В чем дело?

— Все в порядке, миссис Кумбс, — сказал Карелла. — Я просто хотел задать вашему мужу несколько вопросов.

— О чем? У тебя какие-то неприятности, Бобби?

— Нет-нет, дорогая, я...

— У него нет никаких неприятностей, миссис Кумбс. Это связано с...

— Тогда это может подождать, — не терпящим возражений тоном перебила миссис Кумбс. — Жаркое почти готово. Приходите попозже, детектив...

— Коппола, — подсказал Кумбс.

— Карелла, — поправил Карелла.

— Мы собирались пообедать, — сказала миссис Кумбс. — Приходите попозже, слышите?

— Вы не могли бы прийти через час? — вежливо спросил Кумбс.

— Через полтора! — огрызнулась миссис Кумбс.

— Дорогая, часа более чем...

— Я не хочу торопиться и портить себе воскресный обед, — решительно заявила миссис Кумбс. — Полтора часа, детектив Коппола.

— Карелла, — еще раз поправил он. — Приятного аппетита! — и вышел на улицу; запах жаркого сводил его с ума. Он нашел открытый кафетерий на Берч-стрит, заказал булку с сыром и чашку кофе, а потом пошел прогуляться по окрестностям. Четыре девочки прыгали через скакалку, выкрикивая слова считалки, со спортивной площадки на углу послышался шлепок бейсбольной биты и одобрительный возглас мужчины средних лет, наблюдавшего за игрой своих сыновей. Небо, весь день изумительно голубое и безоблачное, постепенно начало приобретать бледно-фиолетовый оттенок. Мягкий дневной ветерок стал чуть прохладнее. На улице послышались голоса женщин, зовущих детей обедать. Это было такое время дня, когда человеку больше всего на свете хочется быть дома с семьей. Карелла посмотрел на часы и вздохнул.

Миссис Кумбс была изрядной стервой, в этом Карелла не сомневался.

Через полтора часа гости Кумбсов вошли в дом в тот самый момент, когда Карелла обогнул угол дома. Он видел их сквозь стеклянную дверь — они стояли у проигрывателя и копались в пачке пластинок. Карелла сел рядом с четой Кумбсов за столик красного дерева. И хотя Роберт Кумбс время от времени пытался отвечать на вопросы, на самом деле в этой сцене он играл роль болванчика, в основном говорила Изабель Кумбс.