В оставшееся время Кейт придирчиво осмотрела квартиру, раскладывая по местам всякие мелочи, еще раз освежилась душем, предварительно сняв трубку и положив ее рядом с аппаратом, чтобы звонившие (это могли быть Рид, Никола или полиция) услышали гудки и перезвонили попозже, заказала по телефону кое-какую еду на случай, если Рид окажется голодным, и снова принялась нетерпеливо расхаживать по комнатам, не находя себе места. Скоротать время ей помогли несколько телефонных разговоров с людьми, никак не связанными с убийством и не упоминавшими о нем.

Рид появился без двадцати пяти восемь. Кейт пришлось сдержать себя, чтобы не броситься ему навстречу, как будто он вернулся из кругосветного путешествия. Он упал на стул и с благодарностью принял предложенный Кейт стакан шотландского виски с содовой.

— Значит, ты убеждена, что этот психиатр убийства не совершал?

— Разумеется, — сказала Кейт. — Сама мысль об этом просто абсурдна.

— Дорогая моя, мысль о том, что один из твоих друзей мог совершить преступление, конечно, нелепа. Я первым готов с тобой согласиться, во всяком случае, готов положиться на твое слово. Но для полиции, в отличие от нас не связанной личными предубеждениями, он так же виновен, как грешник, оказавшийся в аду. Ладно, ладно, не спорь со мной пока. Я сообщу тебе факты, а потом ты расскажешь, какой он благородный и кто был истинным преступником, если таковой был.

— Рид! Неужели есть вероятность, что это самоубийство?

— Практически никакой, хотя должен признать, что толковый адвокат мог бы что-нибудь вытянуть из этой идеи, просто чтобы смутить умы присяжных. Но дело в том, что обычно люди, вознамерившиеся зарезаться, не втыкают нож себе в грудь, они бросаются на него. При этом они обнажают нужную часть тела, только не спрашивай меня почему. Просто опыт показывает, что они неизменно поступают именно так, об этом говорится в учебниках. И самое бесспорное — они неизбежно оставляют на рукоятке ножа отпечатки своих пальцев.

— А если она была в перчатках?

— Которые сняла после смерти?

— Может, их снял кто-то другой.

— Кейт, дорогая, пожалуй, тебе лучше что-нибудь налить себе и запить этим транквилизатор. Говорят, в сочетании с алкоголем они притупляют реакцию. Перейдем к фактам?

Кейт послушно кивнула, налила себе выпить, взяла сигарету, но таблетку принимать не стала.

— Хорошо. Итак, девушка была убита в промежутке времени от десяти пятидесяти, то есть после того, как ушел десятичасовой пациент, до двенадцати тридцати пяти, когда ее тело обнаружила миссис Бауэр, и этот факт более или менее точно подтверждают доктор Майкл Барристер, Пандора Джексон и Фредерик Спаркс, двенадцатичасовой пациент. Медэксперт не может точнее определить момент смерти, но он сказал неофициально, а значит, не станет подтверждать этого в суде, что, по его мнению, смерть наступила за час до того, как тело обнаружили. Внешнего кровотечения не было, потому что рукоятка ножа вжала ткань платья в рану и тем самым препятствовала истечению крови. Это можно считать неудачным обстоятельством, потому что преступника в окровавленной одежде найти гораздо легче.

Кейт была благодарна Риду за то, что он говорил все это бесстрастным, невыразительным голосом, как стенографист, зачитывающий какой-нибудь отчет.

— Она была убита, — продолжал Рид, — ножом с узким длинным лезвием, взятым на кухне Бауэров из набора ножей в настенном деревянном держателе. Бауэры не отрицают, что нож принадлежит им, и это хорошо, потому что на нем имеются отпечатки пальцев обоих супругов.

У Кейт вырвался невольный судорожный вздох. Рид сделал паузу и внимательно посмотрел на нее.

— Насколько я понимаю, — сказал он с кривой усмешкой, — не очень-то ты разбираешься в нашем деле. Ведь это главное подтверждение их невиновности. Поскольку сегодня даже ребенку известно, как важны отпечатки пальцев, они должны были бы, использовав этот нож как орудие преступления, протереть его, уничтожая все следы, для этого не обязательно обладать особым умом. Разумеется, блестящий психиатр вполне мог заранее сообразить, что полицейские именно так и будут рассуждать… Не прерывай меня. Доктор и миссис Бауэр заявили, что они пользовались этим ножом накануне вечером, когда поспорили, как лучше разрезать кусок запеченного мяса, и каждый пытался продемонстрировать свой способ. Затем, не желая, чтобы лезвие ржавело, они не стали его мыть, а протерли влажной тряпочкой и оставили сохнуть. Еще одно свидетельствует в их пользу, а именно: отпечатки их пальцев частично стерты, как если бы после них кто-то брал нож рукой в перчатке. Однако это еще не решающее обстоятельство.

И тут мы подходим к самому сложному моменту. В соответствии с медицинским заключением, девушка была заколота в лежачем положении кем-то, кто перегнулся через ее голову и вонзил ей нож между ребер. В данном случае это свидетельствует, что преступник очень хорошо знаком с анатомией человеческого тела, а значит, преступление, вероятнее всего, совершено врачом, но здесь мы снова вступаем на зыбкую почву. Кстати, именно этот способ нанесения удара ножом, хотя и не в лежащую жертву, был широко распространен во время Второй мировой войны в очагах сопротивления фашистам. Но главный вопрос заключается в том, кто мог заставить девушку лечь на кушетку и оказаться сзади? Кто мог зарезать ее без всякой попытки сопротивления с ее стороны? Ты, конечно, можешь себе представить, как детектив задает вопросы: «Где сидит психоаналитик во время сеанса?» Ответ: «На стуле в головах пациента». Детектив: «Доктор Бауэр, почему психоаналитик располагается именно там?» Доктор Бауэр: «Чтобы пациент не мог видеть врача». Детектив: «Почему он не должен его видеть?» Доктор Бауэр: «Это очень интересный вопрос. Существует много объяснений. К примеру, это помогает пациенту забыть о присутствии врача, что повышает возможность трансфера. Но, пожалуй, настоящая причина заключается в том, что такое положение придумал еще Фрейд, поскольку не выносил, чтобы на него весь день смотрели пациенты». Детектив: «Все ваши пациенты обычно ложатся на кушетку?» Доктор Бауэр: «Только те, кто обращаются за психоанализом. Те, кто лечатся, сидят на стуле по другую сторону стола». Детектив: «Они сидят к вам спиной?» Доктор Бауэр: «Нет». То, что здесь детектив недоуменно пожал плечами, в протоколе допроса не указано.

— Рид, выходит, при рассмотрении этого дела полиция исходит из того, что, кроме врача, никто не мог оказаться у жертвы за спиной, когда она лежала на кушетке?

— Не совсем так, но от этого трудно отмахнуться. Если доктора Бауэра не было на месте, то прежде всего напрашивается вопрос: зачем она легла на кушетку? А если даже на минутку предположить, что она вошла в пустой кабинет и легла, — а доктор Бауэр заверил детектива, что ни один пациент не позволил бы себе этого, что они всегда ждут, когда их вызовут, — так вот, продолжала бы она спокойно лежать, если бы не доктор, а кто-то другой вошел в комнату, сел позади нее, а потом нагнулся бы над ней с ножом, зажатым в руке?

— Она могла не заметить ножа.

— Допустим. Но если там не было врача, зачем она легла на кушетку? Почему вообще женщины так любят ложиться на кушетки? Ладно, можешь не отвечать.

— Постой, Рид. Что, если ей захотелось вздремнуть?

— Перестань, Кейт.

— Хорошо. Но предположим, она была влюблена в пациента, который пришел до нее или должен был прийти позже? Ведь мы ничего о них не знаем! Она или, скажем, один из них отделался от Эмануэля, чтобы заняться с девушкой любовью. В конце концов, десятичасовой пациент мог просто остаться или двенадцатичасовой явиться пораньше…

— Эти два звонка с отказами от посещений поступили как раз в то время, когда десятичасовой пациент был на приеме, так что он никак не мог их сделать.

— Верно, но ведь он мог попросить кого-то. Это дало ему алиби, а поскольку тем временем он сам находился в кабинете, он мог убедиться, что звонки состоялись или, по крайней мере, что кто-то дважды звонил.